Газета Завтра 751 - Газета Завтра

Интерес к кедру был не случаен. По данным Кедропрома, содержание жиров в масличном сырье распределялось следующим образом (в процентах): подсолнух — 43, лен — 37, хлопок — 34,7, конопля — 32,6, кедровый орех — 59,9. Как видим, кедр — вне конкуренции. Почему же заглох древний промысел? Стали ленивее? Или легче за нефть и газ закупать продовольствие за рубежом?

Таёжные закрома ждут рачительного хозяина. Только вот что-то долго он сыскивается…

Александр Синцов ДОБРЫЙ БАРИН

От Москвы до окраин. От латифундий до народных поселений — вольных посадов. Вширь и вглубь должна развиваться русская деревня. Свободно и разумно. На самоокупаемости и на финансовых вливаниях. Как уже было сто лет назад. Когда Лев Толстой ходил за сохой, а Сергей Рахманинов пахал на "Фордзоне". У Толстого было доходное поместье, у Рахманинова дотационное. Половину зимних концертных гонораров весной он "вбухивал" в свои земли.

И на уровне мужиков тоже был широкий разброс земельных возможностей и запросов. Один на жнейке управлялся в две пристяжных, другой серпом во ржи шарил и для вывозки снопов лошадку у соседа одалживал. И была земля обетованной. Кипела жизнь в самых северных, самых восточных деревнях вне зависимости от плодородия почвы и климата. Если на юге земля одаривала в избытке зерном, то на севере достаток обеспечивался лесом, рыбой, зверем или, на худой конец, отхожим промыслом. При всех минусах тогдашнего жизнеустройства имелось главное — заселенность государственных пространств, окультуривание земли. Что одно только и дает право на суверенность территории. На заселенную территорию никто глаз не положит. Если, конечно, это не последний злодей. Никто не уподобит тебя собаке на сене, никто в уме не будет держать довод о том, что, мол, нерадиво распоряжаетесь контролируемой частью земного шара. Запустили и забросили, не нужна она вам. Вот мы бы там уж устроили рай земной.

Земля без человека — странная планета. Россия без русской деревни — мертвая страна.

На пространствах России возможны около десятка форм хозяйственного устройства.

ЛАТИФУНДИЯ

Это маленькое государство в государстве. Тысячи гектаров в собственности владельца. Детище олигархов и крупного бизнеса. По сути, вся Чукотка — это латифундия Абрамовича. Каждому мужчине, достигшему восемнадцати лет, там в дар преподносится ружье, каждой семье на побережье — моторная лодка. По принципу жизни деятельного существа: дай ему не рыбку на блюдечке, а удочку, которой он поймает эту рыбку.

В калужской Медыни коллективным латифундистом стало правительство Москвы. Купили, почитай, целый район согласно своей "Аграрной программе капитализма в России" и общеизвестными принципами развития сельского хозяйства. Таких принципов семь. И они, по сути, революционны. На примере Медыни предлагается в корне изменить право на землю. Увеличить финансовую поддержку всех хозяйств. Выйти на новый качественный уровень работы на земле. Построить новые заводы по созданию сельхозмашин, оборудования для переработки продукции. "Не дергать" земледельцев, не торопить. Многочисленных сельских управленцев, грубо говоря, упразднить как класс. Внедрить новшества вплоть до пресловутых нанотехнологических.

Чудо-план. Веет от него советским размахом. Если финансирование пойдет из доходов Газпрома или любых частных корпораций, тогда за такой план можно голосовать двумя руками. Если из бюджета, то есть из нашего с вами тощего кармана, то уж лучше нам по старинке на своих десяти сотках организовывать латифундии.

ПОМЕСТЬЕ

Кажется, первое поместье в новом понимании этого слова создал покойный офтальмолог Святослав Федоров. Построил великолепный скотный двор, хранилища, закупил прекрасных коров. Заброшенная деревенька, из которой люди ушли на предприятия Дмитрова, вновь наполнилась работниками. Зазвучали песни по праздникам, ребячьи визги у реки. Помещик Федоров и конную ферму построил, и коттеджи для своих работников-врачей. Зажил барином — любимым, почита- емым в народе. Высококачественную продукцию фермы продавал на своих медицинских предприятиях для продления жизни товарищей по профессии. Жалко, самому парное молоко "без химии" не пошло впрок. Мало ему было на лошади скакать. На вертолете захотелось полетать. Разбился.

Другой у меня был знакомый помещик — Александр Степанович Паникин. И тоже ему Бог не дал до старости насладиться плодами трудов своих. Он был фабрикант. Романтик из первой волны новый капиталистов. Не торговлей заработал первичные деньги, а на производстве недорогих трикотажных изделий. Начинал со спортивных шапочек. Закончил модельным ассортиментом в собственных фабричных корпусах в Замоскворечье.

Под Клином, на высоком холме, с которого видать на десятки километров, расчистил он землю и построил чудесный дом. Опять же — ферму и молокозавод. На его ссуды работники строили себе новые дома. Бабы вокруг него в праздник хороводы водили. Расцвела местность с трикотажных доходов. Ни копейки не было взято у государства. И если бы Бог дал Александру Степановичу долгих лет жизни, то и теперь бы на том кусочке русской земли праздничная жизнь продолжалась. А после смерти хозяина как-то всё стало затухать. Помещичье хозяйство — авторское. Наследники, конечно, получают авторские права, но уж равноценными творцами, как водится, быть не могут.

МОНАСТЫРСКАЯ ЗЕМЛЯ

Теперь в стенах любого монастыря — райские сады цветут. Оранжереи. Диковинные растения. Послушники, трудники, монахи по весне от службы до службы с лопатами и граблями. А в тех обителях, кои не стеснены окружающими городскими строениями, давно уже этот землеустроительский раж распространился на прилегающие земли. Сенокосы, пашни, огороды раскинулись на километры от таких монастырей, как Борисоглебский у Ростова Великого, Сийский на Двине, Свято-Воскресенский на Рязанщине и многих других. Собственной монастырской продукцией кормятся масса паломников летом и зимой, монахи стоят на рынках райцентров со своим творогом, сметаной, мясом. В Воронежской, Пензенской областях церковные деятели прибирают к рукам пахотные земли. Покупают тракторы. Их хозяйство очень эффективно, так как строится на религиозном энтузиазме верующих. Проблемы пьянства не существует. И никаких профсоюзов. "Господь терпел и нам велел".

ТОВАРИЩЕСТВО НА ВЕРЕ

Так называются объединения бывших колхозных и совхозных работников. Вера тут имеет cvsck yt htkbubjpysq, а просто как доверие друг другу в решении финансовых вопросов. Если что случится, никто ни на кого в суд не подаст. Так условлено в договоре.

В отличие от кооперативов, тоже пришедших на смену колхозам, люди в ТНВ сначала разделились, получили свой пай в собственность, и только потом опять соединились для совместного труда — уже, конечно, на совершенно иных условиях. Они стали свободными, но в то же время не единоличниками. Особого экономического эффекта в такой организации труда не обнаружилось. Но атмосфера жизни в деревне, где мужики решились сначала разделиться, а потом сойтись, поменялась в корне. Люди приобрели природные свойства русского крестьянина, всегда свободного в пределах своей семьи и своего надела-кормильца. Каждый дом стал автономным — тоже, как и латифундия, маленьким государством. В таких деревнях меньше сплетен, пересудов, мелких ссор, пьянства и воровства. Если снимать дачку — так только там, где мужики нынче трудятся в "товариществе на вере".

КОЛХОЗ

Не стоит кидать камень и в объединение сельских тружеников под таким названием и с такой сутью. В южных черноземных областях колхозы оказались непотопляемы. Потому что зерно все еще остается твердой валютой на продовольственном рынке. Как нефть или газ. Конечно, доходы крестьянина в колхозе не сравнишь с доходами буровика, но все же они есть и с каждым годом увеличиваются. А за счет колхозного устройства экономики именно такие хозяйства поставляют основную часть продукции на рынок.

ФЕРМЕР

Продукция фермерских хозяйств не дотягивает в общем российском объеме и до десяти процентов, но фермер остается фигурой ключевой. Он экспериментатор и подвижник. Он романтик и трудяга. Фермерская семья где-нибудь на просторах лесостепи или нечерноземья — это поистине Адам с Евой. Они как бы одни на земле. С них как бы вся история человечества только-только и начинается. Это семьи крепкие, работящие. В которых старший сын, как правило, готовится остаться за отца, а младшие — как заблагорассудится. Фермеру ничего теперь уже не нужно: ни техники, ни законов, ни дотаций. У него все есть. Ему только дай хорошую дорогу до крупного населенного пункта, чтобы детей в школу возить. И он будет продвигаться вглубь территории неостановимо. Ему даже чубайсовского электричества не надо — свой генератор. И телефон у него теперь спутниковый. Только дороги он осилить не в состоянии. Помогите с дорогами.