Итальянская ночь - Лариса Соболева

– Авария! Авария!

Помогало. Народ тормозил или сворачивал в сторону. Водитель часто поглядывал в зеркало заднего вида на пассажира и молил бога, чтоб довезти его живым. Тот лежал не шевелясь, лишь подпрыгивал на ухабах. Водитель достал одной рукой трубку, набрав номер «Скорой помощи», скороговоркой выпалил:

– У меня в машине раненый… Не знаю, чем его ранили и кто он, но мужик весь в крови. Везу его в больницу на Бехтерева, он, кажется, без сознания… Пожалуйста, позвоните туда, чтоб приготовились к его приему. Умоляю, позвоните, я не шучу, он умирает…

– Хорошо, позвоню, – растерянно выговорила девушка.

– Э, девушка! Номер моей машины запишите!..

Поверила или не поверила, но это все, что мог сделать автолюбитель. Подъезжая к приемному отделению, он посигналил непрерывным гудком и облегченно вздохнул, когда из дверей вывалила толпа в медицинской одежде. Водитель вышел покурить и наблюдал, как огромное безвольное тело грузят на каталку, кто-то ему сказал:

– Спасибо, парень…

8. Принцип домино

– Ну, хоть кто-нибудь приезжайте! – зло орал в трубку Бухов. – Сколько раз повторять: здесь труп, хозяин ранен и неизвестно где… Я уже третий раз звоню!.. Ха! Издеваетесь? А в нашем отделении мне сказали, что я второй шутник за сегодня и нам обоим в задницу вставят по фитилю…

Случайная свидетельница дымила без перерыва, причем, стреляя сигареты у Бухова, одновременно заверяя перед каждой новой сигаретой, будто бросила курить год назад. Она дала совет:

– Вызывайте «Скорую». Врачи потом сами вызовут милицию.

За неимением других вариантов Бухов последовал совету, ворча:

– Нет, вы видели такое, чтоб милиция не ехала на место преступления? Полный абзац! Кстати, «Скорая» не скоро приедет. Вы, мадам, застряли здесь надолго. Извините, но вас не отпущу, вы мое алиби, свидетельница и все прочее.

– Ай, все равно, – меланхолично отмахнулась она. – Меня ноги не держат, машину вести сейчас я не в состоянии. Зашла-то всего-навсего спросить, по какой дороге короче объехать эту чертову стройку… Господи, ужас какой… Он мог и нас прикончить? Скажите, мог?

– В меня стрелял… – пожал плечами Бухов, мысленно возвращаясь к убийце. – Но не поставил цели убить свидетеля, он как бы предупредил, чтоб я заткнулся. Хм, даже головы не повернул в мою сторону! Выкинул руку и выстрелил. Уверенно выстрелил, наверняка профессионал. Но я сразу упал, он, наверно, слышал грохот… Нет, думаю, если б вспомнил обо мне, зашел бы сюда и прикончил. Он подумал, что попал в меня. Мочат людей ни за что ни про что…

Милиция появилась раньше «Скорой», Бухов поспешил к старшему, обстоятельно начал пересказывать события, в конце концов замолчал, так как заметил, что кровавые следы на асфальте привлекли внимание капитана больше. Но милиционера позвал молоденький паренек, капитан зашагал к нему, неожиданно остановился, увидев труп, лицо его стало по-детски обиженным. Может, мужика от рюмки оторвали, может, он ехал сюда и не предполагал, с чем столкнется.

– А я про что! – выступил вперед Бухов. – У нас здесь труп, я звоню в наш отдел милиции, а мне говорят, я шучу! Он стрелял в Маймурина много раз, я со счета сбился…

– Кто – он?

– Мотоциклист. На скутере приехал, потом завести не смог, бросил его и убежал. На улице, недалеко, шлем валяется и парик, их он тоже бросил.

Старший его почти не слушал, он кому-то звонил.

– Тут вот какое дело, – сказал, когда ответили в трубке. – На стройке сервисного центра господина Маймурина совершено убийство. В наше отделение позвонил… – И обратился к Бухову: – Ты кто? Работаешь кем?

– Сторож. Бухов моя фамилия.

– Сторож позвонил, по фамилии Бухов, – сказал старший в трубку, – и просил приехать, потому что ваш дежурный не принял вызов. Короче, это ваш район, так что собирайте группу и выезжайте. Собственно, вы сюда и пешком доберетесь. А мы пока покараулим вещдоки, их тут много. – Не без удовольствия и ехидства он добавил: – Сегодня ваш день.

А через минуту прибежал парень по фамилии Корнев, видевший убийство с балкона и рассказавший о нем взахлеб. Капитан, выслушав его, завистливо пробубнил:

– Надо же, свидетели сами прибегают! Нет, правда, четвертому отделу везет. И с их везением прошляпить убийцу! Ой, что будет…

– Знакомься, Наташа, это Ипполит, – представила Милена, – пасынок Арамиса Баграмяна. Садись, кофе мы заказали.

Ипполит, как все мужчины, сначала вцепился в Наталью глазами и бегло оценил: симпатичная, но не предел желаний, строгая, а глаза плутоватые, наверняка компанейская, шустрая, в меру доступная. В общем, как женщина его она не привлекла, во вторую очередь попытался составить мнение о ее внутреннем мире: богатый аль не шибко. Это очень важно, к личностям, духовно богатым, не подступишься, они отвергают пороки, следовательно, не продажны. Поговорив с ней всего лишь пять минут, Ипполит удовлетворенно скрестил на груди руки и вытянул ноги, приняв позу отдыха и предоставив Милене договариваться. А причина такому поведению вывод: с Войлоковой можно кашу варить.

– Если честно, – сказала Наталья, – не знаю, что ответить. Поначалу Парафинов взял дело на контроль, лично допрашивал свидетелей, составлял версии, искал мотивы, улики, интересовался экспертизами, а потом остыл.

– Давно остыл? – осведомилась Милена.

– Ну, пару дней точно ничего не слышу, обычно он мне рассказывает, как идет следствие. А тут встретились – и ни слова.

– Он вам подотчетен? – слегка съязвил Ипполит. Не нужно было добавлять в интонацию красок, а он добавил. Наталья ответила ему тем же:

– Нет. Он мне симпатизирует, потому что считает умной.

Все, между ними образовался невидимый налет неприятия, который не пустит их в личное пространство каждого из них.

– Но почему, почему остыл? – добивалась ясности Милена. – Я не понимаю, как это – остыть к расследованию? Тогда ему нужно пирожки печь…

– Понятия не имею, – ответила Наталья. – Вероятно, версии неубедительные, Игорь Игоревич их крутит, ищет новые. Это же творческий процесс.

– А до процесса что-либо обнаружили?

– Да. Пулю. Пулю, которая убила Арамиса.

– А что, это разве не обычное явление?

– Странная пуля попалась. Баллистик не определил, из какого оружия она вылетела, но заверил, что подобного оружия не существует.

– Даже так? – выпрямился Ипполит, заинтересовавшись. – Оружия не существует, а пуля есть?

– Я же сказала: странная пуля, – повторила Наталья.

– Посмотреть на пулю реально?

– М… Вообще-то, посторонним у нас ничего не показывают.

– Я не посторонний. Моя мать желает знать, кто убил ее мужа, а поскольку на данный момент она является единственной моей любимой женщиной, ее желание для меня закон.

– О, как высокопарно! – скептически произнесла Наталья. – Я поговорю с Парафиновым, если он соблаговолит вам показать пулю и рассказать о ходе следствия, то ради бога. Случается, родственники активно помогают следствию.

– И мы поможем, – заверила Милена. – Не только поможем, выдадим премию за любую информацию.

– Ладно, посмотрим, что можно сделать, – поднялась Наталья. – Извините, мне надо идти. Пока.

Милена допила кофе, аккуратно поставила чашку на блюдце, сложила руки на столе и полюбопытствовала:

– Как она тебе?

– Если ты интересуешься, нравится ли она мне, то отвечу: не мой тип. Если о деловых качествах спрашиваешь, тут я ничего не отвечу, потому что еще не видел их. Тем не мене первое впечатление у меня есть: твоя подружка хитрая, не глупая, тщеславная, деньги возьмет, смело ей предлагай. Но доверять ей не стоит, продаст, если будет выгодно.

– Все это ты увидел за десять минут?

Хоть бы для приличия сделала вид, что удивилась, он так старался поразить ее. Наверняка и Милена хитрющая бестия. Ипполит положил локти на стол, приблизившись к Милене на опасно близкое расстояние, на его губах заиграла коварная улыбка:

– Так особенности бросаются в глаза. Не забывай, я мужчина, мне открываются тонкости женской души. Хочешь, о тебе расскажу впечатления?

– Не хочу. Гадость скажешь – я тебя возненавижу. Поехали?

– Давай погуляем? – сбросил он маску соблазнителя. – Меня гнетет обстановка в доме, маленький перерыв не помешает.

– Давай, – легко согласилась Милена. – Где?

– За городом! – сказал он. – Есть одно место.

Маймурин очнулся, над ним проплывал белый потолок с трещинами и пятнами отслоившейся штукатурки. Он понял, что на чем-то лежит и едет, но когда сделал попытку приподняться – не вышло. Его будто выжали, а потом положили под пресс – ни одна мышца не слушалась, поэтому дышалось трудно и больно. Страшно больно. Все тело – одна сплошная боль.

Вдруг Маймурин вспомнил, откуда взялась боль. Он вспомнил выстрелы, парня в мотоциклетном шлеме, своего охранника, палившего по киллеру… Ох и подвел же обоих пистолет с резиновыми пулями! А ведь разрешения на боевое оружие добиться не столь сложно, кинь в волосатую лапу и… Лень подвела или жадность? И то, и другое, еще уверенность, что с ним никогда ничего… В результате цена оказалась слишком дорогой, дороже не бывает. Но что-то, помимо этого, очень беспокоило Маймурина, какая-то деталь, которую нельзя оставить на потом, ибо «потом» может не быть вовсе…