За полчаса до любви - Валерий Столыпин

взгляд. И молчала.

Катенька с первого взгляда влюбилась в племянницу: сероокую и темноволосую как мама, с узнаваемым кукольным личиком и характерными семейными родимыми пятнами.

Девушка посвящала малютке довольно много времени, подумывала сама родить. Останавливала от этого ответственного шага невыплаченная ипотека. Да и положительные эмоции от общения с племянницей слегка остужали: Зоенька была просто ангелочком.

Катенька с Игорем жила душа в душу: их любовному воркованию и заботливости завидовали буквально все.

Муж, чтобы быстрее выплатить долг за квартиру, нашёл временную подработку с солидным заработком. Позже его переманили в ту щедрую организацию на совсем.

График работы стал иным, но раз и навсегда заведённое правило: всегда и везде быть вместе, встречаться после работы, устраивать по выходным щедрые романтические вечера – осталось неизменным.

Любовь не давала сбоев.

А Аурика… опять родила.

Девочку.

Назвала Светланой. Дочка – точная копия старшей малютки.

Родные удивились, некоторое время пребывали в шоке, но и на этот раз приняли факт таинственного рождения как данность, хотя никто и никогда не видел в квартире посторонних, а сама Аурика выходила в мир разве что по большой надобности.

Родители забрали Зоенькуу к себе, пока не подрастёт малютка. Катенька, как могла, помогала и там, и там. Возиться с малышнёй ей было в радость.

Она и сама уже наметила будущее материнство: детально проработала нюансы и подробности, училась пеленать, кормить, ухаживать, тем более что Игорь безоговорочно соглашался стать счастливым отцом.

Катенька не умела гореть наполовину. Когда мысль о беременности оформилась и вызрела, её эмоциональное состояние, лихорадочное желание испытать новые приключения, возбуждение и чувственная взъерошенность достигли апогея.

– Сегодня, – твёрдо решила она, – обрадую мужа, скажу, что окончательно готова стать матерью. Хватит предохраняться, бесконечно откладывать, тянуть время – так можно остаться ни с чем. Баловать Зоеньку и Светланку приятно, забавно, но я хочу своё собственное дитя, плоть от плоти.

От столь радостного решения закружилась голова, поднялось давление. Катеньку затошнило. Промелькнула мысль, – а не беременна ли я? Да нет же, откуда? Гормональные контрацептивы, мази, да и Игорь надёжно предохраняется. Нет, нет и нет, это фонтанирует фантазиями адреналин.

Но странная мысль усиленная недомоганием не давала покоя. В обеденный перерыв она сбегала в аптеку, купила тест на беременность, который ничего не показал.

От непонятного волнения ей стало совсем плохо. Пришлось отпроситься с работы, идти в женскую консультацию.

Но и там беременность не обнаружили.

А сердце почему-то стучало невпопад. Где-то внутри или снаружи, неважно где, но было ощущение зябкости и чего-то ещё, отчего отчаянно хотелось разреветься.

Катенька не понимала что происходит, – куда вдруг подевалась жизнерадостность, сладковато-терпкий вкус жизни с перчиком, ведь она всего-навсего решила стать мамой?

Успокоить в данный ситуации её мог только Игорь. Но он освободится часа через три, не раньше.

Изнывать в одиночестве от необычного эмоционального состояния не было сил. Катенька решила пойти к сестре, к её маленькой копии: уж они-то сумеют ободрить и утешить.

Мысли о малютке усмирили гнетущую тревогу.

В этот момент к ней подошла малюсенькая девчушка, – тётенька, застегни кубовичку, у меня не повучаится.

Потом они искали её маму, которая заливалась горемычными слезами по причине потери дочурки. Пришлось успокаивать. Выпили с ней по чашечке душистого кофе, съели по мороженому.

Игорь должен ждать у проходной в восемнадцать – через два часа, а до квартиры сестры ехать десять минут, столько же обратно. Есть время понянчиться с племяшкой, излить душу Аурике, собраться с мыслями.

– Решено, теперь не отступлюсь. Беременеть и никаких гвоздей, вот лозунг мой… и солнца! Представляю как обрадуется Игорь. Ура-а-а, – закричала про себя она, но вместо эмоционального равновесия вызвала у себя истерику со слезами, которые долго не могла унять.

Всклокоченная и возбуждённая, с трудом уняв дрожь в коленках и слёзные позывы, открыла она квартиру сестры своим ключом. Здесь всегда было уютно: душа отдыхала на каждой детали.

– Может быть Аурика права, может быть так и нужно жить: без нервотрёпки и впечатляющих планов, без долгов, без карьерной гонки, без оглядки на мнение окружающих. Всё-таки моя сестра – самая лучшая на свете, самая-самая…

Катенька разделась, влезла в плюшевые тапочки, прошла сначала в большую комнату, в которой по-особенному пахло сладким материнским молоком.

Девочка спала на спине, забавно раздувая во сне ноздри, посасывая большой палец. Женщина едва сдержала желание поцеловать прелестную “девчюлю”, понаблюдала пару минут за детской мимикой, отчего на душе стало тепло и комфортно.

– Дочку назову… Арина. Или Ярослава. Нет, Геля. Потому, что она – моё солнышко. А если мальчик… тогда пусть будет Антон. Нет, мальчику имя выберет Игорь, а я с ним с удовольствием соглашусь, ля-ля-ля!

Катенька вышла в прихожую, задумчиво окинула её взглядом, прошла было в комнату, но насторожилась, уловив что-то необычное боковым зрением.

Этим “чем-то” был модный кожаный рюкзак, висевший на вешалке. Похожую вещь она недавно подарила Игорю вместо неудобного портфеля.

Катенька подошла, чтобы осмотреть сумку внимательнее. Это была та самая вещь. Вот и брелок с сердечком и кольцами, тоже подарок от неё.

На тумбочке рядом лежал телефон Игоря и знакомая ключница, на полке для обуви – его туфли, вычищенные до блеска.

В голове кто-то мгновенно включил высоковольтный трансформатор, пошёл неприятный фоновый гул, вернулась тошнота и головокружение.

Мыслей не было. Точнее их было так много, что распутать этот клубок не было сил.

Катенька присела на табуретку, забыв, зачем пришла, закрыла глаза.

На образовавшемся внутри головы экране в кромешной темноте суетливо выплывали со всех сторон слишком яркие разноцветные искры, которые выстраивались в затейливо закрученную спираль в виде уходящего в бездну конуса, ускоряя бег.

Щемило виски, громко клокотала в ушах кровь, сами собой потекли слёзы, хотя Катенька пока не понимала, отчего так мутит, почему сердце выпрыгивает из груди.

Сколько времени спираль высасывала сознание, она не знала. Наверно очень долго.

Энергия из её тела испарилась вместе с тающим потоком искр. Сил не было даже на то, чтобы встать, чтобы пойти, прояснить хоть что-то: ведь это неправильно, так не должно быть.

Катенька с трудом разлепила веки.

Декорации вокруг расплывались, таяли, вместо контуров предметов сквозь туман едва проступали цветные кляксы. Сфокусировать зрение не получалось: силуэты колыхались, пол уходил из-под ног.

Поднявшись с трудом, она сделала несколько нетвёрдых