Император Всероссийский Александр III Александрович - Кирилл Соловьев

Композитор Ц. А. Кюи. Художник И. Е. Репин.

Царь не был безразличен и к литературе. Со многими писателями был знаком лично. Например, с Ф. М. Достоевским, который не раз приходил в Аничков дворец, когда Александр Александрович был еще наследником престола, и читал там отрывки из романа «Братья Карамазовы». Император высоко ставил романы Л. Н. Толстого, правда, скептически оценивая его как философа. В семье Александра III нередко читали произведения Толстого вслух. Император вопреки мнению Святейшего Синода разрешил опубликовать «Крейцерову сонату» в собрании сочинений писателя. Государь оказывал финансовую помощь драматургу А. Н. Островскому, определив ему ежегодную пенсию в размере 3000 рублей.

Александр III многое сделал для поддержки живописи. Его не слишком интересовали старые западноевропейские мастера. Однако императора занимали древнерусские фрески, иконы, мозаики. Он увлекался и современной живописью, приходил на выставки, покупал картины русских художников, в том числе и с целью их материально поддержать. Александр III был высокого мнения о живописи передвижников. «Я всегда смотрел на “товарищество” как на представителей передового русского искусства», – говорил он.

Царя связывали и личные контакты со многими художниками. Император встречался с И. И. Шишкиным, о котором очень высоко отзывался. Он пригласил художника в Беловежскую пущу, где, по мнению царя, можно было написать такой лес, какой в Центральной России и не увидишь. Шишкин последовал совету царя. В 1889 г. император посетил выставку Г. И. Семирадского, на которой приобрел несколько полотен. В 1891 г. Александр III пришел на выставку И. Е. Репина. Она была посвящена 25-летнему юбилею творческой деятельности художника. Сам живописец провел экскурсию для императора, которому многое понравилось. Он долго хвалил картину «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» и особенно выделил портрет композитора Ц. А. Кюи.

Многие из лучших картин русской живописи XIX в. оказались в коллекции московского купца и мецената Павла Михайловича Третьякова. На ее основе Третьяков открыл музей, получивший название Третьяковской галереи. В 1892 г. он передал свою галерею в дар городу Москве. На ее открытии в 1893 г. присутствовал и император. Говорили, что, как раз следуя примеру Третьякова, Александр III задумал создать аналогичный музей в Петербурге. При этом на ниве коллекционирования царь был конкурентом московского купца. В ряде случаев ему удалось опередить Третьякова, купив для своего собрания «Запорожцев» И. Е. Репина, картины В. Д. Поленова «Христос и грешница», Г. Г. Мясоедова «Страдная пора» и др. Несколько лет спустя после смерти императора, в 1898 г., в Михайловском дворце Санкт-Петербурга был открыт Русский музей. Это было собрание живописи самого Александра III. Примечательно, что нынешний Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина создавался как Музей изящных искусств имени императора Александра III. Памятник покойному царю был поставлен в главном зале нового музея. Его основатель И. В. Цветаев называл музей просто Александровским.

Император любил музыку. В детстве маленького великого князя даже учили игре на фортепьяно. Однако эти уроки будущему императору были в тягость. Он предпочитал духовые инструменты. В итоге вокруг него даже сложился настоящий оркестр. С большим удовольствием Александр III слушал церковное пение. Восторгался М. И. Глинкой. Ценил музыку Д. С. Бортнянского и А. Ф. Львова. Порой по его просьбе исполняли сочинения Р. Вагнера. Как это ни странно, Александр III не любил композиторов «Могучей кучки» (Н. А. Бородина, М. П. Мусоргского, Н. А. Римского-Корсакова и др.), как раз стремившихся к созданию национальной музыки. Император отдавал предпочтение консерваторской традиции: например, П. И. Чайковскому. Часто в Гатчинском дворце по просьбе императора играли музыкальные опусы этого композитора. Примечательно, что император присутствовал на репетиции оперы «Пиковая дама» перед ее премьерой в 1890 г. Александр III старался всячески помогать композитору, в том числе и деньгами.

Отчасти вкусы императора формировали и архитектурную моду. Зодчие все чаще подражали зданиям допетровской Руси, ориентируясь на так называемый псевдорусский стиль. Это определило архитектурные особенности Исторического музея на Красной площади (архитектор В. О. Шервуд), возведенного к 1883 г., Верхних торговых рядов в Москве (архитектор А. Н. Померанцев), построенных к 1893 г. (ныне в этом здании располагается ГУМ). В 1882 г. император рассматривал проекты будущего храма Спас на Крови, который должен был быть воздвигнут на месте гибели Александра II. Ни один проект царю не понравился. По мнению Александра III, собор должен был соответствовать образцам ярославской архитектуры XVII столетия. Был организован новый конкурс, и победил проект А. Парланда и настоятеля Троице-Сергиевой пустыни Игнатия. Задуманный ими храм очень напоминал московский собор Василия Блаженного. Александр III так и не увидел окончания строительства. Храм был освящен в 1907 г. Однако он стал памятником эпохи Александра III, когда псевдорусский стиль господствовал не только в архитектуре, но и в политике, и в общественной мысли. К «стилизации» прибегали сановники, которые говорили об исконно русском характере русского самодержавия тогда, когда император практически полностью зависел от сложно организованной государственной машины управления. «Стилизация» была характерна для мыслителей, рассуждавших об особом национальном пути развития и при этом плохо себе представлявших быт большинства населения страны.

Кончина

17 октября 1888 г. произошел инцидент, возможно, сыгравший роковую роль в судьбе императора. В 50 км от Харькова сошел с рельсов императорский поезд. Скорость, с которой обычно он шел, делала аварию неминуемой. Об этом еще до катастрофы предупреждал С. Ю. Витте, тогда управляющий Юго-Западными железными дорогами. Министр путей сообщения К. Н. Посьет был вынужден согласиться с этими соображения, и время в пути императорского поезда увеличилось. Александр III был раздражен и винил во всем Витте. Высказывал претензии и министр путей сообщения. Витте раздраженно отвечал: «Знаете, ваше высокопревосходительство, пускай другие делают, как хотят, а я государю голову ломать не хочу, потому что кончится это тем, что вы таким образом государю голову сломаете». Через два месяца это предсказание практически сбылось, что обратило царское внимание на Витте.

Последствия крушения императорского поезда в Борках.

«Бог чудом спас нас всех от неминуемой смерти. Страшный, печальный и радостный день. 21 убитый и больше 36 раненых», – записал в своем дневнике император. Царская же семья не пострадала, если, конечно, не считать собаку Камчатку – любимца государя. Говорили, что могучий император держал на своих плечах крышу вагона, пока не подоспела помощь. Рассказ Посьета не подтверждает этой легендарной истории. И все же с этих пор Александр III жаловался на боль в пояснице. Врачи полагали, что речь шла о болезни почек, которая в итоге подорвала здоровье царя. Александр III не любил врачей, предпочитал обходиться без их помощи. И все же царь, от здоровья которого во многом зависела империя, не мог их полностью игнорировать. Доктора же настаивали на том, что Александр III нуждался в более активном образе жизни и свежем воздухе. Профессор Лейден говорил, что «как и всех людей, государя можно сравнить с печкой, в которую кладут топливо, но если не выгребать золу, то внутренность печки засоряется, а могучий организм Александра III нуждался в особенно тщательной чистке».

Семья Александра III с любимой лайкой императора Камчаткой.

В сентябре 1894 г., во время отдыха в Беловежье, почувствовал себя совсем дурно. Врачи диагностировали воспаление почек – нефрит. Император переехал в Спалу, недалеко от Варшавы, но там ему стало еще хуже. Пришлось отправиться на лечение в Крым – в Ливадию. Вообще-то император не выносил жары и по этой причине не слишком жаловал Крым. К тому же с Ливадией были связаны неприятные воспоминания последних лет царствования Александра II. Однако свои последние дни он провел именно там. Александр III таял на глазах. Он быстро худел, не мог есть, ходить, лежать, спать. Пальто висело на нем как на вешалке. Ничего не осталось от его могучего телосложения. В ближайшем окружении императора подумывали о том, чтобы перевезти Александра III за границу: например, на греческий остров Корфу. Однако не было уверенности, что больной вынесет долгое путешествие. Кроме того, всероссийский император не мог окончить свои дни за границей, а многие уже понимали, что жизнь царя подходит к концу. Даже в таком состоянии император не желал оставлять государственных дел, продолжая подписывать военные приказы. 19 октября Александр III встал, оделся, пошел в кабинет к письменному столу. Там с ним случился обморок.