Двойной Киндер для Блудного Санты (СИ) - Риччи Габриэлла

Верилось в это слабо, поэтому я продолжила гнуть свою линию, пока еще надеясь разрулить ситуацию и разойтись полюбовно:

— Понимаете…

— Не понимает, — жестко оборвал меня Штефан и взглядом затолкал кляп поглубже, мол, не вмешивайся. Выдохнул протяжно и шумно. — София. Я не хотел выносить это на люди, поэтому промолчал на семейном ужине. Не хотел расстраивать и вовлекать твоих родителей. Сказал тебе наедине. И что в итоге? Окей, раз на то пошло — да, ты все правильно поняла. Эта девушка, Лида, она действительно никакая не подруга моего приятеля. Не вижу смысла скрывать это, поскольку я свободный человек. С тобой мы расстались полтора месяца назад. Рас-ста-лись, понимаешь? Нас больше ничего не связывает, — развел он руками. — И это нормально, что у нас могут быть отношения. Порознь.

Понимала ли она? Очень и очень вряд ли. Глаза девушки горели безумным огнем, а голос задрожал, теперь уже от явной обиды:

— А как же прошлое? — осторожно так уточнила она.

Что удивительно, они продолжали говорить на английском, несмотря на слишком личную тему. Не могла быть уверена, но скорее всего, это было лишь проявлением минимального базового уважения к собеседнику. Даже если в конкретно взятый момент ты этого самого собеседника готов придушить голыми руками.

— Оно в прошлом, — мягко, и в то же время отрезал немец. — Прости, Софи, но после того, что ты сделала, я не могу быть с тобой. Предавший и подставивший однажды…

— Я любила тебя! И люблю! Я была дурой, но я ведь раскаялась! Слышишь?!

— Неважно.

— А что тебе важно? Скажи! Может… я пойму тебя? Дай мне шанс, прошу!..

Он снова вздохнул и покачал головой.

— Важно то, что тут вакуум, — постучал себе по груди. — Пустота. Я к тебе ничего не чувствую. Просто ответь себе на вопрос: оно тебе надо? Гробить жизнь, проживая ее с человеком, который — ты знаешь — тебя не любит? Не принимает как женщину и тем более как свою спутницу.

one-night stand — случайный секс — разовый сексуальный контакт двух только что познакомившихся или малознакомых людей без намерения повторить встречу или завести отношения.

19

— Да пошло оно все! Хренов моралист! — взвизгнула София и бросилась в атаку.

Клачт все же достиг своей цели, шлепнув после недолгого полета меня по лицу. Ух! Тяжелый, зараза! Как утюгом огрели. А с виду и не скажешь. И что она там носит?! Кирпичи, что ли?

Однако, атмосфера к мыслительным процессам не располагала. Требовалось как-то спасать ситуацию. Срочно! Пока вцепившаяся в мужчину и совершенно обезумевшая кошка не выцарапала парочку симпатичных синих глаз. С которых я еще обязательно спрошу!

Я поднырнула под мышкой мужчины, намереваясь встать между ними и растолкать, как рефери на ринге. Да так и сама едва не отхватила по первое число! Вот же ж… Крейзи герл!

— Угомонись! — рыкнул Штефан, впервые повышая голос. Ему наконец удалось перехватить девушку за запястья. Сжав их покрепче и не позволяя вновь повернуться лицом, он подвел несостоявшуюся невесту к двери.

Не то чтобы я лезла между ними… Никаких «их» не было и в помине, если на то пошло. Так что подавая мужчине чужой телефон и клатч, я скорее… гм… расчищала поле для… предстоящих боевых действий. Каких именно — сама пока точно не знала, но ощущение, во всяком случае, было именно таким. А еще, что стало неожиданностью и неприятно царапнуло, я вдруг обнаружила, что нутро жжет… ревность. Да, именно. Пусть пока робкая, ненавязчивая, едва уловимая, — но это была она.

Степа вытолкал бывшую, всучил ей ее вещи, дополнил все жесткой фразой на немецком и захлопнул дверь прямо перед полной ненависти и обещающей непременную расплату моськой.

Я сморгнула, трепля себя по ушам — истошные вопли все еще звенели в тех, продолжая давить на барабанные перепонки. Похлопала ресницами и ошалело уставилась на мужчину.

— Ты как? — виновато спросил он.

Я едва видно передернула плечами и нахмурилась:

— И что это было?

— Бывшая, — коротко отозвался он, приваливаясь к двери. Устало потер лицо и, взъерошив волосы на макушке, пояснил: — Во всех смыслах. Мы были коллегами, пока она не подставила меня. Подвинула на работе, ради брата. А я в ответ попер ее. Из своей квартиры, жизни… Прости, нелепо вышло. Софи, конечно, на многое способна, но такого я точно не ожидал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мужчина приблизился. Осторожно, как бы ожидая непринятия, обвил мою талию, заключая в надежные объятия, и, доверительно заглянув в глаза, костяшками пальцев провел по щеке. Поймал подбородок и потянул тот вверх, не позволяя отвести взгляд.

И что я должна ответить? Что все в порядке? Так оно и близко не было в порядке. Слукавить, что мне параллельно? Вопрос еще, перед кем. Или, может, устроить допрос на тему личной жизни? Так мы знакомы без году неделю. Любопытство разрывало на части, так и подмывало задать хоть парочку наводящих вопросов, но… Умом я понимала, что это будет неправильно и поспешно с моей стороны. Он не обязан отчитываться перед пока что никем. К тому же, ежу понятно, что как и любой здоровый мужчина его лет, он точно не соблюдал целибат, ожидая встречи со мной…

Стоп. Что? «Пока что»? Это я так себе сказала?

О-о-о, дьявол! — едва сдержалась, чтоб не уронить голову на чужое плечо, а лучше побиться ей, пока не выскочит еще одна шишка.

— Ерунда, — проговорила вместо всего и сглотнула, касаясь его щеки: — У тебя кровь… Она всегда такая… дикая? — хмыкнула и закусила губу, лишь на секунду отрываясь от осмотра ран.

Солидной длины полосы багровели на чуть загорелой коже, проступая все более явно. Штефан тихо прошипел что-то вроде «шайсэ», осторожно касаясь их. А потом, без особой надежды, правда, спросил:

— Сильно?

— Нормально, — поджала я губы. — Надо обработать раны, а то еще инфекция в кровь попадет, чего доброго. Под такими внушительными когтями какой только гадости не водится, будешь потом с опухшим лицом ходить. В лучшем случае.

— Принцесса… Извини, что так получилось. Я само собой рассчитывал тебя удивить, но начинать с мордобоя в первый же день…

— Слушай, еще одно слово — и я правда обижусь! — искренне возмутилась я.

Почему-то в сложившейся ситуации мне было неловко. Этакий испанский стыд. За поведение Софии. За то, что мне прилетело от нее на глазах мужчины, который мне вроде бы не безразличен. За то, что прилетело ему, и, должно быть, ему сейчас не менее неприятно… За тему разговора и поднятые вопросы, которые в цивилизованном обществе принято решать в обстановке гораздо более спокойной, но никак не превращать это в цирк с конями…

Словом, мне было неловко за все. Как и в случае с Костиком и Лапиной, впрочем. И неуместные извинения Штефана, от которых приходилось отбиваться банальными фразочками, лишь укрепляли во мне чувство, будто нахожусь не на своем месте. Не в своей тарелке.

Кто знает, может, придет время и нам еще доведется поболтать на тему личного. Но это время — точно не сейчас.

— Показывай давай, где там у тебя аптечка? — улыбнулась поджав губы, больше из желания сменить тему. А потом щелкнула мужчину по носу и добавила для пущей уверенности: — Будем лечиться, больной!

20

Штефан

София!

Черти бы побрали эту взбалмошную особу! Даже после нашего официального расставания она умудряется портить мне кровь. Мало ей, что ли, работы было? Как бы через близких наступление не продолжила. Но ничего, на завтрашнем ужине подниму этот вопрос и предупрежу своих. Особенно маму. И Аньку — уж кто-кто, а мелкая может и повестись на сладкие речи обиженной негодяем Софи.

— Ч-черт! — поморщившись, зашипел я, когда смоченный перекисью ватный диск прижался к щеке плотнее.

Твою-то дивизию, а. Совсем из головы вылетело. Ужин отменяется. Ну куда, спрашивается, я с такой физиономией пойду? Мать же сразу всех на уши поставит! И слушать что-либо откажется наотрез.

Так что ближайшее время никуда. Только причину «уважительную» придумать бы.