Одиночное плавание к острову Крым - Наталья Труш

Поговорили еще немного о событиях столетней давности.

– ...Ты так ничего и не знаешь о нем?

– Нат, а что и как я могу знать? Нет, конечно. Знаю главное: был человек и нет человека. Только, когда на Егора смотрю, внутри все переворачивается – одно лицо...

Они помолчали.

– Как, ты говорила, это место на побережье называется?

– Фиолент.

– Фиолент... Красиво! Как... фиолетовый! Он что, фиолетовый?

– Нет, он полосатый. Гераклейский полуостров... И безумно красивый...

* * *

Тогда, в самом конце лета далекого восемьдесят какого-то года, они своей небольшой теплой компанией были на берегу почти одни. Правда, за ближней скалой тоже кто-то стоял лагерем и за дальней – тоже. Но никто никому не мешал. Места хватало всем. Они приехали в понедельник и планировали прожить тут до выходных почти в полном безлюдье.

Палатку поставили не на берегу, а в кустах на одном из скальных уступов. Во-первых, там проще было растянуть углы палатки – веревки цепляли за деревья и камни. На веревках сушили купальники, плавки и полотенца. Прямо перед палаткой было кем-то из прежних туристов сделано отличное костровище, выложенное камнями так, что они нагревались и чайник с чаем, поставленный на них, долго сохранял свой крутой жар.

От палатки к пляжу вела тропа: минута – и ты слетаешь прямо в море. Здесь оно было самое чистое на всем побережье. Так, во всяком случае, говорили, и у Марины никаких сомнений на этот счет не возникало. Когда море было спокойным, можно заплыть на дальние скалы и там, лежа на камнях, окунуть лицо в воду и рассматривать рыбок, резвящихся в голубой прозрачной невесомости, наблюдать за крабом, что пятился по белому дну и по-боевому грозил всем поднятой вверх большой клешней. А глубина, говорили, в том месте была метров сорок. И достать дна никому не удавалось.

Они приехали тогда на рейсовом автобусе, хоть у футболиста Саши была своя машина. Но времена были совсем не машинные.

– Прикинь! Приезжаешь ты на Фиолент на своем четырехколесном друге, которого облизываешь со всех сторон, холишь и лелеешь, из-за которого ночей не спишь, бдишь у окна открытого, чтоб вовремя заметить недругов, собирающихся скрутить с твоего мустанга зеркала. Но это в городе. Если повезет, можно выскочить из дома и даже поймать воришек. А тут! А тут ты вынужден оставить своего коника железного на обрыве у тропы. Одинокого и беззащитного. Ты спускаешься на сто метров вниз, к морю, чтобы разбить палаточку, купаться, загорать, с девушками флиртовать. И бдительность от всего этого ты теряешь напрочь. Порой даже не видишь, что недруги уже трутся возле твоей машинки. Да если и увидишь, то толку от этого немного. Пока ты взлетишь по тропе на самый верх, умельцы скрутят с машины все, что скручивается. Главное – это колеса. Как правило, подкатывают автоворы на своей тачке, вчетвером. Все они вооружены необходимым инструментом и десятком кирпичей. Колеса скручивают за минуту, грузят в свою машину и улетучиваются, будто их и не было! И когда ты с языком на плече и с давлением выше нормы добираешься до обрыва, взору твоему предстает зрелище печальное: вместо колес машинка стоит на кирпичах, и вместо отдыха ты получаешь страшный геморрой. Купить новые колеса практически невозможно. Хорошо, если повезет и на черном рынке отхватишь бэушные. Кстати, возможно, что это твои и будут! Тут уж надо не моргать – хватать их за любые деньги, быстренько нанимать извозчика и мчаться на Фиолент – «обувать» свою любимицу. И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше, потому что машинка на кирпичах может еще кому-то приглянуться, и к твоему приезду от нее вообще останутся рожки да ножки! Словом, чтобы отдых не был омрачен автопроблемами, лучше их не создавать. Сел в автобус – и через час на месте. И голова не болит оттого, что ее постоянно приходится кверху задирать и смотреть, как там твоя красавица...

* * *

Из дневника Марины

«Вот поэтому и мы приехали на Фиолент каждый на своих двоих с рюкзаками за спиной, с кучей походного барахла и продуктов. Компания образовалась просто замечательная: мы с подругой Иркой приехали из Питера к моим родственникам, но у Ирки в Севастополе жил ее однокурсник Гарик Светозаров, с которым у них в том учебном году завязались романтические отношения. У Гарика, разумеется, была своя компания из местных ребят. Саша-футболист не учился в Москве и не жил в Питере. Он делал вид, как все спортсмены, что учится, кажется, в инженерно-строительном. На самом деле он играл в футбол в Киеве и в Севастополь приехал к бабушке. С Гариком Саша дружил с самого детства.

Еще с ними была тихая местная девушка Валя и заводной Митя с гитарой, который ухаживал за ней. И еще была ничейная девушка Аня, которая всеми командовала. Это, конечно, никому не нравилось, но Аня умела готовить, поэтому без нее было не обойтись. Да и вообще, она хоть и упрямая, но безвредная. Вот такая компания.

Не успели сбросить рюкзаки, как Аня начала подавать команды. Она быстро всех трудоустроила, спрятав под куст канистру с крымским вином.

– Анют! Ну на ход ноги выдай нам по капле! – канючили парни, но Аня была непреклонна.

– Вечером! За ужином! Мальчики, ну прекращайте! Вот поставим лагерь, приготовим ужин и устроим праздник!

* * *

Ах, какой это был праздник! В сумерках на темно-синем небосклоне проступили звезды. На юге это происходит совсем не так, как в северных широтах. Переход от дня к ночи был кратким: один миг – и все пространство между небом и землей, между краем обрыва и тихо вздыхающим морем утонуло в кромешной тьме, тем более густой на фоне ярко полыхающего костра. Казалось, сунь руку в эту темноту – и не увидишь кончиков пальцев.

За день мы накупались до одури, успели сплавать к дальней скале. Саша-футболист откровенно и отчаянно клеил меня, и мне было приятно, хотя, как я успела заметить, разговаривать с ним было совсем не о чем. Приятно было его внимание, не более того.

Ирка висела на своем Гарике как стопудовая гиря. И это меня не удивляло: недетские отношения тянутся у них уже второй год, и Ирка, уступая Гарику в его капризах, все ждала, когда он, наконец, сделает ей предложение. А он не делал!

– Марин, представляешь, какая это свинота?! Я ему, можно сказать, самое дорогое отдала, а он и не думает жениться!

Ирка на этот отпуск возлагала большие надежды. И мне нашептывала про Сашу-футболиста, какой он расхороший и чтобы я не упустила своего счастья, но чтоб дурой не была.

– Марин! Дурой, как я, не будь! Ежели что, говори прямо: сначала в ЗАГС, потом – все остальное! Поняла? Хватит их баловать!

К тихой девочке Вале она с такими советами не лезла. Валя на Митю смотрела влюбленно, он на нее – тоже. Аня же смотрела на всех нас так, будто хотела сказать, что попала в компанию настоящих идиотов. Но вечером, когда все сползлись к костру, когда друг за другом из одной мятой кружки отпили по глотку терпкого вина – будто побратались, а потом тихо запели, Аня первая сказала: