Печальные ритуалы императорской России - Марина Логунова

В 1922 г. монастырь закрыли; на его территории устроили Музей раскрепощенной женщины, преобразованный в 1926 г. в историко-бытовой художественный музей, с 1934 г. – филиал Государственного исторического музея. C 1964 г. на территории монастыря находится резиденция митрополитов Крутицких и Коломенских. В 1994 г. возобновили монашескую общину, находящуюся в ведении митрополита Крутицкого.

На территории монастыря устроен некрополь. Из дочерей царя Алексея Михайловича и Марии Ильиничны Милославской в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря были похоронены царевны Евдокия (07.02.1650–10.05.1712), правительница София (инокиня Сусанна, схимница София) (17.09.1657–03.03.1704) и Екатерина (крестная мать Марты Скавронской, будущей императрицы Екатерины I Алексеевны, 26.11.1658–01.05.1718), а также первая жена Петра I Евдокия Лопухина (30.07.1669–27.08.1731).

Новодевичий монастырь, включенный ЮНЕСКО в список всемирного наследия человечества, считается одним из старейших и красивейших монастырей России.

Свято-Успенский монастырь. Фото С. Прокудина-Горского, 1911 г. (Библитека Конгресса США)

Успенский монастырь Александровской Слободы

В Александровской слободе было похоронено несколько представителей рода Романовых. Царевна Марфа Алексеевна (26.08.1652–19.06.1707), о судьбе которой говорилось выше, умерла в монастыре и была похоронена по завещанию без церемоний в общей усыпальнице. Впоследствии в 1712 г. по распоряжению сестер Марии и Феодосии она была перезахоронена в особом склепе монастырской церкви Сретения Господня в Успенском монастыре Александровской слободы. Царевна Феодосия Алексеевна (28.05.1662–14.12.1713) просила похоронить ее рядом с Марфой в Сретенской церкви Успенского монастыря Александровской слободы, что и было сделано сестрой царевной Марией Алексеевной.

ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ЦЕРЕМОНИАЛА ПОХОРОН ПРИ ЖИЗНИ ПЕТРА I

Петр I, проводя свою политику «европеизации» России, как он ее понимал, отводил особое внимание выработке новых ритуалов, церемоний, праздников. Он стремился дать своему народу новые ориентиры, новые символы и святыни. В контексте общей реформаторской деятельности Петра сказалось и его особое отношение к похоронам, выразившееся в усиленном интересе правителя к этому вопросу и его участии во всех похоронных мероприятиях родственников, друзей, особенно иностранцев, волею судеб оказавшихся в России. Петр I обязывал своих резидентов, проживающих в иностранных государствах, сообщать ему о наиболее серьезных событиях, там происходивших; за границей и в России он не пропускал ни одного значимого мероприятия. Если это касалось лиц, занимавших особое положение в окружении царя, то он принимал непосредственное участие в организации и проведении ритуальных торжеств, особенное внимание он уделял похоронам сподвижников.

Похороны сподвижников

Похороны Ф. Я. Лефорта

Один из первых новаторских церемониалов был опробован в 1699 г. при похоронах ближайшего друга и сподвижника царя Ф. Я. Лефорта,[174] организацией и проведением которых занимался непосредственно Петр I. Ф. Я. Лефорт скончался в ночь на 2 марта 1699 г. сорока трех лет от роду после непродолжительной болезни. Сразу после смерти Лефорта боярин Ф. А. Головин послал гонца к царю с печальным известием. Родные начали готовить похороны, но ждали распоряжений государя. Петр прибыл в Москву 8 марта. В связи с тем, что в семье Франца Яковлевича не оказалось денег на его погребение (у его племянника Петра Лефорта даже не нашлось средств на пошив траурного платья), царь взял все расходы на себя.

Торжественный обряд похорон проходил 11 марта 1699 г. Таких почестей, как Лефорт, не удостаивался никто из бояр, тем более иноземцев, но, как говорили современники, высшими почестями для усопшего были царские слезы. Перед выносом царь приказал открыть гроб и в присутствии двора, рыдая, долго лобызал холодное тело. Во время погребальной процессии к реформаторской церкви царь шел в глубоком трауре, с первой ротой Преображенского полка, перед ним несли государственное знамя. Далее следовали Семеновский и Лефортов полки. Перед каждым полком шли музыканты, исполнявшие печальные мелодии. Офицеры были в черных шарфах и лентах. Знамена с долгими черными кистями и барабаны были обиты черным сукном. За полками ехал черный рыцарь с обнаженным мечом острием вниз, за ним вели двух коней в богатом убранстве и одного коня под черной попоной. Затем генерал-майор нес на черной шитой серебром подушке знаки Ф. Лефорта (по другой версии, их несли пять человек) – знамя с золотым в красном поле гербом и с оранжевой длинной перевязью, золотые шпоры, перчатки с золотой бахромой, шпагу, полковой жезл, шлем. Меняясь каждые четверть часа, двадцать восемь полковников в сопровождении пяти протестантских священников несли гроб, обитый черным бархатом с позументом, золотой бахромой и серебряными бляхами с гербом Ф. Лефорта. По другой версии, тело Лефорта везли на одре. За гробом шли сын синдика Женевы Петр Лефорт, послы Австрии, Бранденбурга, Дании, Швеции, пажи, бояре, офицеры в траурных одеждах. Два генерала под руки вели вдову Елизавету Францевну в окружении толпы плачущих женщин.

Ф. Лефорт (1655–1699). Гравюра Г. Афанасьева

В реформаторской церкви Немецкой слободы пастор Стумпфиус сказал прочувствованное надгробное слово на текст из книги Экклезиаста. Охарактеризовав Франца Лефорта как «верного раба и служителя» Петра, он закончил свою речь словами: «…Солнце жизни его померкло в самый полдень славы, лучи же царской милости провождают его и до могилы… Доступностию наверху почестей, готовностию к ходатайству, безмерною кротостию и постоянным дружелюбием он привлекал к себе сердца всех людей». Речь так понравилась Петру, что он приказал напечатать ее и позже передал на хранение в Академию наук. Некоторые характеристики, данные пастором, присутствующие восприняли как осуждение покойного за порочные наклонности. Но, скорее всего, священнослужитель воспользовался ситуацией, чтобы призвать паству к необходимости подготовить добродетельной жизнью блаженную кончину. По окончании службы процессия тронулась на Немецкое кладбище. После выноса тела из церкви раздались троекратные залпы сорока орудий, установленных на площади рядом с собором. При переносе тела на кладбище установленный порядок шествия был нарушен: бояре посчитали ниже своего достоинства идти за иностранными послами и опередили их. Петр заметил это и позже в гневе сказал племяннику Лефорта: «Это собаки, а не мои бояре». Когда гроб при пушечной пальбе и беглом оружейном огне опускали в могилу, Петр, рыдая, упал на труп своего друга. Поминки проходили в Лефортовском дворце. Когда царь на короткое время вышел, многие бояре поспешили покинуть церемонию. Вернувшийся Петр встретил их на лестнице и был сильно разгневан. Всем участникам похорон были выданы золотые перстни с вырезанным днем кончины и «изображением смерти». Ходили слухи, что ночью могилу Ф. Лефорта хотели вскрыть грабители, чему помешали жители Немецкой слободы. Вопрос о месте захоронения Ф. Лефорта до сих пор остается открытым.

В этих похоронах были намечены те детали реформирования траурного ритуала, которые отрабатывались на протяжении всего царствования Петра I и нашли свое отражение при его собственном погребении. Так, на похоронах Лефорта впервые были задействованы полки, названные гвардейскими: Семеновский, Преображенский и «личный» Лефортов полк. В дальнейшем гвардейские полки и подразделения, имевшие особую связь с усопшим представителем императорской фамилии, обязательно входили в состав почетного караула, сопровождавшего траурную процессию. Впервые в похоронах Ф. Я. Лефорта зарегистрированы рыцарские мотивы в виде двух рыцарей, их присутствие в дальнейшем станет обязательным. Один рыцарь – в золотых доспехах с ярким плюмажем и поднятым мечом, едущий на лошади, другой – в черных доспехах и черным пучком страусовых перьев на шлеме, следующий пешком с опущенным мечом. Латник в золоченых доспехах символизировал жизнь, светлое начало. Черный рыцарь олицетворял окончание земного пути, смерть. Две противоположности, два древних философских символа: начало и конец, жизнь и смерть, положительное и отрицательное, этот список можно продолжить, воплощались в своеобразных «масках», ставших обязательными участниками траурных мероприятий в императорском доме. Впоследствии эти рыцари будут восприниматься в контексте преемственности власти: черный латник – скорбный рыцарь ушедшего монарха, яркий латник в золоченых доспехах с праздничным плюмажем без траура – рыцарь нового правителя. Последний раз рыцари пройдут за гробом Александра III 7 ноября 1894 г. в день последних торжественных похорон императора России – апофеоза русского самодержавия, получившего свое выражение в государственном церемониале.