Последний из Двадцати (СИ) - Рок Алекс

Мастер Рубера как будто забыл все заклинания разом. Или не мог колдовать. Парень вглядывался в облик учителя, пытаясь понять, что с ним случилось? Кто-то заключил его в кандалы из саффиритовой лазури? Но Рубера был настолько силён, что смог бы колдовать даже сквозь них…

Они решили его взять числом. Ситр, едва завидевший старика, сызнова улыбнулся — казалось, он уже видит смерть чародея и предвкушает её, будто хорошее вино.

Бросились все и сразу. Руна кольнул стыд — нечестивцы посмели осквернить величественные своды Шпиля, обратив его в своё обиталище, в грязную подворотню.

Мастер Рубера ответил ровным выпадом в плечо того негодяя, что оказался ближе остальных. Клинок тупо ткнулся в твёрдость кожного наплеча, заставил противника остановиться, сделать шаг назад повернуться боком. Рубера вывел клинок, перехватил руку с кинжалом второго разбойника, пинком в пах повалил его наземь, полоснул по горлу нечестивца, что был сзади и размашисто держал над головой топор.

Четвёртый был вооружён малуритом и стоял поодаль остальных. Рун смотрел на него снизу вверх, отмечая и невысокий рост разбойника, хрупкое телосложение, нечто привязанное к ноге. Словно желая оскорбить мастера Рубера больше прочих, парень был инвалидом. Пальцы неловко, но старательно выводили на деке одну руну за другой, готовя мстительному чародею россыпь неприятных сюрпризов.

Малурит загудел, исторгая из себя накопленную энергию, чуть не отбросил стрелка прочь — буро-малиновый поток устремился к учителю фехтования. Рубера схватил того разбойника с наплечем, которого настоятельно отпихнул вначале, и резко толкнув направил его навстречу выстрелу.

Несчастный оброс волосами, что через мгновение обратились змеями. Завизжав от зародившегося ужаса, он повалился наземь — новые обитатели его тела спешили воздать ему по заслугам ядом и остротой клыков.

Калека не сдавался — Руну казалось, что ему-то как раз следует бежать и молить судьбу с провидением, чтобы престарелый чародей не решил идти в погоню.

Рубера был скор на расправу, не желая знать подобной глупости, как милосердие. Ноги, крепкие и ещё полные сил, были быстры так же, как в далёкой юности. Безмолвной гибелью фехтовальщик летел к паршивцу с малуритом.

Рун не успел различить, когда в воздухе скользнул кинжал. Рубера сбил чужой снаряд на лету, отскочил от стены, рубанул клинком.

Калеке повезло, он успел закрыться малуритом, качнуться в сторону и бревном повалиться наземь. Стабилизирующий кристалл на кончике ружья хрустнул от удара, залил мелкими осколками пол.

Ситр спрыгнул на старика сверху, со спины. Глупые разбойники, бестолковые, ничего не способные! Но это ничего, бурлил в голове бестии неизбывный азарт, это даже хорошо! Приятно быть смертью самому.

Он прилип к мастеру Рубера, словно мешок. В узловатых пальцах сверкнул кинжал — точно такой же, какой был брошен до того. Кровь из свежих ран прыснула потоком, алыми брызгами осела на белизне стен. Ситр колол старика не глядя, похрюкивая от наслаждения, упиваясь его кровью, что тёплым молоком.

Мастер фехтования врезался спиной в стену — ситр обмяк, выронил кинжал, но хватки не ослабил. Теперь липкие от крови пальцы Бука норовили зажать Рубера рот, выдавить глаза.

Старый чародей сорвал его рывком, швырнул об стену, щедро добавил сапогом. Руну казалось, что он почти чует боль ситра, но никакой жалости к нему не испытывал. Изо рта лесного чуда потоком текла кровь вперемешку с остатками зубов.

Шок слетел с учителя фехтования, оставив после себя лишь тугую, жгучую боль. Старик сделал шаг назад, тяжело дыша и чуя, что ему уже не хватает сил для очередного удара. На миг ноги старика подкосились — тяжело он рухнул на колено. Рукой пошарил в поисках хоть чего-то, на что можно было бы опереться.

Подросток — хромой разбойник точно был юн, едва ли старше обращённого Руном в жабу парнишки. Лицо пряталось за капюшоном. Опираясь на обломки собственного малурита, он держала клинок — тот самый, что ещё пару мгновений назад стискивал в руках мастер Рубера.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Старик ухмыльнулся, качнул головой, когда он направил его же собственное оружие на него — неумело и неуверенно.

Едва ли не рыча от дикой боли, он изогнулся, обоими ногами сбил её на пол, обезоружил. Словно в нём проснулось второе дыхание, а сам он дал волю бурлящему в крови гневу, учитель Руна навалился на калеку.

Нет ничего позорней, чем умереть от калеки — когда-то шёпотом и в сердцах буркнул усатый чародей. Рун его тогда не понял, но сейчас ему думалось, что понимает как никогда.

Стена напротив вдруг взорвалась градом осколков. Сквозь толщу пыли вырвался самый настоящий, грязный как чёрт, великан. Словно дубину, он сжимал в руке изувеченного личного автоматона матриарха. Рун почуял, как у него внутри кольнуло сердце.

— Ар-ро! — из глотки великана раздался угрожающий рёв. На его могучем теле остались ошмётки автоматонов попроще. Залитый кровью — своей и чужой, он искал лишь того, кому можно было бы оказать тёплый приём.

Он смахнул мастера Рубера оплеухой — сражавшийся из последних сил старик ударился о колонну и безвольно сполз по ней вниз, затих.

Двое автоматонов в изуродованных нарядах горничных спешили отбить свою повреждённую подругу, но великан швырнул её прочь, рядом со старым чародеем. Словно огромный несмышлёныш, он поймал налету механическую куклу за ноги, перехватил, взялся обеими руками. Рун от неприятия закрыл глаза, когда он её, будто ветку, переломил об колено. Второй он единым ударом снёс голову, после пробил стальное туловище насквозь. Вздрогнув, стальная дева взорвалась, по руке негодяя побежали красные волдыри тяжёлого ожога. Великан поморщился, но и только: Рун не без удивления смотрел, как израненная кожа зарастает сама собой и без всяких заклинаний.

Закончилось. Охая, пытался встать ситр, смотрел на великана, как на собственного спасителя. Выше текли звуки боя и почти детского восторга. Поражение Двадцати было горьким, как некогда.

— Сучка… Ар-ро, я выебал их старую суку, и выебал бы ещё разочек. Если бы… не эти.

Великан как будто оправдывался. На лице могучего разбойника не было и намёка на сожаление о упущенных возможностях. Как и не было страха.

Машинный гул пронзил плеяду иных звуков, будто взрывом. Запечатанный в сталь механического доспеха человек прошёлся по комнате. Голову и лицо скрывала ничего не выражающая маска. Окуляры глаз фиксировали победу.

— Тише, Мик, — он остановился у поваленного наземь подростка, протянул ему руку. — Ты едва не зашиб Дерил. А ведь если бы не она, мы бы никогда не продвинулись так далеко. Ценишь?

Взгляд огромного разбойника лишь скользнул по миниатюрной фигурке, скривился. Будто предпочёл бы и вовсе не замечать подобную мелочь, а ещё лучше — растоптать. Подросток же проковыляла к автоматону, долго-долго вглядываясь в лицо.

И смачно, от всей души, плюнула на уже нерабочую механическую куклу. Что-то личное, заинтересовался Рун? Как минимум, следовало взять на заметку.

— Ар-ро, сука, если ещё раз выкинешь что-то подобное! — великан, едва заметивший это, горой двинулся на мелкого разбойника, но ткнулся в механическую ладонь закованного в латы человека.

Виранская броня, Рун прищурился. Никто из разбойников не говорил, что в этом замешаны виранцы. Впрочем, малуриты в руках разбойников точно появились не из ниоткуда.

— Ар-ро, Ата-ман, — Мик нахмурился, но решил не продолжать конфликта. Рун закусил губу — наконец-то прозвучало ещё одно имя, больше звучавшее, как какая-то нелепая кличка.

Ата-ман подошёл ближе к пришедшему в себя, но обессилевшему от жуткой потери крови мастеру Рубера. Чародей умирал, полностью смирившись с этим. Тяжело и редко вздымалась грудь учителя фехтования, ртом он ловил последний шанс вдохнуть. Вдруг, его губы сложись в ухмылку — из последних сил он исторг из себя пару слов, тут же закончившиеся резким ударом.

Ата-ман, спокойный до того, готов был разорвать разлёгшегося перед ним чародея. Выпрямился во весь рост, занёс над ним ногу — уже напрасно, последний удар вышиб из старого чародея остатки силы вместе с жизнью.