Ах, уехал мой любимый (СИ) - Кит Тата

Что они там хотели? Жареную картошку и салат с фунчозой? Проще простого, тем более, что часть работы Ваня уже сделал.

Единственного мужчину, на которого я могу положиться в этой жизни, я родила сама.

Хоть где-то я молодец.

Глава 18

Между ванной комнатой и детской находится стена. Еще утром она мне казалась максимально толстой и надежной, но из-за образовавшегося напряжения в квартире, которым, буквально, можно было заряжать целый город, стена становилась всё тоньше и менее осязаемой.

В детской, играя вместе с Ваней, Лёша, разве что, кишкой наружу не выворачивался, дабы показать кто здесь папочка. Никогда еще в нем не было столько энтузиазма и подвижности во время игры с сыном. Обычно его хватало минут на пятнадцать относительно активной игры, а затем он плавно перебирался в телефон и подсовывал сыну планшет, чтобы тот не отвлекал его от «важных» дел. Но сегодня Игнатьев являл собой целый аттракцион с клоуном. Приходилось заглядывать каждые минут в комнату, чтобы убедиться в том, что очередной внезапный грохот – это не треск сломанных позвонков или черепа моего сына.

Если что-то случится с бывшим – не страшно, потому что сам идиот. Но если что-то случится с сыном, то только по причине того, что рядом с ним идиот, который потеряет голос, если продолжит так же вопить еще хотя бы минут пять.

На очередном вопле моя нервная система лопнула. Откинув кухонное полотенце на стол, решительно направилась прямиком в распахнутые двери Ваниной комнаты.

Словно почувствовав моё приближение, Матвей, заканчивающий со стеной в открытой ванной комнате, обернулся и непонимающе нахмурился.

Снова мужской вопль из комнаты и в этот раз не выдержал даже сын.

- Папа, не кричи так. У Лосиныча голова болит.

Переглянулись с Матвеем и, не сговариваясь улыбнулись, тут же спрятав улыбки, поджав губы.

На долю секунды я даже подзабыла, что шла с разборками.

Но лишь на долю маленькой секунды.

- Пап, ты сломал Лосиныча! – неожиданно взвыл сын, и теперь я и Матвей в одно мгновение стали серьёзны.

Переступила порог комнаты и беглым взглядом оценила масштаб трагедии.

Детская просто в хлам. В одном месте отстал кусок обоев, в другом месте вместо обоев осталась дыра. Шкаф залеплен чем-то, что напоминало жеваную бумагу, которой школьники плюют из разобранных ручек. Все игрушки, какие только можно было найти в квартире, разбросаны по полу таким слоем, что рельсы железной дороги попросту не видны.

- Что у вас здесь происходит? – едва сдерживала себя от крика, пока Лёша неспешно поднимался с пола, отлепляя кусок зеленого… чего-то от своей футболки.

- Играем, - сказал Игнатьев.

- Папа Лосиныча сломал, - почти плакал Ваня, держа в одной руке маленького плюшевого медвежонка, а в другой – рабочую перчатку.

- Кто, вообще, придумал надеть на детского медведя грязную перчатку? Какой идиот? – активно жестикулировал Лёша.

- Ну, я, например, - возник за моей спиной Матвей, почти прижимаясь ко мне, как и всегда, горячим торсом. – И перчатка не грязная. Новая.

- Какая разница? – выпучил Игнатьев глаза. – Нечего в игрушки пихать всякий хлам.

- Матвей, сделай мне, пожалуйста, обратно Лосиныча, - совсем расстроенным голосом произнес Ваня, подойдя к Козырскому.

- Давай я сделаю твоего Лосиныча, - нервно выплюнул Игнатьев и дернул сына за руку на себя.

Напряглась, готовясь выцарапать бывшему глаза. Судя по сгустившейся атмосфере и тому, как за моей спиной дернулся Матвей, но вовремя остановил себя, видимо, не планируя начинать драку при ребенке, в этой квартире Игнатьев мог отхватить от двух людей сразу.

- Ты не умеешь, - едва сдерживая слёзы ответил ему Ваня и вырвал руку из отцовского захвата. – Пусть лучше Матвей.

- А, может… - начал было Игнатьев.

- Ваня, - перебила я его чуть громче, чем хотела, и взяв себя в руки, улыбнулась сыну. – Сходите с Матвеем на кухню, поставьте чайник – обед готов – и заодно Лосиныча там покормите. А мы с папой сейчас вернемся.

- Пойдём, Матвей, - проговорил в нос сын.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Всё-таки, слёзы обиды были близко.

Едва они скрылись в кухне, я закрылась с Лёшей в детской комнате и с силой толкнула его в грудь, едва не уронив.

- Ты не заигрался ли? – шипела, чтобы не кричать. – Это что за цирк, Игнатьев?

- Это я тебя хочу спросить, что здесь за цирк? Что за клоун ремонтирует тебе толчок? Какой ещё, нахрен, Лосиныч?

- Ты всё прекрасно увидел и всё прекрасно понял. А если хочешь покрасоваться перед Матвеем, то делай это не за счет сына. Ясно тебе?

- Ни перед кем я не красуюсь! – поморщился он брезгливо и под его ногой хрустнула какая-то игрушка. Торопливо дернул ногой, сбрасывая с носка осколки маленькой машинки. – Новую куплю.

- Сказал человек, который хочет уменьшить сумму алиментов, - выплюнула я насмешливо.

- На машинку добавлю, - ёрничал он и чуть тише добавил. – Не боишься оставлять Ваню с этим лосем?

- Лучше с лосем, чем с оленем, - ответила многозначительно и сложила руки на груди, с наслаждением наблюдая за тем, как в обиде скривились его губы. – Значит так, Игнатьев. Сейчас ты с довольной рожей обедаешь, а потом проваливаешь по любым срочным делам. Думаю, у Вани сегодня передозировка отцовской любви и твоих воплей. У меня, если честно, тоже уже болит голова от тебя.

- Воскресенье – мой день, - стоял на своём бывший. – И я буду здесь весь день, хочешь ты того или нет. Надо еще выяснить, что за идиот придумал Лосиныча. Ты хоть понимаешь, на что похожа эта игрушка с этой перчаткой?

- На игрушку с перчаткой. А вот ты похож на идиота, во что тебя не одень…

- Чай готов, - раздался за спиной мужской голос.

Вздрогнула и обернулась.

Матвей стоял у порога и буквально уничтожал взглядом Лёшу. Нужно уметь выразить глазами то, что я не смогла бы выразить словами.

- Ну, идём, - сказал Лёша излишне надменно и стал неожиданно широк, так как проходя мимо Матвея, задел его плечом и довольно сильно.

Все понимали, что это провокация, но, к счастью, Матвей сдержался и лишь улыбнулся уголком губ, пока Лёша удалялся в кухню, гордо тряся яичками и павлиньим хвостом.

- Хочешь, я его за брови на балконе подвешу? - предложил Матвей.

Очень!

- Если он не подавится за обедом, то я подумаю над твоим предложением, - выдохнула устало и попыталась обойти его стороной, чтобы выйти из комнаты, но Матвей перекрыл мне путь, выставив руку. – Что ещё?

- Анют, мне вмешаться? – спросил он вполне серьезно.

- Нет, - качнула головой. – Лёша, как клоп: чем больше касаешься, тем сильнее он воняет. Так что я лучше потерплю минимум того, что он выдает, и потом он уйдет. Недолго осталось.

- Если что, я рядом, - с такой надежностью и уверенностью сказал Матвей, что на мгновение мне показалось, что он рядом настолько, что буквально щитом и куполом оберегает меня и Ваню.

Но, к сожалению, я знаю с какой лёгкостью этот купол может схлопнуться, подобно мыльному пузырю.

- Это ненадолго, Матвей.

Глава 19

Я – ниндзя.

Весь день мне приходилось почти невидимой тенью бродить между мужчинами, чтобы у них было как можно меньше общих точек соприкосновения. Иначе драки не миновать. Атмосфера слишком накалена, неприязнь, витающую в воздухе, можно резать ножом и травится ею.

Моей основной задачей после обеда и ужина было – распихивать Матвея и Лёшу по разным комнатам квартиры. Во время приема пищи они сверлили друг друга обманчиво спокойными взглядами. Я в это время прятала ножи и вилки, прикидывая, насколько быстро успею спрятать сына под юбку в случае, если драка, всё-таки, случится.

Лёша провоцировал как мог. И плоскими шуточками с весьма выпуклыми намеками и действиями, при которых старался задеть Матвея так, чтобы тот сорвался первым.

Но, к счастью, Козырский оказался умнее и большую часть выпадов со стороны Игнатьева пропускал мимо ушей, лишь в редких моментах, вонзая в него лезвие колких фраз.