Модный Вавилон - Имоджен Эдвардс-Джонс

— Правда?

— Честное слово. Нет уж, дайте мне Сьенну. Она по крайней мере забавная. Во всяком случае, вчера вечером было не так уж и весело. Вечеринка после показа — полный отстой. Скарлетт весь вечер меня просто игнорировала. Как будто не я провела рядом с ней весь этот дурацкий день. Зато там были Симона и Ясмин Ле Бон — хоть что-то хорошее. Ясмин великолепна. И никакой водки, одно шампанское, вот почему сегодня мне так хреново. Потом мы отчалили оттуда целой компанией и пошли в «Кафе де Пари».

— Оно еще открыто?

— Разумеется, — говорит она и хмурится. — Там одна из нас начала танцевать на стеклянной стойке, провалилась и расколотила десятка четыре бокалов. Мне пришлось отвезти ее в больницу, а потом мы просидели в кафе до шести утра. Я напилась в стельку. — Она широко и ненатурально зевает, чтобы подтвердить свою правоту. — А сегодня мне пришлось встать ни свет, ни заря, чтобы успеть к открытию магазина. Черт…

— Я и не знала, что ты пошла за покупками.

— Моя приятельница Эмми занимается сумочками. Она сказала, что они продают Jimmy Choo.

— Хорошо. С ней все в порядке?

— С кем?

— С той, что танцевала на стойке.

— Да. — Мими кивает и вытаскивает из пакета еще несколько платьев. — Она постоянно выкидывает что-нибудь этакое. Отвали, Крошка! — Она тянется через кучу шмоток, чтобы отпихнуть собачонку, которая пытается устроить себе ложе на шелковой блузке. — Убирайся, это же подлинный Louis Vuitton!

Как будто собачонка способна такое оценить.

— Ладно. — Мими поднимает на меня глаза. — Давай разберем все это барахло. Может быть, начать вот с этого платья от Dior?

Отношения дизайнера со стилистом — это странная, непередаваемая и малопонятная вещь. Есть среди них те, кто оказывает настоящую, неоценимую помощь в создании коллекции, — а есть те, кто всего лишь мельком бросает взгляд на манекенщиц перед выходом на подиум. Одни стилисты находятся рядом с дизайнером на протяжении всего пути, обсуждают с ним покрой и силуэты, объясняют, что именно сделано не так, советуют, насколько следует укоротить подол или расширить брючины, чтобы костюм предстал в самом выгодном свете. Другие же — что-то вроде вдохновителей. Их собственный стиль — именно то, что дает толчок модельеру. Стилисту достаточно только показаться на вечеринке в каком-нибудь сногсшибательном наряде, чтобы дизайнер пришел в восторг. Он может даже не обмолвиться об этом, но некий подсознательный импульс наверняка определит, что именно появится на подиуме в следующем сезоне. Есть суперстилисты наподобие Кэйти Гранд у Giles Deacon. Друг, муза, главный советчик, она оказывает невероятное воздействие на его творчество. Она сотрудничает со столькими журналами и рекламными агентствами, что пользуется всеобщей поддержкой и может смело дергать за ниточки. Кэйти — весьма важный и полезный человек, которого стоит привлечь на свою сторону.

Мими не отличается ни тем, ни другим, но и у нее есть свои плюсы — например, зоркий глаз и безукоризненный вкус. Ее мать — одна из тех блистательных пожилых дам, которые удачно выходили замуж и позировали перед объективом Бэйли. Украшение всего общества, Кармен теперь ведет куда более затворнический образ жизни, нежели тот, к которому она привыкла, но ее по-прежнему можно увидеть в саду особняка под Виллефранком, где она курит марихуану и щеголяет в турецкой тунике от Gucci. Мими как- то попросила у нее помощи, когда предстояла фотосессия бикини для Vogue. Кармен приезжала два дня подряд, выпивала за утро все прохладительные напитки, которые имелись в наличии, а затем до самого вечера стонала: «Детка, мамочке нужна сигарета», стоило только попросить ее сделать хоть что-нибудь стоящее. Она здорово всех подвела.

— Итак, что ты думаешь? — спрашивает Мими, помахивая великолепным платьем от Dior — без рукавов, квадратный вырез, узкий лиф, длина до колена. Стильное и классическое одновременно. Изумительное.

— В духе пятидесятых, — улыбается она. — По-моему, здорово.

— Потрясающе, — говорю я, вставая. Сердце у меня начинает биться чаще. Может быть, это все кофе, но я надеюсь, что прилив вдохновения. — Где ты его взяла?

— Извлекла из недр сестрицыного гардероба.

— Правда?

— Да. На прошлой неделе мы вместе разгребали всякий хлам. Она искала тот старый пиджак от Ozbek, расшитый золотом, и мы нашли вот это. Оно упало с вешалки и валялось на полу в самом низу. Помню, она надевала его на какую-то вечеринку в середине восьмидесятых, когда ей было всего пятнадцать, и Tatler признал ее самой сексуальной девчонкой в Лондоне.

— Шелковая тафта. — Я щупаю материал и перебираю нижние юбки.

— Вижу. Нравится?

— Безумно!

— Повесить на плечики?

— Разумеется!

— Как мило! — На пороге появляется Александр. — Можно выставить его на презентацию как есть.

— Пожалуй, — отвечаю я.

— Хорошая мысль, — подхватывает он. — Только не забудь снять ярлычок.

Мими начинает смеяться.

Дизайнеры всегда воруют друг у друга. Мы постоянно приобретаем вышедшие из моды вещи на Портобелло-роуд, отпарываем чужие ярлычки, приклеиваем собственные и отправляем модель на подиум. Иногда печать мастера так очевидна, что никакой ярлычок тебя не убедит. Здесь платье от Dior, там жакет от Balenciaga, порой попадается что- нибудь до боли знакомое в духе Azeddine Alaia — и никто как будто ничего не замечает. В прошлом сезоне у меня самой была старая юбка от Pierre Cardin. Мими нашла ее на Портобелло-роуд, мы спороли ярлычок и отправили юбку на подиум. В другой раз я скопировала дизайн, использовав другую фактуру. И самое дерзкое мое предприятие — в позапрошлом сезоне в Челси мне попался черно-белый купальник, который я воткнула в презентацию. В одном только Harvey Nichols мы продали двадцать пять таких. Загляните в мастерскую к любому дизайнеру — и вы обнаружите столько подобных «приобретений», что станет даже неловко. Как-то я шла с подругой, и она показала мне в витрине магазина свое собственное платье, которое было продано неделю назад за тридцать пять долларов. Совершенно без изменений, разве что подвергнутое химчистке и натянутое на манекен, теперь оно стоило тысячу триста пятьдесят.

Наряду с Портобелло есть еще парочка мест, куда все мы отправляемся Черпать вдохновение. Самое значительное из них — это Relik. Запрятанный в недрах западной части Лондона, у подножия Трелликской башни, прямо на повороте с Холборн-роуд, Relik — это настоящий кладезь старой одежды. Им владеют Фиона Стюарт, Клэр Стэнфилд и Стивен Филипс, все бывшие продавцы с Портобелло; они готовы перетрясти груды барахла и найти специально для вас какое-нибудь потрясающее платье, относящееся к эпохе от 20-х до 80-х годов прошлого века. Yamamoto, Malcolm McLaren, Westwood — все, что созрело и готово к жатве.

В последний раз, наведавшись туда, несколько недель тому назад, я испытала настоящий конфуз. Я вошла в магазин и столкнулась с дизайнером, который приехал из Италии. Он узнал меня, едва я шагнула через порог, но ничего не сказал. Я в молчании некоторое время следовала за ним по магазину, чувствуя все возрастающую натянутость. Оба мы заметили парочку платьев от Alaia, но никто из нас не решился открывать карты. Тут появился еще один дизайнер — англичанин. Было видно, что и он слегка смущен, потому что в иной обстановке это — вполне дружелюбный парень. Мы несколько раз встречались, и нам доводилось мило беседовать. Как-то у нас работала одна и та же закройщица. Но сейчас он потупился, поднял воротник и направился к костюмам от Westwood, которые висели в самом дальнем углу. Ситуация напрягала его точно так же, как и меня. Итальянский дизайнер не выдержал и ушел, повстречавшись на пороге с еще одним новоприбывшим. Какой-то чертов французский фарс! Не успел один уехать, как появился следующий.

Relik — это первый порт захода для большинства артистически настроенных дизайнеров, но нашу братию можно найти и в магазине Virginia, что в Холланд-парке, и в Steinberg and Tolkien в Челси, и в Appleby, и на Ноттинг-Хилл, и в Айлингтоне. С аксессуарами чуть сложнее. Солнечные очки можно раздобыть лишь в одном месте — в Archiv, что в Восточном Лондоне; там постоянно толкутся люди из Vuitton и Gucci (и тот и другой, по слухам, покупают не меньше пятидесяти пар за раз). Те, кто ищет старомодную вещицу для фильма, телепередачи или рекламного ролика, рано или поздно приходят сюда. Здесь собраны все очки, задействованные у Стивена Спилберга в фильме «Мюнхен», и почти на каждом снимке в Pop можно обнаружить что-нибудь из Archiv. Это удивительное место. Я провожу здесь уйму времени, рассматривая то гигантские стекла, похожие на крылья бабочки, то оправу, которую носил Элтон Джон, когда стригся наголо и писал свой «Крокодилий рок», и иногда жалею, что не занимаюсь производством аксессуаров. Посещение «Архива» — одно из любимых моих занятий после завтрака.

— Что еще у тебя есть?

Я склоняюсь к Мими и закуриваю. Она сделала свое дело. Начинаю чувствовать некоторое удовлетворение.