Война нелюдей - Григорий Шаргородский

— Дай сюда, — протянул руку Беня и, повертев конструкцию в руках, выдал «диагноз»: — Фигня. Переделка с пейнтбольного ружья. Стрелять будет одиночными и не очень далеко. Метров десять — пятнадцать.

— В саду и этого будет много. Главное, чтобы работала, — пожал плечами Андрей.

— Ну не знаю, есть ли давление в баллоне. Стармех! — резко позвал Беня. — Ты сможешь надуть эту цацку?

— Я смогу надуть все, что угодно, даже тебя.

— Не, меня не надо, надо эту цацку, и шоб стреляло.

— Ладно, завтра посмотрю, а то спать хочется, сил нет, — широко зевнул механик, и это словно послужило сигналом для остальных. Все, кроме дозорных, начали зевать и укладываться в спальные мешки.

Андрей тоже закутался в новый немецкий спальник, непонятно каким образом попавший в загребущие лапы Мазая, и неожиданно подумал о том, что толком не знает, какого барахла ему насовали Мазай с Гавриловым.

«Тоже мне командир», — ехидно поддел себя князь и, уже проваливаясь в сон, заметил, как Лелик дернул клюющего носом шамана за ногу, да так, что тот едва не свалился с брони. Началась тихая перепалка, и Андрей неожиданно для себя улыбнулся — несмотря на все увиденные сегодня днем ужасы, он был среди своих, можно сказать, в семье. К тому же они едут спасать друга, и, что бы ни произошло дальше, это стоило любой уплаченной цены. Потяжелевшие веки окончательно сомкнулись, и Морфей поставил еще одну галочку в гроссбухе, отмечая очередного посетителя своего царства.

Глава 4

ОХОТА

Любой, кто хоть раз пролетал на самолете над Будапештом, как минимум заинтересованно, а чаще восхищенно смотрел на сложную и красивую мозаику старинных домов, обрамлявших величественный Дунай. После того как этот город стал столицей клана Озерной Лилии, с высоты птичьего полета — а ничто другое в небе больше не летало — можно было увидеть, что место, где раньше стоял Будапешт, покрывала ровная зелень с синеватым отливом. Из этого зеленого месива, словно пузыри в болоте, проступали маслянистые купола. Казалось, великолепные дворцы, замки и фонтаны исчезли навсегда. Но это было не так.

Эрл Лассарин, владыка клана Озерной Лилии, был одним из величайших магов жизни и самым старым эльфом в обоих мирах. Да и был ли он эльфом? Эрл менял структуру своего тела сотни раз, бережно сохраняя лишь клетки мозга. К содержимому своего черепа он не подпускал ни одного мага разума, несмотря на удушающую смертную тоску. Больше всего на свете Лассарин ценил воспоминания и вдохновение, он бережно сохранял первое и черпал второе из всего, до чего только мог дотянуться. Одним из таких драгоценных источников, к удивлению эрла, стали люди. Да, он уже не называл людей животными и признавал за ними разум, но от этого любил их не больше остальных высокородных.

Лассарин в одиночестве бродил по залам королевского дворца в Будапеште. Именно его берег от любых превратностей один из самых крупных пузырей, так же как и другие красивейшие, по мнению эльфа, памятники человеческой архитектуры. Эрл любил гулять залами дворца, где было собрано множество произведений человеческих гениев. В последние месяцы его обычный маршрут заканчивался возле картины с изображением крылатой лошади. Этот образ не давал владыке покоя, что вылилось в бесконечное число бессонных ночей и погубленных «утроб», но крылатые уродцы и близко не походили на картину, и что самое неприятное — не могли летать. Но Лассарин был упрям, и времени у него было больше, чем у любого существа на этой планете.

«Что ж, не все эксперименты оказываются успешными», — подумал эрл и вспомнил об одном из удачных опытов, который пора выпускать в мир.

Спустившись по лестнице к каналу, прорытому прямо ко дворцу, эрл шагнул в огромную раковину и лег на мягко колышущееся ложе. Вторая створка раковины накрыла лежащего эрла, и модифицированный моллюск, выдав длинную струю, с огромной скоростью унесся вниз по каналу.

Уже через несколько ударов сердца раковина подплывала к острову Магрит — эрл любил оставлять человеческие названия, — на северо-западной оконечности которого находились лаборатории. Ни в самом городе, ни на острове эрла не заметил ни один эльф или раб-фэйри — все знали, что владыка обожает одиночество, как и то, что бывает с теми, кто попадется ему под горячую руку. Так что Будапешт выглядел практически покинутым, а ведь только на острове жило более тысячи эльфов-магов и множество фэйри, но об их присутствии напоминали лишь движущиеся тени.

Огромная коралловая пещера, наполовину затопленная водами Дуная, умещала в себе несколько сотен гроздьев «коконов жизни» и плантацию «утроб» — как человеческих, так и звериных. В одной из лабораторий эрла ожидал «сашат»: так он назвал модифицированного человека — не вышедшего из «утробы» уродца, а измененного на базе основного вида. Когда-то это был соратник и, как надеялся Лассарин, друг аданаила. Эрл Озерной Лилии не чувствовал ненависти к главному врагу эльфов, его не волновала смерть сирены и короля, но когда-то аданаил переиграл его и ушел от краена, а вот этого эрл простить уже не мог ни сопернику, ни себе. Впрочем, месть была лишь дополнительной задачей для сашата, основной же целью нового творения мага жизни был сбор «утроб»: после заключения мира у лесных магов возник острый их недостаток. Но Лассарина это не касалось — животворные артерии мира протекали везде, поэтому для эрла Озерной Лилии и его эмиссаров запретов не существовало.

«Ну что ж, аданаил, продолжим игру», — подумал эрл, подавая мысленную команду. Один из коконов раскрылся как бутон цветка, выпуская из своего слизистого нутра худощавую фигуру. Обнаженный человек, или то, что когда-то было человеком, сделал несколько робких шагов, на секунду замер, а затем уверенно зашагал к кромке воды, где его ждала персональная раковина. Этот моллюск был скоростным, поэтому обладал вытянутой формой и минимумом удобств. Раковина захлопнулась, как только сашат упал в ее нутро: моллюск словно проглотил своего пассажира. Через секунду о сашате и его транспорте напоминали только легкие круги на поверхности внутреннего водоема. Вслед за первой раковиной в глубь грота ушли еще несколько транспортных моллюсков и маслянистых тел.

Лассарин вел свою войну с людьми, если это можно было так назвать. Эрлу озерников не были нужны ни громкие победы, ни миллионные жертвы — его интересовала конечная цель, а для этого было довольно терпения и вдумчивого подхода.

Совсем недавно лесные эльфы впервые получили по зубам от людей. После убийства короля кланы слегка растерялись, чем и воспользовались, казалось бы, уничтоженные звери.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});