След за кормой - Александр Мелентьевич Волков

всего бросались в глаза венчики розовых пионов и пурпурных, испещрённых тёмными пятнами царских кудрей; источали нежный аромат тёмно-розовые гвоздики, алые маки и длинные белые кисти медовой кашки; чуть качались по ветру красные колокольчики тюльпанов; высокие стебли трав густо оплетала присосавшаяся к ним повилика с белыми душистыми цветочками.

Кое-где среди луга поднимались рощи стройных гладкоствольных красных дубов, клёнов с вырезными лапчатыми листьями, развесистых мелколистных грабов. По берегам речушки росли тополи и ивы, склонявшие над водой свои серебристые листья.

Чтобы иметь защиту от солнца, дождя и насекомых, Ирт предложил построить шалаш. Все, кроме раненого Франа и высокомерного Гурма, дружно принялись за дело, быстро нарубили несколько десятков тополевых жердей для скатов, положили длинную толстую перекладину в развилки двух основных столбов. Вооружившись кинжалами, строители отправились к лугу. Люди чуть не с головой утопали в высоком разнотравье. Вместо кос засверкали клинки кинжалов, и от века не кошенная трава стала падать зелёными рядами. Из-под ног выскакивали юркие рыженькие перепелки, пёстрые стрепеты, серые куропатки. За матками, как пушистые желтые шарики, катились птенчики, бойко шныряя среди высоких стеблей.

Тон-кролы носили скошенную траву к шалашу и по указаниям Ирта укладывали на длинные низкие скаты. Большую копну навалили у входа, чтобы заложить его на ночь от насекомых. Внутри шалаш был устлан толстым слоем мягкой травы, и в одном из углов бережно уложили раненого Франа.

Кнот набрал листьев подорожника, нажевал их и мягкую кашицу приложил к ране, чтобы она «вытягивала жар», как выразился кормчий. Он решил дать больному отвар корней лекарственной травы — валерьяны. Корешки валерьяны Кнот нашёл довольно быстро, но не было посуды вскипятить воду.

Лорг, рыская по окрестностям, нашёл на холмах несколько прошлогодних плодов дикой тыквы, уже засохших. Разрубив их пополам и очистив от семян, тон-кролы получили миски. Конечно, их нельзя было ставить на огонь, но обошлись и без этого. Набрав в миску воды, Ирт опустил туда раскалённую в костре крупную гальку, обтёртую пучком травы, и корешки валерьяны. Приготовленным отваром напоили раненого, и тот впервые за сутки спокойно уснул.

Немало нужно пищи для десятка здоровых желудков, но в этом благодатном краю только слепой или безрукий мог умереть с голоду. Главную заботу о пропитании взял на себя бывалый охотник и рыболов Ирт.

В прозрачной воде речки, то разливавшейся по широким мелким перекатам, то собиравшейся в глубокие омутки под обрывами, переплетёнными корнями ив и тополей, Ирт заметил стайки форелей, уносившихся против течения, когда к ним приближался человек. Покончив с приготовлением лекарств для Франа, Ирт нарезал у речки несколько охапок гибких таловых прутьев и с помощью товарищей принялся плести два щита длиною в пять-шесть локтей каждый и высотою по два.

Со щитами отправились на рыбную ловлю. Одним щитом перегородили речку в подходящем мелком месте, а с другим щитом ушли за несколько сот шагов вниз по реке. Потом направились против течения и держали щит так, чтобы нижний край его касался дна. Старались как можно больше шуметь: плескались, колотили по воде палками. Испуганные форели бросались вверх, но там их задерживал прочно укреплённый в дне щит.

Пространство между двумя щитами, длиной в пять-шесть локтей и такой же ширины, превратилось в садок, сплошь заполненный рыбой: там бились тысячи форелей. Даже сам Ирт поразился успеху своей затеи: в стране тон-кролов не было такого изобилия рыбы.

Рыболовы развеселились. С громкими криками, схватившись за руки, они заплясали по хрустящей гальке, принялись бороться, а потом, расшалившись, начали наскакивать на Ирта, стараясь ударить его плечом так, чтобы сбить с ног. Низенький плечистый Ирт, не шелохнувшись, выдерживал удары и вдруг, когда на него налетел нескладный долговязый Отс, мгновенно отскочил в сторону. Отс упал в воду, в кипящую массу форелей. Он вынырнул с большой форелью в зубах, вызвав сумасшедший хохот товарищей.

Обрадованные удачей, рыболовы решили наготовить рыбы впрок — на дорогу. Можно было закоптить её или завялить.

Ирт вспомнил, что видел около моря углубление — нечто вроде высушенного солнцем пруда, на дне которого остались кристаллы соли. Она оказалась слегка горьковатой, но вполне пригодной для употребления.

Соль в стране тон-кролов ценилась дорого, так как её привозили издалека. Деловитый Гурм тотчас сообразил, что неплохо было бы ездить на море за даровым товаром. Его воображению представился новый корабль… нет, два, три корабля, принадлежащие ему, Гурму, и до бортов наполненные драгоценным грузом, добытым рабами. В другой раз он уже не будет таким дураком и не позволит невольникам обмануть себя.

Гурм вспомнил о происшедшем с великой злобой. Хорошо ещё, что Фаттар оказался не таким уж злопамятным. Ведь что мешало вождю круминов и его людям, сбив цепи, пуститься в погоню за тон-кролами и перестрелять их всех из луков? Зато если бы ему, Гурму, удалось захватить в свои руки Фаттара, он казнил бы его страшной казнью…

Через несколько часов близ лагеря протянулись от дерева к дереву верёвки из гибкой и прочной коры мелколиственного кустарника, который тон-кролы называли кожевенным. На верёвках развешаны были вычищенные и посоленные форели. Из расставленных на земле тыквенных мисок доносился вкусный запах ухи, сваренной с диким луком и чесноком. Уху, правда, приходилось хлебать через край, а рыбу доставать пальцами, но это никого не смущало.

На ложе из душистых трав, в безопасности от комаров, ночь провели прекрасно. Даже Фран, вторично выпивший вечером отвар валерианы, спал спокойно.

Лорг с утра принялся мастерить лук. Долгая практика показала тон-кролам, что лучшие породы дерева для луков — это вяз, яблоня, орешник. Вязов и яблонь поблизости не было, но Лорг, когда искал тыквы, видел на холмах кудрявые орешники. Он срезал несколько длинных ровных палок. Дома, делая лук, употребляли выдержанное дерево, которое сохло на воздухе, в укрытии от солнца, по крайней мере два-три года. Теперь, по совету Ирта, мальчик решил подсушить палку на огне. Вбив два высоких кола с развилками, он положил на них прямую, очищенную от коры орешину, которую выбрал для лука, и развёл под ней небольшой костер. Несколько часов Лорг терпеливо поддерживал огонь и поворачивал палку. Наконец она стала значительно легче и твёрже.

И тогда Лорг начал обстругивать заготовку. К концам палка утончалась, но не настолько, чтобы утратить прочность. Строгая, мальчик время от времени пробовал упругость лука и думал, из чего бы сделать тетиву. Из той коры, на которой вялились форели? Она хоть и крепка, но порвётся при первом же выстреле. Можно было бы сплести хорошую бечевку из конопли, как это делалось