Убей-городок-2 - Евгений Васильевич Шалашов

а нас и было-то в те годы человек пятьдесят, а потом уже в парк идти.

А тут уже сразу все наперекосяк. Милиционеры все по парку разбрелись — вроде, рассредоточены. А когда драка началась, они с разных сторон бежали, что они могут? А дружинников, если в толпе, у них и повязки не видно. Надо было сразу человек двадцать мильтонов выставить, чтобы по парку не поодиночке ходили, а группами. Чтобы группы по три, по пять человек. И чтобы не на месте стояли, а перемещались. Тут группа постояла минут пять-десять, в сторону отошла, там постояла. Тогда бы казалось, что милиционеров не двадцать, а человек сто. Так, чтобы народ видел — милиции много, бузотерить не стоит.

А коли драка началась, так тут уже и те, кто и драться-то не хотел, в драку влезут. Толпа — страшная штука, я вам скажу. Нормальный человек, попав в толпу такое творит, что сам потом руками разводит — мол, не знаю, как оно вышло?

Вот про толпу я немного знал. В девяностые, в стране случалось всякое. Правда, в нашем городе до массовых беспорядков дело не дошло. Митинги бывали, забастовки, возложения венков из колючей проволоки, шествия к мэрии. Но ни разу не приходилось ОМОН использовать, чтобы народ разгонять. Тьфу-тьфу…

Глава седьмая

Прием по личным вопросам

С утра сходил на почту. Давно собирался отправить родителям (рука не повернется написать — «старикам») деньги, рублей двадцать. Родители из-за этого меня постоянно ругают, ворчат — мол, мы каждый зарабатываем побольше, нежели какой-то участковый, а еще и перед людьми позоришь, словно у Воронцовых денег нет. Подозреваю, что эти деньги матушка «втихаря» складывает на сберкнижку, на мое имя. Но помимо моей «двадцатки» матушка добавляет еще от своих с отцом получек — то десять рублей, а то и пятнадцать, а если премию получат от колхоза, то и все сорок. Типа — вот, соберется Лешенька жениться, деньги как найденные будут. Парень, пусть он и взрослый, сам зарабатывает, но денег на свадьбу дать — святое дело.

Впрочем, чего это я несу — «подозреваю»? Я точно знаю, что так оно и есть, потому что в той жизни родители накопили на мою свадьбу семьсот рублей. И на костюм хватило на свадебный (я его потом пять лет по праздникам надевал), и на кольца, и на все прочее.

Взял бланк, потом с грехом пополам заполнил его. Почему с грехом? Да потому что на нашей почте и в сберкассе положено заполнять документы исключительно перьевыми ручками. Вон, и ручка имеется, и чернильница стоит, а поди, попробуй, заполни бланк, чтобы без клякс. А ведь умел когда-то пользоваться чернильными ручками! Отвык.

Но все-таки, загубив два бланка, отправил домой двадцатку, а потом, с чувством исполненного долга, отправился на оперативку. Ничего интересного, и бумаг мне на сей раз дали немного — излажу в два счета. Значит, можно отправляться на опорный пункт.

Сегодня у меня «день приема по личным вопросам». Если реально — у меня прием каждый рабочий день, но это в том случае, если я не на выходном, или не бегаю по своему участку. Если гражданин (гражданка) пришли в неурочный час, а я на месте, то никуда не денусь, приму. Но официальные дни приема прописаны на фанерке, что прибита у входа в «опорник» трудами моих предшественник, а на ней, по трафарету прописано «Прием граждан: вторник, среда, пятница с 16 до 20 часов». До шестнадцати часов имеется еще двадцать минут, надо кое-что сделать.

Александр Яковлевич хитренько посмотрел на меня, потом поправил очки. Не удержавшись, спросил:

— Девчонка-то хорошая?

— Какая девчонка? — вытаращился я.

Взгляд моего председателя опорного пункта стал еще хитрее.

— Да вот, товарищ младший лейтенант, доложили мне верные люди — дескать, видели вас на днях с молоденькой девушкой. Миленькая, высокая, симпатичная. Понимаю, что совать нос в чужую личную жизнь неприлично, но старики-то народ любопытный, сами знаете. Вот и суем нос туда, куда не надо.

Ну вот, а говорят, что Череповец большой город — аж двести пятьдесят тысяч жителей. Но на самом-то деле это сплошная деревня. Прошелся участковый под ручку с девушкой — все уже знают. И, мало того, что знают, так уже и других ставят в известность.

А мне нынче не до девушек, потому что я занят чрезвычайно важным делом — делал выборку из нашей картотеки, выписывая для себя алкоголиков и тунеядцев, а еще поднадзорных, имеющих два нарушения.

Председатель опорного пункта очень деятельно мне помогал — вон уже стопочка карточек приготовлена, а заодно и вопросы, не относящиеся к службе, задавал. Ладно, отвечу, как есть.

— Девчонка хорошая, только молоденькая еще — в педучилище учится, — доложил я Котикову. — Ей семнадцать только в октябре стукнет.

— Так подрастет еще, дай срок, — утешил меня председатель.

Больше Александр Яковлевич вопросов не задавал. Не спрашивал — когда свадьба, планируем ли завести детей, сколько, и где станем жить? Для него, как я понял, было главным, чтобы у его инспектора было все, как у людей. А куда годится, чтобы у молодого парня не было девушки? Непорядок.

Котиков вообще очень переживает за меня. Дескать — Алексей-то и телевизор не смотрит, и книжек не читает, даже журналы листает редко. Весь в работе! Молодой парень должен по девушкам бегать. Вон, как он до финской войны.

Не объяснишь же старику, что после «Филипса» в полстены на чёрно-белый «Рекорд-6» и смотреть-то не хочется, да и нечего там смотреть. Фильмы я уже все видел, а новинки книжные читаны-перечитаны. И на девушек смотрю так, словно вижу перед собой не то дочку, а не то внучку. Так что, кроме работы-то мне и заняться нечем. Собирался английский язык учить, но до библиотеки так до сих пор и не дошел. Да и сложно учить иностранный язык самостоятельно. Кто произношение будет ставить?

Так что, ответил о девушке и ответил. Но авось, теперь старик (да, почему старик-то? Котиков же младше меня!) успокоится.

А на часах как раз шестнадцать часов, а в кабинет явился первый посетитель.

— Здравствуйте, товарищ милиционер. Я к вам по важному делу.

У-у! Ко мне нынче явилась Маргарита Спиридоновка Кувайкина. Бабушка, о которых говорят — «божий одуванчик», но такие цветочки еще всех молодых переживут.

Недавно же занимался ее делом — кражей придверного коврика, совсем еще нового, и пяти лет не прослужившего. И не