Жили они долго и счастливо (ЛП) - Шоу Мэтт

Сконцентрируйтесь на поставленной задаче.

– Ванесса?

Он снова зовет меня. Не похоже, чтобы он был в ванне.

Блядь!

Я делаю последний шаг, прежде чем перепрыгнуть оставшиеся несколько ступенек. Я приземляюсь с ударом, которого он не мог не услышать. Но это не имеет значения. Мне все равно, услышит ли он это. Я почти там. Входная дверь теперь всего в нескольких футах от меня.

– Что ты делаешь?

Я оборачиваюсь с ужасом на лице, когда вижу, как он стоит наверху лестницы и смотрит на меня с изумлением на лице.

– Что ты делаешь? – повторяет он.

Нахуй его. Не отвечай. Просто иди. Это твой шанс. Я разворачиваюсь и бегу к входной двери, дергаю за ручку, но она не поддается.

Заперто.

Блядь.

Я слышу, как он приближается ко мне, когда он с грохотом спускается по лестнице. Я поворачиваюсь к нему лицом; возможно, я все еще смогу сбежать к задней двери. Возможно, она не заперта!

Последствия

У нее синяк под глазом от удара моего кулака. Это произошло мгновенно. Может, я слишком сильно ударил ее? Я не хотел, но не мог ничего с собой поделать. Я прижимаю холодный кусок мяса к ее синяку, чтобы снять опухоль. Забавно, но всякий раз, когда тебе больно, ты всегда зовешь мамочку, и вот я с куском твоей замороженной матери, пытаюсь снять твою боль.

Она стонет, когда я крепко прижимаю мясо к ее коже. У меня есть к ней несколько вопросов.

– Что...? – шепчет она, пока ее мозг пытается понять, что произошло.

– Тихо! – я говорю ей это не потому, что теперь все в порядке, а просто потому, что я пока не хочу слышать ее голос.

В данный момент я на грани, и беспокоюсь, что она может меня довести до точки невозврата.

– Мне жаль, – продолжает она.

Я верю ей. Ей жаль. Жаль, что ее обнаружили. Она играла со мной все это время? Я в полнейшем замешательстве. У нас был секс. Она должна любить меня. Женщины так не делают.

– Прости... – снова говорит она.

Я думаю, что ударил ее слишком сильно.

– Прости, прости...

Кажется, я сломал ее.

– Ш-ш... – я снова пытаюсь ее успокоить.

Ее здоровый глаз плачет одинокой слезой. Интересно, слеза ли это печали или разочарования от того, что побег не удался?

Я не могу не сочувствовать ей. Хотя понятия не имею, через что она проходит. Наверняка ей тяжело, но, однако, я надеялся, что любовь поможет нам все преодолеть.

– Прости, прости, прости... – рыдает она.

Неважно, каждый поступок влечет за собой последствия, и моя жалость и прощение ничем ей поможет.

Я беру ее за запястье и силком тащу в комнату для гостей. Она падает на пол и стонет от боли. Это еще ничего. Она еще не знает, что такое боль.

– Прости! Питер, прости! – она кричит громче, захлебываясь слезами.

Не слушай ее. Нужно преподать ей урок.

Я бросаю ее посередине комнаты. Она пытается встать, но моя нога на ее плече останавливает ее.

– Пожалуйста, Питер, извини!

– Я пытался быть милым с тобой. Я пытался любить тебя. Я люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю. Я просто скучаю по маме и папе. Прости меня!

Перестань просить прощения. Тебе надо усвоить урок раз и навсегда. Ты нуждаешься в этом. Нам нужно пройти через это, чтобы стать лучше и полюбить друг друга сильнее.

– СЛУШАЙ МЕНЯ!

Гнев овладевает мною. Я хочу остановить это, но не могу. Господи, лишь бы я не зашел слишком далеко.

– Твои родители мертвы!

Я не хотел этого говорить. Она никогда не простит меня, если узнает правду.

– Я хотела увидеть приемных родителей!

Она думает, что я имел в виду настоящих родителей. Слава Богу. Не говори ей, что ее приемные родители тоже мертвы.

– Я хотела, чтобы ты познакомился с моими приемными родителями. Я хочу парня, которым я могу похвастаться перед людьми. Тот, кем могу гордиться, – продолжает она.

– А я хочу девушку, которая не убегает! Я хочу девушку, которая любит меня, и которой я могу доверять!

Я почти кричу. Держи себя в руках, Питер.

– Я больше так не сделаю! Обещаю! Я просто скучала по дому...

Ты права. Ты так больше не сделаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я поднимаю ее и ставлю в дверях. Ее плач вот-вот превратится в крик. Улыбка прокрадывается на мое лицо. Садистская улыбка, которую я не могу контролировать.

– Что ты делаешь?

– Мне не нужна девушка, которая будет сбегать от меня.

Я захлопываю дверь и размозжаю ее лодыжку. Она издает пронзительный крик, эхом разносящийся по пустому дому. Мгновенный синяк распухает на ее нежной ножке.

Мне не жалко ее. Она сильно плачет и скулит, сломленная и брошенная мною на кровать, но мне все равно. Если я что-то и чувствую, так это гнев на нее. Она заставила меня сделать это.

Я приковываю ее наручниками к спинке кровати. Недолго она борется, пока не осознает, что никуда не денется.

Я надеюсь, что она сможет простить меня. Я надеюсь, что смогу простить ее.

Безусловная любовь

Я ее очень люблю. Я не хотел причинять ей боль, но считаю, что у меня не было выбора. Я должен и хочу верить ей.

Кажется, я чувствую вину где-то внизу живота, когда смотрю на нее на мониторе. Сейчас она спит, но ей потребовалось несколько часов, чтобы заснуть. Я хочу разбудить ее и извиниться. Разбудить ее, чтобы увидеть, простит ли она меня. Еще больше я хочу разбудить ее и посмотреть, извинится ли она передо мной.

Пусть она спит. Поговорю с ней позже. Не знаю, что делать, когда она спит или, когда между нами что-то не получается. Я в растерянности. Не могу поверить, как в одночасье все могло так измениться!

– Прости... – тихо бормочу я себе под нос.

Неважно, что она пытается убежать от меня. Всякий раз, когда она делает что-то не так – это не имеет значения, я приму ее. Она могла бы сделать что угодно – я бы все равно любил ее.

Интересно, успокоится ли она, если я позволю ей увидеться с мамой и папой? В конце концов, поблагодарит ли она меня? Возможно, знание того, что они не сидят дома, беспокоясь о ее местонахождении, поможет ей почувствовать себя лучше в нашей текущей ситуации. Лучше не думать об этом. Она уж точно не скажет спасибо, когда узнает, что я отрезал кусочки от ее безмерно любимой покойной матери, которая слегка пахнет тунцом и на вкус как говядина.

Это странно. Юная Сьюзи на вкус как курица. Я смотрю на монитор и забываю о своем беспокойстве, поскольку не могу не задаться вопросом, какая Ванесса на вкус. Не ходи туда. Не делай хуже. Теперь я все контролирую. Я постоянно говорю себе – держи себя в руках.

Она проснулась. Не прошло и минуты, как она снова начала плакать. Пусть плачет. Я ничего не могу для нее сделать. Боль пройдет, со временем. Это не плохо, если боль не проходит быстро. По крайней мере, она больше не попытается сбежать.

– Питер! – кричит она мне.

Она, наверное, хочет выпросить у меня обезболивающее. Я бы хотел дать их ей, но я также хочу, чтобы она извлекла из этого урок. Научит ли ее болеутоляющее чему-нибудь? Или это просто покажет ей, что я слабак?

Мне нужно держать под контролем не только свой темперамент. Мне нужно держать ее под контролем.

– Питер, пожалуйста, я знаю, что ты здесь. Пожалуйста, выслушай меня, извини! – продолжает она, глядя прямо в монитор: прямо на меня.

Я не зайду к ней. Я буду слушать отсюда.

– Я люблю тебя! Я обещаю, что люблю тебя. Держи меня на цепи, если хочешь, я пойму, если ты этого хочешь... Мне просто не хватало мамы и папы. Я хочу, чтобы ты познакомился с ними! Я хочу, чтобы они познакомились с тобой, моим парнем...

Она врет. Правда же?

– Я не хочу убегать от тебя. Я думала, что между нами зарождаются чувства...

Я думала, что между нами зарождаются чувства. Черт, она все испортила.

– Я знаю, что ужасно поступила, но, пожалуйста, позволь мне это исправить. Позволь мне доказать, как сильно я тебя люблю! Я все еще хочу спать в одной комнате с тобой. Я хочу, чтобы ты меня обнял. Я хочу, чтобы мы могли играть в настолки, делиться историями, шутками и просто общаться. Я хочу, чтобы мы были настоящей парой...