Статский советник по делам обольщения - Валерия Вербинина

К его удивлению, Мария даже не стала отпираться.

– Ну конечно! – воскликнула она, сверкнув белыми зубами. – Это вам за то, что вы вчера проспали мой танец!

– Но это неправда! Я вовсе не…

– Но, но, но! Я отлично видела, что вы спали!

– Ну хорошо, согласен! Может быть, я немного вздремнул, потому что много работал…

– Работали? Вы?

– Да! Я состою в благотворительном комитете, и вы просто не представляете, сколько мне приходится трудиться…

– Тоже мне, работа! – фыркнула Мария. – Возиться со всякими оборванцами, грязными, вшивыми, вонючими…

Положительно, сеньорита Фелис знала, что такое оборванцы, не понаслышке.

– Это не оборванцы, – возмутился Казимирчик, – это брошенные дети, о которых мы заботимся!

Мария собиралась сказать что-то едкое, но, так как она и сама была брошенным ребенком, слова застыли у нее на устах. Она лишь пристально посмотрела на Казимира и покачала головой.

– Я вам не верю, – заявила она. – Вы лжец! Ну и зачем вам понадобилась эта оглобля? Вы ведь навещали ее сегодня, не отпирайтесь! Что, вы и ее хотели забрать в приют? Ха-ха!

– Нет, – серьезно ответил Казимир, – мы хотели попросить ее выступить на вечере. Мы надеялись, что, так как это благотворительность, она согласился выступать без гонорара…

– Эта кобыла? Ха! – Танцовщица свирепо фыркнула. – Да забесплатно она и палец о палец не ударит! Вот если бы вы попросили меня…

– Но… но ведь я прекрасно знаю, сколько вам платят за один танец… У нас нет таких денег! И вы никогда не согласитесь…

– Кто это вам сказал? – возмутилась Мария.

– Никто! Но я подумал…

– Но, но, но! Он подумал! Так вот, если ваш вечер не совпадает с моими концертами…

– Я думаю, мы всегда сумеем его перенести, если что, – быстро сказал Казимир.

– Вам надо было сразу же обратиться ко мне, – объявила Мария. – Так уж и быть, я согласна станцевать… Ради бедных деток, которые ни в чем не виноваты. Но смотрите! – Она погрозила Казимиру пальцем. – Если вы еще раз осмелитесь заснуть, когда я танцую… Я скормлю вас Боско с потрохами!

– Уверен, ему куда больше понравятся отборные куски мяса из ваших рук, – тотчас же нашелся Казимир, и Мария залилась хохотом.

Рассказывая об этом Амалии, Казимир разглаживал прореху на своем жилете и так вздыхал, что племянница, не выдержав, пообещала, что ему сошьют новый жилет, куда лучше старого.

– Разумеется, я на это рассчитываю, – отозвался дядюшка. – Так вот, как я уже говорил тебе, я немного перестарался. Ни ты, ни я не занимаемся благотворительностью, но раз уж так получилось, придется тебе что-нибудь придумать. Раз уж и Лина, и Мария пообещали выступить, глупо было бы не использовать такой шанс.

– Дядя, – сказала Амалия после паузы, – я все-таки не понимаю, чего ты добиваешься. Ты все время включаешь в свои планы Марию Фелис, хотя о ней и речи не было. Конечно, я могу понять, если ты рассчитываешь привлечь ее внимание для себя лично…

Тут Казимирчик рассердился.

– Лично мне вполне хватило бы жены пивовара, – объявил он, упрямо выставив подбородок. – Замечательная женщина, чуткая, добрая… и никакой бузы! Так что Мария Фелис мне вообще ни к чему…

– Ну, не скажи, – протянула Амалия. – Глаза у нее выразительные, волосы просто роскошные, хоть враги и говорят, что она носит накладные пряди в большом количестве…

– Разве? Я не заметил. – Казимир пожал плечами. – В любом случае ее волосы меня не интересуют. Главное, что Лина Кассини испытывает к ней сильнейшую неприязнь.

– Ах вот оно что! – протянула Амалия.

Откровенно говоря, она вовсе не собиралась верить дяде на слово, но признавала, что он сумел найти удачный предлог, чтобы объяснить некоторые свои действия.

– Про любовь, – увлеченно продолжал меж тем Казимир, – говорится и пишется масса чепухи, а ведь многие люди преспокойно живут без нее и могут за всю жизнь даже не испытать этого чувства. Неприязнь – другое дело. Поверь мне, нет такого человека, которого устраивали бы все окружающие. Каждый из нас терпеть не может кого-нибудь, а то и большинство людей разом. Я даже могу вот что добавить: скажи мне, кого ты не любишь, и я скажу, кто ты…

– Ну, допустим, Лина Кассини не любит Марию Фелис, – проворчала Амалия. – И что из этого следует?

– По-моему, все очень просто, – сказал Казимир, поднимаясь с места. – Обычно считается, что неприязнь вызывает тот, кто непохож, или тот, кто чем-то мешает. Но случается и наоборот. По-моему, Лина не любит испанку потому, что та слишком похожа на нее. Понимаешь? На самом деле Лина Кассини не любит саму себя.

И он удалился, оставив Амалию осмыслять этот сногсшибательный вывод.

Глава девятая, в которой появляется труп, а преступник исчезает

Бывают торжества, похожие на праздники, бывают такие, которые больше смахивают на похороны, случаются, наконец, мероприятия, куда можно не приходить вовсе. Однако день ангела княгини Гарденберг обещал быть вполне себе праздничным, в меру светским, в меручинным, но вполне подходящим для приятного времяпрепровождения – если бы не одно событие, которое перевернуло все с ног на голову. Впрочем, речь о нем еще пойдет впереди.

Согласно выработанному ранее плану, Амалия и ее дядюшка прибыли в особняк князя раздельно. Казимиру полагалось использовать вечер для того, чтобы поближе познакомиться с Линой Кассини. Она должна была спеть несколько песен. Однако капризный агент Браницкий уделил диве, одетой в изумительное черное бархатное платье, лишь пару слов и устремился к вазочкам с разноцветным мороженым, которое разносили лакеи. Мороженое Казимир любил еще больше, чем пиво, и готов был поглощать его в любом количестве в любое время года. За пять минут, блаженно жмурясь, он проглотил две порции и уже высматривал третью, когда князь, обходивший гостей, обратил на него внимание.

Хозяину особняка недавно исполнилось шестьдесят лет. Он был высок, худощав и носил кустистые бакенбарды по старой моде. Выражение его лица наводило на мысль об очень умной собаке, которой по какому-то недоразумению досталось человеческое тело. Его супруга, одетая пышно, но по-немецки безвкусно, стояла возле него. Княгиня была младше мужа на одиннадцать лет, но выглядела еще моложе, из чего Амалия была склонна сделать вывод, что супружество оказалось вполне удачным. У несчастливых женщин, как бы хорошо они ни владели собой, нет-нет да и проскальзывает кислое выражение лица; княгиня же держалась всегда приветливо и радушно. Улыбка ее была не данью протоколу, а выражением ее собственного хорошего настроения.

– Мне незнаком этот господин, – сказал князь, обращаясь к молодому человеку, который, как незаметная, но преданная тень, следовал за ним по анфиладе комнат. – Кто это, Карл?

Амалия увидела, как князь разговаривает с Карлом фон Лиденхофом, и нахмурилась. Лиденхоф, если говорить начистоту, был ее коллегой, но, так сказать, с противоположной стороны баррикад, и потому Амалия его не любила. Он был неглуп, исполнителен, упорен и трудолюбив, а еще – весьма злопамятен, и следовало хорошенько подумать перед тем, как сделать его своим врагом. По движениям губ и направлению взгляда князя Амалия уже поняла, что речь идет о ее любимом дядюшке, который, устав выбирать, захватил две вазочки с мороженым разом и принялся поглощать его все с тем же выражением абсолютного блаженства на лице, которое выводило племянницу из себя. По правде говоря, она уже мысленно приготовила колкость, которую обязательно скажет новоиспеченному агенту по пути домой, но тут произошло нечто странное. А именно, Лина Кассини, которая разговаривала с несколькими любезничающими кавалерами, которые смотрели на нее, словно голодные коты – на крынку отборной сметаны, внезапно кивнула им, как королева, милостиво отпускающая своих нерадивых подданных, и скользнула туда, где примостившийся на диване Казимирчик облизывал ложку, с ностальгией глядя на пустые вазочки перед собой.

– Синьор Браницкий, если не ошибаюсь?

– Ах! Госпожа княгиня, – воскликнул Казимирчик, – вы поистине царица торжества! Я не вижу здесь никого, кто мог бы сравняться с вами.

– Я не княгиня, – сказала Лина, забавляясь, – и это торжество – не мое.

– Ах, это все моя близорукость, синьора Кассини! – вздохнул Казимир. – Жизнь несправедлива – сколько людей носят громкие титулы, которые куда больше подошли бы другим… Уж вам-то княжеская корона точно была бы к лицу куда больше!

Лина была польщена, но, чтобы ее собеседник не возомнил о себе невесть что, все же состроила легкую гримасу:

– Как, вы бы хотели видеть меня женой этого господина?

– А что с ним не так? – притворно изумился Казимир. – Экземпляр не то чтобы допотопный, но… с археологической точки зрения вполне сносный. Его мумия очень представительно смотрелась бы в витрине какого-нибудь будущего музея…

Тут произошло нечто странное: его собеседница, эта роскошная человеческая статуя в изумительном бархатном платье, не удержавшись, фыркнула, как пятнадцатилетняя девчонка. Впрочем, Лина тут же опомнилась и попыталась придать лицу строгое выражение.