Течение Алкиона - Брайан Стэблфорд

— Здесь есть чему озадачить, — сказал дель Арко. — Но большинство мониторных устройств работает в автоматическом режиме. О сигнальном сцеплении не беспокойтесь. Оно работает без какого бы то ни было осознанного контроля. Чехол очень велик из-за невероятно увеличенного сенсорного диапазона и чувствительности, достигнутой посредством происходящего в сотах нервов корабля органометаллического синапса. На этом корабле вы можете получить намного более-высокую степень интеграции, чем на условной модели, и тогда кажущаяся запутанность системы управления будет не столь пугающей. Она немного озадачит, но, как только вы акклиматизируетесь, непосредственность восприятия более чем компенсирует изобилие поступающих и убывающих сигналов. Вы можете быть мозгом корабля, буквально его разумом и мыслью. Вы будете большей частью этого корабля, чем вы когда-либо были на борту «Джевелин». «Лебедь» и его пилот неразделимы. Они — один суперорганизм. Вы можете стать гигантом, Грейнджер, — путешествующим по космосу гигантом.

Если дель Арко был прав, то за то, что он мне предложил, стоило продать душу. А он, колеблясь, видимо редко проигрывает. Потому что истощает свою неуверенность при конструировании. Я же колебался.

8

—Я не дурак, Грейнджер, — сказал дель Арко.

На этот счет у меня были сомнения. Корабел был упрям, но сам этого не понимал. Он — землянин-наземник, а не космонавт.

— Я буду капитаном «Лебедя», — продолжал он. — Но я не собираюсь указывать вам, как на нем летать. И уж тем более не собираюсь объяснять вам, что возможно, а что нет. Все, что от вас требуется, — это сделать все, что вы умеете.

— Но если в какой-то момент вы прикажете мне делать то, что я не согласен выполнить по какой-то причине, вы сумеете перевесить двадцать тысяч назад мне на шею прежде, чем я успею пойти на попятный.

— Подобной ситуации не возникнет, — настаивал он. — Я буду на борту. Затем Джонни. И инженер, присланный с Новой Александрии. И, может быть, Ив. Я не стану упрашивать вас провезти нас через звезды. Этот корабль драгоценен. Не только из-за денег, которые в него вложили, но и в смысле определения его истинной ценности. Он сможет доказать свою ценность только в руках, способных хорошо с ним управиться, и Новая Александрия установит истинную ценность своей работы по интеграции с чужими расами. Это могло бы сплотить между собой все народы Галактики.

Я усмехнулся последнему заявлению.

— Не рассчитывайте, что ваши словоизлияния заставят меня поверить в то, что для вас так уж важны взаимоотношения между звездами. Какая разница, находятся они в состоянии процветания или развала? — сказал я. — Все, что вам нужно, — это деньги. А мне какое дело до этого? Я на двухлетнем контракте, ко всем чертям! Считайте меня всецело заинтересованным финансовой стороной предприятия.

— Мы постараемся устроить вашу судьбу тоже, — пообещал дель Арко. — Держитесь нас, и, когда двухлетний контракт закончится, мы обеспечим вам новый.

— К черту новый, — сказал я. — Это освободит псов войны. К чему использовать пилота, закончившего испытания корабля? Я на краткосрочном содержании и даже не получаю вознаграждения за риск.

— Вы получаете двадцать тысяч, а это не так уж мало для пилота.

Я вздохнул. Но он был прав. Я не мог видеть наличных, но это были большие деньги.

— О’кей, — сказал я, уступая. — Но еще один вопрос. Скажите, куда вы собираетесь направить корабль в его первом рейсе? Каким образом вы собираетесь его представить ничего не подозревающим звездам?

Дель Арко ухмыльнулся. Ухмылка была хищная, волчья.

— Я собираюсь использовать его скрытые ресурсы там, где сконцентрировано внимание общественности. Я собираюсь развенчать великий план компании «Карадок» и выкрасть «Потерянную Звезду» прямо у них из-под носа.

— Вы собираетесь…

Черты его лица разгладились.

— Мне казалось, что эта идея придется вам по вкусу, — продолжал он. — Вы — должник «Карадок» — шлепнете ее прямо по щеке.

— Вы когда-нибудь были поблизости Течения Алкиона? — спросил я его.

— Нет.

— Это ваша идея или вы грезите о ней лишь потому, что думаете, будто она придется по вкусу мне?

— Инструкции пришли с Новой Александрии. Им нужна «Потерянная Звезда». Они хотят паблисити. Они построили корабль, который может жить в Течении. А уже одно это превосходно, с их точки зрения.

— Мило, — согласился я. — Но рассматривали ли вы это дело со своей точки зрения? У вас корабль, не прошедший испытаний. С неизвестными свойствами. Он летал только в атмосфере. И вы решили на нем охотиться за дикими гусями в сомнительной заварушке. Я хотел бы посидеть за его приборами управления полжизни, прежде чем отважусь хотя бы приблизиться к темной туманности.

— У нас нет возможности потратить на испытания полжизни, — возразил он. — «Карадок» не будет вечно ходить по кругу. Если вы хотите похитить их ценности неожиданно, то это нужно делать сейчас.

Я поднял руки.

— Вы — корабел, дель Арко, — объяснил я. — У вас должен быть здравый смысл, чтобы понять, что вы просто не в состоянии что-то сделать в этом плане. Это пустопорожняя затея. Она необыкновенно опасна и так же дьявольски бессмысленна.

Дель Арко не стал доказывать. Он делал это уже достаточно долго. У меня склонность играть у людей на нервах, если со мной достаточно долго препираются.

— Посмотрите, — сказал он. — Вы теперь знаете, что мы собираемся делать, когда и каким образом. Я сказал все, что мог сказать. Почему бы вам не убраться куда-то и хорошенько не подумать? Если вы согласны работать — дайте мне знать до конца недели. Потом в течение десяти дней вы можете изучать корабль, прежде чем мы отправимся на Холстхэммер. Вот и все. Проще не бывает,

Я резко повернулся на каблуках и вышел из башни во двор. Я думал: это невозможно сделать. Ни теперь, ни когда-нибудь. Я был уже в Течении Алкиона и не собирался никогда туда возвращаться. Никогда.

«Ты рассуждаешь как трус, — бросил мне ветер. — Ты ищешь любую зацепку для оправдания своего нежелания возвращаться к управлению кораблем. Два года сидения на скале превратили тебя в маленького мальчика. Ты потерял свою выдержку, Грейнджер. Ты потерял все».

Я не стал драться с ним в мыслях.

Холодный вечерний воздух ударил меня и застудил мое лицо льдом. Я его вытер. Мои щеки горели, но несколько глубоких вздохов успокоили меня. Сердце забилось ровнее.

Ранние мрачные сумерки спускались на верфь. Вышки, казалось, вырастают в сгущающейся темноте. Очень слабый звук отдаленного звяканья металла о металл повис в тишине, разносясь эхом все дальше и дальше.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});