Парфюмер для демона, или Невеста с секретом - Юлия Удалова

от его прикосновения… А потом поняла, что на все это смотрит слишком много народа.

— Благодарю за заботу, герцог, но это лишнее, — холодно отчеканила я, отстраняясь. — Если я соберусь избавиться от этого недуга, то обращусь к настоящему дипломированному целителю. А теперь прошу меня извинить.

Кажется, так обычно говорят, когда нужно благопристойно смыться куда подальше?

— Мониса Вариен так просто этого не оставит, — сразу же сказала Трисия, как только я к ней подошла. — Нет в Инферно никого мстительнее баронессы — она страшная собственница. А уж тем более в свете последних новостей с женитьбой…

— Она у меня крысиную отраву купила…

— Держу пари, скоро она окажется у тебя в еде, — покачала головой девушка. — И вообще… Чувство самосохранения у тебя отсутствует напрочь! Отказала в танце шестому верховному демону Инферно. У всех на виду. И это про меня говорят, что я сумасбродка? Да я тебе в подметки не гожусь!

— Я просто хотела, чтобы герцог оставил меня в покое, — скромненько сообщила я.

— В таком случае ты сделала все наоборот, — усмехнулась Трисия.

И только я собралась расспросить ее об этом подробнее, как нас снова прервали.

Да так, что я громко ойкнула и закрыла рот рукой. К такому жизнь меня не готовила. А надо бы!

На этот раз это был…

13 глава

Гошка.

Мой замечательный муж.

Хотя, назвать этого кавалера Гошкой язык бы не повернулся…

В голове у меня щелкнуло и я вспомнила слова тетушки про Грегори, который за мной ухаживает и вроде даже собирается сделать мне предложение.

А еще, как и я, звезд с неба не хватает.

Ага…

Так что это был вовсе не Гошка, а Грегори. И он действительно не хватал звезд с неба, что было видно по его коричневой рубашке и такого же цвета бриджам. Скромность костюма Грегори решил компенсировать золотистыми подтяжками, которые, правда, с ним не особо сочетались.

У Гошки всегда были проблемы со вкусом.

Я посмотрела в лицо жениха (мужа в моем мире!) и решила, что, по сравнению с Форасом, не так уж он и красив. Смазливая и достаточно неприятная внешность. На первый взгляд привлекает, но на самом деле — пустышка.

Где были мои глаза, когда я выходила замуж за Гошку? Наверное, дело в том, что после кончины мамы я чувствовала себя одиноко. Вот и поверила первому встречному. Его же во мне привлекла оставшаяся мне от мамы небольшая квартирка. У него-то не было своего жилья. Поженившись, мы продали мою жилплощадь — это и стало первым взносом в ипотеку.

Во мне поднялась волна дикой ненависти к обманщику и изменщику.

Интересно, в этом мире он такой же подлец, как и в моем?

Грегори откинул со лба прядь рыжеватых волос и напыщенно сказал:

— Что вы натворили, сударыня Лэверти? К счастью, я не присутствовал и не стал свидетелем вашего демарша, однако мне о нем донесли. К тому же, мне рассказали о том, что вы были замечены в обществе леди Трисии Бренлис. Сказать, что я разозлен — это ничего не сказать!

— А что я, собственно, натворила такого ужасного… — я запнулась, но память услужливо подсказала его титул. — Баронет Педер? И что такого плохого в обществе Трисии Бренлис?

Баронет Грегори Педер? Господи, ну и имечко у него тут!

Это что же это, я, если выйду за него замуж, то стану леди Катажиной Педер?!

Ну уж нет, ни за какие коврижки не повторю этой ошибки!

— По-моему, мы уже с вами все обговорили, леди Катажина, — Грегори закатил глаза. — Наш брак, в котором вы так заинтересованы, возможен лишь только в случае беспрекословного выполнения вами списка моих требований к вашему поведению, туалету и прочему. И ваше поведение — прямое нарушение этого списка. Как вы, может, помните, одним из пунктов там было про подобающее скромное поведение моей невесты, а в будущем, жены. А еще про общение только с узким кругом названных мною лиц, в кой не входит леди Бренлис.

Да что не так с Трисией? По-моему, очень симпатичная девушка — самая нормальная из всех присутствующих.

Я хотела переспросить, но баронет Педер не дал мне вставить и слова: долдонил и долдонил про нормы поведения леди в светском обществе. У Гошки, если честно, присутствовала доля занудства. Но баронет Педер дал ему в этом сто очков вперед.

— Для моей будущей супруги существует всего лишь пятьдесят правил, и они просты, как день. Я повторял их вам неоднократно, — высокопарно заявил Грегори. — И вы, Катиж, уверили меня в том, что будете их чтить и подчиняться им. Если так сложно запомнить, то я пришлю вам мой список в письме, и вынужден буду проверить — запомнили ли вы их досконально.

— Можете не трудится со своим списком, баронет Педер, — без церемоний перебила я. — Ни о какой свадьбе и речи быть не может! Я не связала бы себя с вами узами брака даже, если мы с вами остались последними людьми на планете, и это необходимо было для продолжения рода. Передайте мои искренние соболезнования леди, которая станет вашей избранницей. Ее ждет тяжелая доля.

Это было смешно и, не скрою, очень приятно — наблюдать, как вытягивается самоуверенное лицо Грегори.

— Я вас не понимаю, леди Лэверти. Вы ясно дали понять, что испытываете ко мне особенные чувства. Да что уж там говорить, вы были от меня без ума!

И в этого пафосного индюка я была без памяти влюблена? В обоих мирах — и в своем и в этом?!

— Вы заблуждались, баронет, — мстительно улыбнулась я. — Вы правы лишь в одном: от вашего занудства действительно можно лишиться ума!

— Вы не в себе, Катиж, — злобно сказал Грегори. — Ударились головой и окончательно потеряли разум! Вы заучите мой список правил наизусть, и будете вести себя, как приличествует моей невесте. В противном случае ваша лавчонка лишится поставок навоза с моей фермы.

Угроза была настолько серьезной, что вызвала у меня смех, на который обернулись все окружающие.

— Можете оставить эту великую ценность себе. Вам, очевидно, нужнее, — усмехнулась я, намереваясь уйти.

Но мужчина вдруг больно меня за руку — так крепко, что я выронила веер.

— Не понимаю такой резкой перемены, леди. Вы были без памяти влюблены в меня и готовы идти за мной на край света!

— Вы делаете мне больно, баронет, — поморщилась я. — Я больше вас не люблю! Оставьте меня в покое.

— Не так быстро, милая Катиж, — прошипел Грегори, и еще сильнее сжал