Наследники, двойники и жвачные мира сего - Анатолий Гончаров

Глава сто восемнадцатая

Идея с ДВОЙНИКОМ Ельцина возникла позже замысла с подготовкой горбачевского дублера. Ожидаемый скорый конец российского президента, давно существовавшего в режиме умирания, стал бы и концом «семейного» правления. Ситуация в Кремле принципиально не отличалась от той, что сложилась к началу 1991 года, когда Горбачев сделался слишком знаменит и самоуверен, чтобы председатель КГБ Крючков или кто-либо еще из посвященных мог навязать ему понимание того, как следует развиваться событиям.

Замена Горбачева дублером должна была состояться в какой-то из дней «икс» марта-апреля 1991-го... И ради того только, чтобы политически «озвучить» ряд ключевых указов, позволяющих легитимно передать власть Временному комитету управления - таковым было первоначальное название ГКЧП. О том, что с Горбачевым должно было произойти потом, никто особо не задумывался. Ясно и так, что двум Горбачевым в Кремле не бывать.

Крючков поздно сообразил, что события вырвались из-под его контроля. Кинулся догонять поезд после того, как 16 июля 1991 года президента СССР в очередной раз затребовали в Лондон, чтобы окончательно согласовать финальный акт спектакля, ставившего точку в судьбе советской державы.

Один сюжет предстоящей трагедии наложился на другой, все смешалось на сцене, где центральные персонажи выступали одновременно в роли защитников СССР и его разрушителей, нейтрализуя тем самым любые действенные попытки спасти страну.

Иными словами говоря, Горбачев готовил почву, Ельцин сеял «суверенный» ветер, а бурю предстояло пожинать народам обреченного СССР.

Оба «князя тьмы», участвуя в одном и том же трагическом для страны спектакле, погрузили ее в хаос, предоставив людям не испрашиваемую ими свободу выживать с дурным смирением великомучеников. В самом низком смысле оба они - близнецы и братья. Обоим готовили двойников. Что стало с кандидатом в дублеры Горбачева, неизвестно. Эту тайну раскрыть уже некому.

А двойник Ельцина вышел на кремлевскую сцену в конце лета 1996 года, когда не стало «оригинала».

Борис Второй

Столь неимоверное количество лжи, с какой связано пребывание во власти Горбачева и Ельцина - было ли когда в российской истории? Сказать «да» означает не знать и малой толики того, что было. Знание когда-нибудь все равно прорастет из потаенного, только оно не будет узнаваемым, ибо все тайное неизбежно принимает форму мифа, соответствующего времени открытия, и тем самым необратимо искажает истину.

Знаменитый американский кардиолог Майкл Дебейки, приглашенный в ноябре 1996-го в Москву провести Ельцину операцию аортокоронарного шунтирования и не допущенный к телу, только много месяцев спустя догадался, что его держали за дурачка.

А тогда, в Москве, искренне удивлялся: «Почему здесь с таким упорством считают, что Ельцин на грани между жизнью и смертью? У него не было инфаркта или инсульта, и у меня нет никаких оснований утверждать обратное. Печень в норме, равно как почки и легкие. Не понимаю...»

А кто понимал, кроме главного кардиолога ЦКБ Рената Акчурина? Весной 1995 года Ельцин со своей изъеденной циррозом печенью и тяжелой астмой, не считая прочего, был еще только на пути к пятому инфаркту, повлекшему клиническую смерть, и об этом не могли знать в Генуе, где готовилась помпезно-торжественная конференция, посвященная 10-летнему юбилею перестройки в России, то есть отечественный российский кошмар пожелали сделать праздником. Ельцина в Геную не пригласили. Следовательно, уже тогда имели в виду нечто такое, о чем Майкл Дебейки не догадывался и в ноябре 1996-го. Кстати, никто из лидеров ведущих стран официально не поздравил Ельцина со вторичным избранием президентом России. Тоже опасались попасть впросак? Так получается.

С вызовом Дебейки в Москву явно погорячились. Запаниковали, потому что с катушек слетели сразу оба - Ельцин и его двойник. Обследовав «оригинал», Дебейки наверняка отказался бы от запланированных им трех или четырех шунтирований, понимая, что пациент не выдержит хирургического вмешательства, даже наркоза не выдержит. А подпускать профессора к телу дублера было чревато тем, что ему откроется кремлевская тайна. Как иначе, если в истории болезни одна картина, а на операционном столе увидится совершенно другая?

Спохватившись, решили ограничить участие Дебейки ролью консультирующего наблюдателя, как бы режиссера с галерки. И то лишь через четыре часа после начала операции. Шунтирование делали двойнику, у которого действительно - ни инфаркта, ни инсульта, и печень в норме. Вот почему Ренат Акчурин блистательно обошелся одним искусственным сосудом - результат, показавшийся Дебейки фантастическим, невероятным. Мог ли он так постыдно для своего авторитета ошибиться? Вернувшись в Штаты, поручил самым опытным диагностам проанализировать все имеющиеся видеозаписи появления Ельцина на публике за год до операции и сравнить их с теми, которые ожидались. Уточнив все «до» и «после», можно понять, что скрывается между.

Семейную кремлевскую болтовню относительно того, что президент России в силу своего могучего организма уже через два часа после семичасовой операции затребовал обратно у премьера Черномырдина свой «ядерный чемоданчик», а через двенадцать дней сходил попариться в сауну, где, по выражению Наины Иосифовны, «смыл все болячки», отмели как откровенную глупость, к медицине отношения не имеющую. После таких операций даже молодые выходят из наркоза не ранее, чем через сутки. Что же до посещения сауны, то Дебейки ясно себе представил, как стыдно за эту чушь коллеге Акчурину. Знал бы еще Майкл, что Ельцин месяцами не интересовался чемоданчиком с оперативными кодами управления стратегическими ядерными силами...

Сопоставлять предыдущее с ожидаемым не имело смысла ни с какой стороны - к такому выводу пришли диагносты, поскольку после операции миру был явлен некий посвежевший и помолодевший мужчина, очень похожий на Ельцина. Но не Ельцин. Если оставить в стороне профессиональную терминологию медицинского заключения и обратиться к примитивному сравнению с крайне изношенным двигателем автомашины, то получается, что достаточно было поменять шланг подачи топлива - и движок заработал, как новенький.

Тут уже стало стыдно самому Дебейки, которого сделали статистом в неясном ему спектакле. А когда на «диагноз по телевизору» наложили картинку кадровых смещений в Кремле в конце 1996-го и начале 1997 года, на что Дебейки, естественно, не обращал никакого внимания, то не осталось сомнений: убирали из ближайшего окружения всех тех, кто хорошо знал Ельцина, кроме нескольких посвященных. Именно в конце 1996 года Татьяна Дьяченко стала советником-имиджмейкером президента. Кто же еще, кроме дочери, сможет лепить новое лицо гаранта демократических преобразований, обеспечивая бессрочное пребывание у реальных рычагов власти «семейного» круга лиц?

Дебейки было это все равно. Тем не менее он направил два сердитых письма - одно в Москву, другое в Вашингтон, наивно полагая, что президента Клинтона тоже дурачат. Возможно, какие-то ответы он получил. Возможно также, ждет их по сей день. Или не ждет. Клинтон, похоже, знал обо всем.

Михаил Горбачев, нечаянно увидевший в один из летних дней 1996 года двойника Ельцина, сидевшего во второй машине президентского кортежа, был ошеломлен гораздо сильнее знаменитого кардиолога. Пользуясь старыми связями, он очень скоро тоже знал о том, как появился и откуда взялся кремлевский самодержец Борис Второй.

Все началось со скоморошной инициативы якутского мэра Пал Палыча Бородина, ставшего впоследствии управляющим делами президента. Главную сцену своей восходящей карьеры он срежиссировал не в Москве, а в продуваемом северными ветрами якутском аэропорту во время визита в 1992 году Бориса Ельцина. Прямо на летное поле приволокли кочевые яранги чукчей и обрядили президента в меховую мапицу с капюшоном. Ельцину маскарад по душе пришелся. Был он давно и тяжело нетрезв, а тут вдруг такой свежачок со строганиной под водочку и радостно хмельные аборигены – бодрящее застолье до рассвета, которому необязательно наступать. А ведь уже и не верил - есть ли на свете нечто такое, что способно облегчить синдромную тягость многодневного глухого пития.

Оказалось, есть. Оказалось также, что мизансцену репетировали. Еще до прилета Ельцина подгонки ради обрядили в экзотические одежды подходящего по росту, комплекции и обличью некоего майора по Лубянскому ведомству, еще ранее служившего на поприще партийном, то есть вдвойне обязанного подчиняться и следовать образу героя своего времени. Чукча так чукча. Обрядили и ахнули - Ельцин!

Чего-то добавить, что-то убрать - Ельцин номер два.

Задували уклончивые ветра, стекленели майорские глаза и металось в них грешное пламя номенклатурного тщеславия: хоть бы и таким способом получить выигрышный билет, обещающий утепленный вариант жизни, и пусть устраивают из власти театр. Или власть из театра. Лишь бы не медлили с наградой.