Подлинная судьба Николая II, или Кого убили в Ипатьевском доме? - Юрий Сенин

Вознесенский проспект. Верхний этаж дома Ипатьева

Можно было бы предположить, что состояние комнат то же самое, какое оставила покинувшая дом большевистская охрана, если бы не тот промежуток времени, когда дом оставался без всякой охраны и там «хозяйничали» все, кто угодно.

Как преобразовывалась информация на пути к западной общественности, можно представить на следующем примере.

Из протокола осмотра верхнего этажа: «Тут же стоят два дубовых стула и дубовая тумба с мраморной доской, на которой лежит пестрый чехол от спинки складной кровати, на нем видны красные пятна». Экспертизе с целью определения природы красных пятен чехол не подвергался. Он даже не числится в списке вещественных доказательств.

Единственный комментарий к этому эпизоду содержится в книге генерала Дитерихса: «Это кто-нибудь, или Янкель Юровский, или Исаак Голощекин, или Белобородое, осматривающие после убийства трупы и снимавшие со своих жертв кольца, часы, браслеты, уходя быстро наверх для грабежа и проходя мимо кроватей палачей, сорвал с ближайшей чехол и, не останавливаясь, обтирая на ходу свои преступные лапы, бросил чехол на пути в столовую. Таковыми, по свидетельству серьезных людей, бывших на осмотре дома 28 июля, обрисовываются следы преступления, оставленные убийцами в доме Ипатьева и не зафиксированные в свое время Сергеевым».

Почему эти серьезные люди сразу же не свидетельствовали об участии в расстреле Ленина, не понятно. А ведь могли бы. И кто эти серьезные люди, которые осматривали дом Ипатьева за три дня до начала следствия и за полгода до появления в Екатеринбурге генерала Дитерихса?

Еще один пример. Из протокола допроса Т.И. Чемодурова членом Екатеринбургского окружного суда И.А. Сергеевым 15–16 августа 1918 г.: «У Государыни, между прочим, была особо почитаемая ею икона Федоровской Божьей Матери, та самая, которая мне была предъявлена при осмотре дома Ипатьева, с иконой этой Государыня никогда не расставалась и всегда имела ее у своего изголовья; куда бы Государыня ни отлучалась, хотя бы на короткое время, всегда брала эту икону с собой, и я не допускаю мысли, чтобы Государыня могла куда-либо отбыть, добровольно оставив икону. На иконе этой был золотой венец, украшенный бриллиантовой короной; бриллианты были дорогие, каждый более одного карата».

Фрагмент из протокола осмотра комнат верхнего этажа Наметкиным.

Из осмотра комнат, в которых жили Великие княжны: «Далее на столе находятся: книги Новый Завет и Псалтирь на русском языке, образ Федоровской Божьей Матери в деревянном футляре, написанный на дереве, задняя стенка его обита малиновым бархатом; на образе сорван венец, на котором, по словам Чемодурова, была звезда с бриллиантами».

Изложение этого же эпизода в книге генерала Дитерихса: «Из дома Попова комиссия пошла во двор дома Ипатьева, осмотрела каретник и брошенные там вещи Царской семьи, заглянула в помойку. Из нее, замаранные грязью, вытащили: большой образ Федоровской Божьей Матери в золотой, потускневшей от времени ризе, но со срезанным очень ценным бриллиантовым венчиком. Эта находка произвела очень сильное впечатление на присутствующего здесь же Чемодурова; он заявил, что с этой иконой Государыня Императрица никогда не расставалась и никогда бы не рассталась ни при каких условиях путешествия».

Позже священник Сторожев, проводивший богослужения в Царской семье, признал в предъявленной ему этой иконе образ Казанской Божьей Матери. Икона Федоровской Божьей Матери так и не была найдена, хотя тот же Сторожев утверждал, что видел эту икону при богослужениях.

Протокол осмотра комнат верхнего этажа не дает никаких оснований для утверждения факта убийства всей Царской семьи или ее части. Напротив — отсутствие в доме иконы Федоровской Божьей Матери, а также нахождение в комнате, примыкающей к комендантской комнате, «короба с остриженными волосами четырех цветов, принадлежащими, по словам Терентия Ивановича Чемодурова, бывшим Великим княжнам Татьяне, Ольге, Марии и Анастасии Николаевнам», плотно ложатся на утверждение капитана Д.А. Малиновского, высказанное им следователю Н. Соколову.

«В результате моей работы по данному делу у меня сложилось убеждение, что Августейшая Семья жива. Мне казалось, что большевики расстреляли в комнате кого-нибудь, чтобы симулировать убийство Августейшей Семьи, вывезли Ее по дороге на Коптяки, также с целью симуляции переодели Ее в крестьянское платье и затем увезли отсюда куда-либо, а одежду Ее сожгли. Так я думал в результате моих наблюдений и в результате моих рассуждений. Мне казалось, что Германский Императорский Дом никак не мог бы допустить такого злодеяния. Он не должен бы был допускать его. Я так думал. Мне и казалось, что все факты, которые я наблюдал при расследовании, — это симуляция убийства».

Мысль о том, что германское правительство могло давить на советское правительство с целью заставить его освободить Александру Федоровну, по рождению немку, а также ее детей, Дошла до Н. Соколова, когда он уже был за рубежом.

Осмотр помещений нижнего этажа проводился уже новым следователем, Сергеевым, сменившим Наметкина, 11,12 и 14 августа 1918 года. Поскольку осмотр комнат нижнего этажа имел первостепенное значение, рассмотрим подробно, как он осуществлялся. Внизу имеется 14 помещений.

Нижний этаж имеет три входа, один парадный, со стороны Вознесенского переулка, два других — со стороны двора. Осмотр был начат со стороны левой двери, ведущей со двора в комнату, обозначенную номером XIV. Справа от входа в комнате находилась печь, в которой было обнаружено большое количество пепла от сожженных бумаг. Из вещей были обнаружены обгоревшие погоны генеральского образца. В этой же печи были найдены два совершенно не обожженных документа. Первый документ содержал следующий текст, написанный черными чернилами:

Вознесенский проспект. План нижнего этажа дома Ипатьева

«20 июля 1918 года получил Медведев денег для выдачи жалованье команде «Дома особого назначения» получил от коменданта дома Юровского десять тысяч восемьсот рублей 10800 рублей получил Медведев». Под этим текстом сделаны синим карандашом размашистым крупным почерком надписи: «Медведев дурак», «хорошо», «Соловьев», «Егор Максимов» и несколько неразборчивых надписей.

На обратной стороне имелись два оттиска печати красного цвета — печати Областного Исполнительного Комитета Советов Р.С. и К.Д. Урала и один оттиск штемпеля «Российская Федеративная Советская Республика. Областной Исполнительный Комитет Советов Рабочих, Крестьянских и Армейских Депутатов Урала. Комендант «Дома особого назначения» г. Екатеринбург». Там же написано несколько имен — четыре раза «Петр», восемь раз «Алексей», один раз «Софья».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});