Ведьма. Долго и счастливо? (СИ) - Штерн Нелли

Ланкастер вздрогнул и еще ближе притянул к себе.

– Не пугай нас так больше, малышка, – с отчаянием прошептал он в мою макушку.

– Пойдемте домой, я так устала! – и манипуляция сработала.

Мужчины, причем все трое, сначала едва не передрались, обсуждая, кому же достанется моя полудохлая тушка для последующей транспортировки. Но когда ноги картинно подогнулись, а глаза практически закатились, изображая полуобморочное состояние, определились очень быстро. Меня подхватил на руки Дар, как стоящий ближе всех, а Вер подставил плечо Леонарду, который тоже уже не стоял на своих двоих.

Бьерн, приняв нас под свою сень, тихо радовался, ведь все обошлось. Сокрушался, что не смог помочь, шипел на друида, потому как сразу разглядел в нем гнильцу, но не справился самостоятельно, а еще злился на бестолковых мужчин, которые не понимали его более чем прозрачных намеков, и, наконец, как он любит свою девочку, то есть меня.

Уже через несколько минут мы вышли на небольшую опушку, где стоял наш дом. Леонард немного замялся на пороге, но я цепко ухватила его за руку и затащила внутрь.

– Даже не думай, – заявила безапелляционно, – будешь проходить лечение под моим личным чутким руководством.

Восстановление Кронтэйна, несмотря на учащающиеся попытки болезного сбежать раньше времени, шло весьма активными темпами, но не так быстро, как нам всем хотелось бы. Магический источник едва не затух, серьезно иссушенные каналы медленно набирали былую форму. Хотя лорд Главный Дознаватель и пытался уверить меня, что прекрасно себя чувствует, но я была непреклонна. Его спешка была вполне понятна. Все дело в том, что я пообещала, как только он полностью придет в себя, мы обсудим с ним наше будущее. Мимолетные поцелуи и объятия были не в счет и не устраивали Леонарда. Мужчина хотел конкретики, и в один из дней у меня больше не было поводов ему в этом отказать.

В то прекрасное раннее теплое утро, когда мягкие лучики сонного светила крадучись проникали сквозь стекла, потягиваясь и томно перебирая лапками, Верон с Дариусом спешно отправились к королю. Его Величество был не слишком доволен внеочередным отпуском моих супругов, которые ни в какую не желали оставлять меня после свалившегося на нас испытания, и, откровенно говоря, относились к выполнению своих обязанностей не то, чтобы спустя рукава, но с недостаточным рвением. Девочки все еще гостили у моих родителей, каждый вечер по артефакту связи наперебой рассказывая, как варили очередное экспериментальное зелье, но что-то пошло не по плану. Итог – маленькие ведьмочки под присмотром мамули оттирали лабораторию от зеленой зловонной жижи, но не утратили энтузиазма найти ошибку в расчетах и попробовать снова. Верховная ведьма Волларии лишь подогревала их интерес, посмеиваясь наедине со мной, мол, дочери все в мать. Бернарда чуть удар не хватил при виде двух маленьких болотных чучелок, понуро поднимающихся из подземелья. Хорошо, довольная маман шла следом, несколько снизив напряженность.

Улыбалась, предаваясь приятным мыслям. Очередной глоток горячего ароматного отвара, и я зажмурилась от удовольствия.

– Светлого утра, – тихо раздалось рядом.

От этого бархатного с хрипотцой голоса, все внутри заныло в предвкушении. На напрягшиеся на мгновение плечи опустились теплые широкие ладони и нежно огладили. По привычке просканировала организм Леонарда, чтобы убедиться, и поняла: маг полностью восстановился, даже, кажется, стал еще сильнее, чем раньше. Сердце в груди забилось быстрее, оттягивать разговор дальше нет никакого смысла. Словно уловив мою решимость, Лео подхватил меня со стула и поставил перед собой. В серых глазах светилась бесконечная нежность.

– Я люблю тебя, Мелисса! Я так тебя люблю! – он опустился на колени, крепко вжимаясь в меня, а потом с отчаянием и залихватской решимостью снова взглянул. – Выходи за меня, – и с надеждой протянул черную бархатную коробочку.

– Сейчас? – выдала глубокомысленно, на что послышался облегченный хмык где-то в районе моей груди.

– Нет, конечно. Для начала надо бы одеться, хотя…, – сладкие губы предвкушающее растянулись, – согласен и так!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Леонард грациозно поднялся и стал медленно, смакуя смену эмоций на моем лице, наклоняться все ближе и ближе. Наше дыхание смешалось, его поцелуй был мимолетным, словно последний теплый денек в преддверии холодов. Он отодвинулся, потянулась следом, как привязанная.

– Не так быстро, маленькая, – хохотнул Кронтэйн. – Скажи мне «да», – искушающе протянул он, царапая зубами кожу на моей шее.

– Ага, – согласно покивала я.

– Не «ага», лисенок, – Лео прикусил ключицу и снова требовательно уставился в глаза, но не нашел искомого. – Хм, попробуем иначе, – мужчина подтолкнул меня назад, вжимая в стол, легко подхватил и усадил на него.

Длинные пальцы захватили тонкий шелк и потянули наверх, задевая кончиками пальцев чувствительную кожу на внутренней стороне бедер, поднимаясь все выше.

– Ты мое искушение, Мелисса, – хрипло выдохнул он и вклинился между моих широко разведенных ног.

Маг был сильно возбужден. Мягкие штаны сильно топорщились в паху, твердая горячая плоть так правильно потиралась о промежность. Внезапно все снова прекратилось. Леонард наклонился, расставил руки по бокам от меня, запирая в сладкую ловушку.

– Так каков твой положительный ответ? – снова заглянул в мои глаза, а одна его рука ласково погладила грудь через кружево.

Желание горячей волной поднималось из самой глубины, требуя немедленно получить этого мужчину.

– Скажи «да», крошка, и я дам тебе все, что пожелаешь, – мурлыкал он.

Тонкие лямочки одна за другой поползли вниз, прозрачная ткань скользнула по телу, останавливаясь на сжавшихся сосках. Грудь ныла в ожидании ласки. Откинула голову назад и тихонько застонала.

– О, детка, ты так горяча, – вторил мне Кронтэйн. – Прошу тебя, не сбивай. У нас все еще не решен главный вопрос. Я жду, – шепнул мне на ухо и лизнул мочку.

– Лео, пожалуйста! – умоляла его.

– Конечно, родная, мне нужно твое согласие, только и всего, – губы растянула порочная усмешка, он склонился и скользнул языком по груди, вбирая сосок в горячий влажный плен, выбивая громкий стон. – Вот так, – бормотал Лео, – покричи для меня, – и продолжил терзать нежную плоть ртом.

Сосущая пустота внутри разрасталась, требуя немедленно заполнить ее. Лоно увлажнилось, зарылась пальчиками в пепельные локоны, притягивая его голову ближе, ногами обвивая за талию, упираясь во внушительный бугор. Но этого было мало, так мучительно мало. Мне хотелось ощутить его внутри, почувствовать, как он растягивает тугие стеночки, протискиваясь все глубже. Я сходила с ума, бессвязно бормоча мольбы.

– Любимая, ну же, не упрямься, больше нет сил терпеть, – простонал Леонард в одно движение сдергивая с себя штаны.

Он сжал в ладони крупную багровую головку, поблескивающую смазкой, и с силой двинул кулаком.

– Я сейчас убью тебя и сразу стану вдовой, минуя стадию замужества, – прорычала под его тихий смешок.

Не выдержав, он дернул мои трусики, разрывая тонкую ткань. Вскрикнула от неожиданности и легкой боли, слишком сильно она врезалась в нежную кожу. Извиняясь, дознаватель погладил саднящие полосы и нырнул длинными пальцами во влажное лоно. Простонала, стараясь вобрать их плотнее.

– Скажи, что станешь моей, – рыкнул Лео, облизывая мой рот. Потрясающе твердый член прижался ко входу и слегка проник, растягивая тугие складочки. – Скажи! – настаивал он, покидая мое тело и снова толкаясь, совсем чуть-чуть. Сладкая мука!

– Да, – вскрикнула, не выдержав. – Да! – Лео резко двинул бедрами, пронзая меня, входя до самого конца.

– О, богиня! – хрипел он, ускоряясь до просто немыслимого темпа. – Давай, сладкая, еще! Дай мне себя, – руки сжимали талию, удерживая на месте.

– Люблю тебя! Люблю! – хрипела, подаваясь вперед.

– Моя! Моя! – стонал в ответ мужчина.

Еще один толчок, еще и еще. В низу живота разгоралось настоящее пламя, опаляя, погребая под собой. Каждое движение длинного твердого члена внутри усиливало напряжение, доводя до исступления. Дыхание перехватило, от нестерпимого удовольствия, пронзившего все мое существо, спину выгнуло, я закричала, царапая ногтями плечи Леонарда, а он с громким стоном излился глубоко внутри.