Ценнее власти (СИ) - Ольга Арунд

всё ещё в наличие. — Ни говорить так, ни трогать её. Иначе будешь иметь дело со мной.

Разжав руку, Марек разворачивается и возвращается на раскладушку. О своих реакциях он подумает как-нибудь потом. И о том, как будет извиняться перед сестрой — тоже.

— Тогда скажи, — полным слёз и непонимания голосом, держась за горло, тихо произносит Стася, — как назвать ту, что сначала засадила тебя сюда, а потом вошла в клан Алых теней и согласилась на защиту Бенеша?

Оля сделала что?

— Эрик? — Впившись тяжёлым взглядом в брата.

— Так и есть, — кивает тот, мрачно глядя на Стасю. Удивительно, как оба не дёрнулись, стоило Мареку коснуться сестры. Не успели? — Два часа назад Ольга Щенкевич признала себя вампиром княжеской крови, принесла клятву верности клану и… — Он вскидывается на заминку Эрика, но тот лишь презрительно усмехается. — Она переехала в комнаты Бенеша.

***

— Теней, значит? — Бросив сумку с вещами на кровать, я оглядываюсь, и становится тошно. Не от обстановки, от ситуации. — Стесняюсь спросить, а отдел расследования назвали…

— Они посчитали, что это забавно, назвать отдел, который, по сути, охотится на вампиров, именем последнего нашего клана. — Бенеш стоит в дверях спальни, прислонившись плечом к косяку.

Моей спальни. Моей спальни на его территории.

— Очень забавно.

Внутри зудит, требуя пойти к Гавелу, чтобы тот освободил Мара. Требуя сделать хоть что-то — наорать на Яна, сделать втык Калате, в крайнем случае, взять в сообщницы принцессу и организовать побег, но… «Волчья Тень» всё ещё закрыта, убийца Влада, как и мой недоброжелатель всё ещё здесь, а я теперь полноценный вампир.

И посреди всего этого недавние игры с Тадеашем кажутся детским лепетом.

— Глава устраивает бал, — осторожно бросает Бенеш, не двигаясь с места, — в честь наследника.

— Какого из? — Поворот резче, чем надо, но я на грани. — Того, кто труп или кто убийца?

— Это не моё решение, я был против. — Вздох, лёгкое дуновение ветра и ладони на моих плечах. Оказалось, что он чертовски быстро и также бесшумно двигается. — Я взял на себя смелость подготовить тебе платье.

— Каким образом? — Красивый, зараза, но всё, о чём я думаю — это Мар и собственный провал. — У тебя в подвале швейный цех?

Поспать бы хоть пару часов, но, чувствую, такое счастье мне не светит. Скоро пойдут вторые сутки на ногах, без еды, отдыха и в крайнем эмоциональном напряжении. Опасном в основном для окружающих.

— Пусть это будет моим секретом, — тепло улыбается князь, словно это не у него сердце внутри чисто для проформы. — Будешь моей спутницей?

— А у меня есть выбор? — криво улыбнувшись.

— Я рад, что ты не против. — От такой улыбки можно и лужицей растечься. Можно было бы, будь я младше, глупее и наивнее. — Отдыхай, я зайду в девять.

Не выкинув ни одного финта, вроде прикосновения к щеке, волосам или ещё какой самоубийственной выходки, Бенеш убирается из комнаты, а у меня нет сил, даже чтобы думать.

Подхватив полотенце, я иду в душ, надеясь после на мрачный, выматывающий, но всё же сон.

— Скажи, что ты одета.

Надежда не оправдывается — стоит голове коснуться подушки, и дверь распахивается на всю ширину.

— Только не ешь меня, я принёс вариант поинтереснее. — И Петя заходит не один, а вместе с подносом, разом меняя полюс моего настроения. — Ты как, всё ещё любишь блинчики? — Дойдя до кровати, он плюхает поднос на покрывало. — Если нет, то я взял бифштекс средней прожарки. — Петя окидывает меня сомневающимся взглядом. — Или надо было с кровью?

— Ты знаешь, что я тебя обожаю? — На пару минут отодвигаются даже мысли о Мареке. Я не успеваю понять, как в моих руках оказывается сэндвич, но вгрызаюсь в него едва ли не с довольным урчанием.

— Конечно, знаю. Особенно, когда не бросаешься с клыкастыми объятиями, — фыркает он, наблюдая за мной. — Самоубийцы. Если женщину вовремя не покормить, она будет жрать тебя. И начнёт с мозга.

— Что же ты с такими принципами всё ещё один? — дикция страдает от очередного куска, но мы с Петей не первый год знакомы.

— Поговорим об этом или о том, как освободить Марека? — Серьёзный Калата мне в новинку, и я даже жевать перестаю.

Смотрю на него так же внимательно, как он на меня, откладываю недоеденный сэндвич и придвигаясь ближе.

— Что было в твоём заключении?

— Правда, и ничего, кроме правды, — мрачнеет Петя, встречается со мной взглядом и отчаянным жестом запускает руку в волосы. — Да если бы я только знал, что они из этого вывернут, сожрал бы то заключения, Оль! Или скормил кому, — невесело хмыкает он. — Потому что… да за гранью это. Всех моральных принципов, логики и смысла!

— Что. Было. В заключении.

— Да ничего такого, чтобы… ладно. Смерть наступила в результате обескровливания в промежутке между тремя тридцатью и четырьмя часами дня. Его выпили, Оль, — качает головой Петя в ответ на мой взгляд, — там без вариантов, уж поверь. На жертв кровососов я насмотрелся. Причём во время процесса Влад был жив — никаких сгустков, кровь была свежая и прекрасно выходила.

— Шея?

— Запястье, — вздыхает Петя и стаскивает с подноса оливку. — Представь ситуацию, чтобы здоровый оборотень, а он реально здоровый, там под два метра рост и явные ночёвки в спортзале, смирно сидел и ждал, пока его выпьют. Смешно?

— Плачу от смеха, — задумчиво постукивая пальцами по подносу.

— Плачь дальше, — хмыкает он, — потому что в волосах Влада нашли длинный светлый и чужой волос. Угадаешь, чей?

Как он там оказался — глупый вопрос.

— Откуда они узнали?

— Ты — консультант Теней, — снова вздыхает Петя, — образцы твоего днк занесены в базу с момента получения удостоверения.

— И, конечно, они попались вам под руку первыми. — Поставив локти на скрещенные ноги, я вцепляюсь в волосы. — Петь, это же явная подстава, причём наивная до зубовного скрежета.

— Что ты знаешь о подставах, дочь моя. — Если уж даже Калаты не хватает на веселье, то на дворе конец света, не меньше. — В каком-то самом дальнем и тёмном углу вдруг нашлась запись, на которой наш уважаемый комиссар засветился сначала у входной двери в три двадцать пять, потом на лестнице в три тридцать, а потом в коридоре, ведущем в спальню Влада.

— А то, как Мар тащит брата в кладовку, там случайно не засветилось? — Не выдержав, я встаю и начинаю ходить по комнате. — Бред, какой бред. Петь, он в городе был в это время, я точно знаю.

— Откуда? — с неподдельным интересом поднимает он бровь. — Души нашептали?

— Мы разговаривали, но…

— Но скажут, что