Закон негодяев - Чингиз Абдуллаев

Председатель сам вел свою машину. Его водителя два месяца назад забрали в армию, и в колхозе был дефицит молодых парней. Все, способные носить оружие, давно были мобилизованы в армию. Гумбатов, выдавший вчера длинную речь, почти всю дорогу молчал, лишь иногда позволяя себе короткие реплики по поводу состояния дорог. Азербайджанская пословица, гласившая «пришел март, — пришла беда», в полной мере реализовывалась этим мартом. В начале месяца пошел снег, в середине зачастили непрерывные дожди. Дороги, и без того не являвшие собой шедевр человеческой мысли, окончательно пришли в негодность, залитые водой и грязью, размытые сильными ливневыми дождями.

К лагерю они подъехали в половине десятого утра. Несмотря на плохую погоду мальчишки привычно весело встретили прибывший УАЗик. Председатель, подозвав пожилого бухгалтера, попросил его взять на учет привезенные им лекарства и медикаменты.

Джафаров, и раньше знавший о сложностях беженцев, об их бедственном положении, был просто потрясен увиденным. Установленные прямо на голой земле плохо закрепленные палатки были крайне ненадежным убежищем для больных и измученных людей. Во многих палатках земля была просто затоплена, и кровати стояли в воде. В других, очевидно, полученных в свое время на складах бывшей Советской Армии, зияли огромные дыры, сквозь которые был виден нехитрый инвентарь, вывезенный несчастными людьми. Многих эвакуировали прямо с места работы, и некоторые скотницы успели забрать лишь свои белые халаты. Ужасающая нищета и грязь, отсутствие элементарных человеческих условий не мешали людям улыбаться. Дети продолжали играть вокруг машины, с разных сторон слышались бодрые голоса людей. До Джафарова донесся даже смех. Это был удивительный менталитет азербайджанцев, умевших в самую трудную минуту забыть о существующих невзгодах, как-то отстраниться ото всех проблем и просто радоваться жизни.

Мирза видел, как светлели лица людей, глядевших на детей. И в этом была их последняя надежда.

Гумбатов, освободившись наконец от своего бухгалтера, пунктуально пересчитывающего ящики, предложил Джафарову пройти в его палатку, куда он обещал вызвать отца Омара Эфендиева. Джафаров послушно пошел за председателем.

В палатке Гумбатова было просторно, светло и чисто. Усевшись за стол, Джафаров терпеливо ждал, пока подойдет Эфендиев. Председатель, распорядившись дать гостю чай, извинился и покинул палатку, у него было слишком много дел, чтобы заниматься еще проблемами транспортировки наркотиков через границу. Это были проблемы самого Джафарова. Молчаливая женщина в красном платке подала гостю чай и даже положила тарелочку с мелко колотым сахаром. И почти тут же в палатку вошел Эфендиев.

Он был высокого роста, широкоплечий, с резкими, словно вырубленными топором, чертами лица. Войдя в палатку, он молча кивнул гостю и, не дожидаясь приглашения, сел за стол, хмуро взглянув на приехавшего из Баку следователя.

— Что произошло? — первым спросил Эфендиев, — опять Омар что-нибудь выкинул?

— Мы пока этого не знаем, — уклончиво ответил Джафаров, — просто подозреваем, что ваш сын знает о действиях некой банды, расположенной в районе границы. Вот почему мы его ищем.

— Он наш позор, — горько сказал старик, — мои три сына сражаются на фронтах, еще один погиб, а этот… — он махнул рукой, — коммерцией занялся, совсем от рук отбился.

— Коммерсанты стране тоже нужны, — сказал вдруг неизвестно почему Джафаров.

— Ты меня не успокаивай, — возразил старик, — война идет, какие коммерции тут могут быть? А кто этим занимается, тот уже не о родине думает, не о земле своей, а о своем кармане, деньги ему мать заменяют.

— У вас не осталось карточки сына? Какой-нибудь его фотографии?

— Нет. Мы брали из дома только самое необходимое. Хотя подожди, мать кажется взяла их фотографии. Они у нее были. Я могу узнать.

— Нам очень нужна его фотография, — попросил Джафаров, — может мы и ошибаемся, не того Омара ищем. Скажите, вы не знали среди друзей сына такого человека небольшого роста, темного.

— Конечно, знаю. Это Зейнал, он-то и сбил с пути нашего Омара. Вместе в город подались за сладкой жизнью. Зейнал не из нашего района. Он из Гянджи.

— А фамилию его вы не помните?

— Манафов, кажется. Но точно не помню.

— А где они живут в Баку, адрес у вас есть? — спросил уже не надеясь на положительный ответ, Джафаров.

— Есть, — сказал вдруг Эфендиев, — у нас записан его бакинский адрес. Я могу вам его дать.

— Спасибо, — вздохнул Джафаров. Все-таки он не напрасно ехал в этот лагерь.

Уже возвращаясь в райцентр, он думал о судьбе этой семьи, словно отразившей всю сложность перемен, происходивших в традиционно патриархальном укладе этих людей. В кармане у него был адрес Манафова и фотография Омара Эфендиева.

Вернувшись в Бейлаган, он отправился в прокуратуру. Шел уже четвертый час дня. В приемной у прокурора никого не было. Молодая девушка, сидевшая в приемной, с интересом взглянула на Джафарова.

— Вы по какому вопросу?

— Скажите, следователь из Баку.

— А он вас ждал все утро, очень волновался, — сказала девушка.

— Мне можно теперь войти?

— Конечно. Он приказал мне впустить вас, как только вы появитесь.

Все утро Рагимов неистовствовал, ожидая приехавшего гостя. Его длительное опоздание он рассматривал, как вызов, ежечасно узнавая, нет ли никаких вестей из Баку о смене правительства. Но все было в порядке. К полудню он успокоился, решив, что имеет дело с обычным безмозглым служакой, так и не понявшим, какой шанс он имел, заручившись поддержкой районного прокурора, родственника самого премьера республики.

Поэтому он принял Джафарова уже более спокойно, стараясь не выдавать своих эмоций. Рагимов был очень маленького роста и поэтому ставил под ноги скамеечку, незаметную для окружающих и посетителей.

Он поздоровался с прибывшим гостем прямо за столом, чуть привстав, и сразу принял озабоченный вид.

— У нас и так много дел, а вы приезжаете из столицы, даже не предупредив нас о своем визите. Хорошо, что мне вчера позвонили из милиции и я узнал о вашем приезде.

— Я свои дела в районе почти кончил, — любезно сообщил Джафаров, — просто мне нужно было допросить одного из свидетелей, временно проживающих в вашем районе.

— Могли бы предупредить заранее, я вызвал бы этого человека в прокуратуру, — все-таки не удержался Рагимов.

— Ну зачем вас беспокоить. Я не хотел причинять лишнее беспокойство.

Прокурор посмотрел на часы.

— Может вы и правы. Вот и сегодня — столько работы, просто поесть некогда. Сейчас звонили с границы, просили приехать. Там иранцы выдают нам два трупа контрабандистов, застреленных при транспортировке наркотиков. А вы считаете, что мы тут мух ловим, бездельничаем.

— Когда вы должны поехать? — спросил загоревшийся Джафаров.

— Прямо сейчас. К шести я должен быть там, на месте.

— Вы не могли бы взять меня с собой? — попросил Мирза.

— Да, — удивился Рагимов, — если хотите, поедем, вам будет интересно.

Убедитесь, как решительно мы боремся со всеми преступниками.

Джафаров, умирающий от голода, он отказался обедать в лагере беженцев, считая это неэтичным, только кивнул головой. Уже садясь в машину прокурора, он увидел недалеко коммерческий киоск и попросил водителя остановить там автомобиль. Удивленный, прокурор увидел, как следователь, приехавший из Баку, покупает себе несколько шоколадных конфет.

— Для детей? — догадался прокурор.

— Нет, просто с детства люблю шоколад, — ответил Джафаров, протягивая их прокурору Рагимову. Тот недовольно отвернулся.

— Я не ем шоколада, — недовольно заметил он. «Этот следователь, похоже, совсем идиот, — с раздражением подумал Рагимов. — И такие типы сидят в центральных аппаратах прокуратуры республики». Попался бы этот Джафаров ему десять лет назад, когда он пришел в ЦК. От страха в одной машине бы побоялся ехать. А сейчас можно — демократия. Делай, что хочешь. Никакого уважения к старшим.

После этого он молчал всю дорогу, вспоминая лучшие времена, которые были, по его мнению, при социализме. Крушение социализма эти люди, умевшие приспособиться ко всему, воспринимали как собственное крушение, искренне сожалея, что не успели получить все возможные блага той системы, которая их воспитала.

На этот раз они ехали по шоссейной дороге, проложенной еще пограничниками, и путешествие было более приятным, чем утреннее.

К бывшей государственной границе империи, а ныне государственной границе независимой республики, они подъехали за полчаса до назначенного срока.

Но высокие гости были уже на месте. Обилие автомобилей с бакинскими номерами, кажется, смутило Рагимова, и он, быстро выйдя из машины, поспешил к зданию пограничников, где уже собрались приехавшие из Баку руководители. Джафаров не спеша шел следом.