Спартак: 7 лет строгого режима - Александр Бубнов

Такую стабильность в те годы не демонстрировал ни один клуб. И все благодаря фундаменту, который заложил Бесков. Даже у Лобановского такого не было. Киевляне опускались аж на 10-е место, хотя возможности у Лобановского были куда шире, чем у Бескова.

В «Спартаке» было три коммуниста — Старостин, Бесков и я. Бесков меня еще парторгом в шутку называл. Понятно, что в силу молодости я не мог быть главным в нашей ячейке.

Перемены в стране Бескову не нравились. Когда заходил разговор о перестройке, говорил, что вся перестройка — фигня:

«Зачем мне в футболе перестройка? Я уже давно перестроился».

Действительно, он и Лобановский в тактике опережали мировой футбол на много лет.

А Дед вообще своими понятиями жил. Он был коммунистом, лишь потому что его должность беспартийный занимать не мог. Старостин прошел через лагеря и перед советским строем пиетета не испытывал. Он был сильным хозяйственником, хотя сегодня его назвали бы умным менеджером. У Деда был совершенно капиталистический менталитет, хотя и в советских реалиях он, конечно же, не терялся. А главное, Дед всегда думал в первую очередь о «Спартаке» и только потом — о себе.

Однажды я спросил его про допросы на Лубянке и жизнь в лагерях. И он мне ответил так:

«Знаешь, кто самые страшные пытки придумал? Не немцы. Немцы до этого не додумались. Самое страшное, когда загоняют в камеру, где мало пространства. Потом зажигают фонарь над головой и не дают ни спать, ни сесть. Там и бить не надо, и пытать нет необходимости. Человек просто сходит с ума. И это было наше изобретение».

После этого рассказа я понял, почему люди подписывали тогда любые документы и признавались в любых преступлениях. Даже в тех, которых не совершали. Но Дед ни одного документа не подписал! Потому-то и остался в живых.

Но из-за пыток потерял отчасти координацию движений, и с возрастом это стало сказываться. Свой лагерный период и отношения с режимом, с сыном Сталина Василием он описал подробно в своей книге. Я повторять не буду.

• • • • •

Дед подходил к людям избирательно. Из-за этого многие на него обижались. Нетто, например, сетовал, что Старостин его при себе в «Спартаке» не оставил после окончания карьеры.

Но ветеранам помогал и всегда был в курсе их дел. Когда в мою бытность в Париже во Францию должна была приехать команда ветеранов «Спартака», пошли споры, кому ехать. Дед позвонил мне, попросил помочь разобраться, чтобы избежать серьезного конфликта и раскола.

Дед всегда был благодарен тем, кто выступал за «Спартак» и приносил ему пользу. Но это не мешало ему сталкивать людей. Так, Дед столкнул меня с Гавриловым, у которого, в свою очередь, был конфликт с Бесковым.

Дед очень любил Гаврилова. И когда Бесков начал его убирать из команды, возникла проблема с квартирой, которую Старостин хотел выделить Юре. Если бы Гаврилов мне сказал, что хочет эту квартиру, я бы другую взял, а от этой, которая стала причиной охлаждения наших с ним отношений и в которой до сих пор живу, отказался бы. Не поступил бы так, как поступил, и Бескову ничего не стал бы говорить.

А получилось так. Я жил в однокомнатной квартире на Флотской улице с двумя детьми. У моих родителей была квартира, которую мне выделило «Динамо», на улице Павла Корчагина. Напротив, на Ракетном бульваре, строился хороший дом, и поскольку Бесков уже дал отмашку, чтобы мне дали новую квартиру, рассчитывал получить ее там. Со связями Деда в этом не было ничего сложного.

Старостин стал предлагать мне разные варианты. Но одни были неудобны, другие далеко, третьи не нравились Зое, которая говорила, что детям лучше жить в кирпичном доме, а не в блочном. Бескова очень беспокоило то, что я постоянно отказываюсь. Это и на моей подготовке сказывалось, потому что приходилось часто ездить смотреть квартиры. Вдобавок я переживал.

Бесков все время меня спрашивал о квартире.

И вот закончился чемпионат. Дед предложил мне очередной вариант, и опять он не подошел. Я расстроился, Зоя говорит, мол, давай подождем. Бескову же я объяснил, что давно бы переехал, но жену ничего пока не устроило. Вот, говорю, есть хороший дом рядом с Сокольниками. И с манежем рядом, и в Тарасовку ездить удобно — от Маленковской шла электричка. И родители рядом живут, всегда с детьми посидеть могут.

Бесков говорит: «Не вопрос, ты ее получишь».

И он, видимо, сказал Старостину об этом. А Дед вновь стал резину тянуть. Какие-то другие квартиры предлагает. Уже Зоя стала на меня наезжать.

Говорю Бескову: «Что-то, Константин Иваныч, не пойму. Дед ведет себя как-то несолидно. То, что я просил, не дает».

Бесков это запомнил. Заканчивается сезон, я его хорошо отыграл, Бесков доволен. Звонит мне: «Ты квартиру получил?» — «Нет». — «Сейчас я Деду перезвоню».

И все это происходило на фоне набирающего силу конфликта между Бесковым и Гавриловым, которого Константин Иванович отчислял из команды. А у Деда была привычка помогать тем, кто попал к Бескову в опалу. Бесков выгоняет, а Дед им квартиры дает!

Константин Иванович в эти дела не лез, просто информацию получал и запоминал. Он ненавидел стиль руководства Старостина. Удивительнее всего в этой истории, что мы с Гавриловым жили в одном номере. Мог бы мне прямо все сказать, и мы наверняка бы договорились. Тем более что я был против его отчисления.

Как сейчас помню, звонит мне Бесков: «Завтра-послезавтра тебе придет открытка, получишь «Волгу». Зоя слышит по громкой связи и говорит: «Бери». Машина была нужна, чтобы возить ее больного отца на дачу. А без машины надо было от станции идти пять километров.

Бесков давал мне машину, чтобы я ее продал. Тем самым хотел компенсировать мои потери за то время, когда я завис между «Динамо» и «Спартаком» и сидел на зарплате 80 рублей в месяц.

Но я-то никогда машины не продавал! Просто не способен был купить за девять тысяч, а продать за 40 тысяч рублей! Для этого нужно было с перекупщиками связываться, а мне это как-то противно было. Но Зоя сказала, что ее мать даст нам взаймы.

Так и получилось, «Волгу» мы взяли. Так я еще и ездить не умел! Пришлось по утрам учиться у шофера на спартаковской базе. Затем на тренировку шел.

А потом пришла очередь квартиры. Бесков, когда узнал, что я ее до сих пор не получил, устроил Деду скандал. Через пять минут звонит и говорит: «Езжай к Старостину». А я только от него вернулся. Дед мне опять какой-то левый вариант предложил. В общем, отлуп дал.

Мы с Зоей возвращаемся домой расстроенные, и тут звонок Бескова. Даже еще дубленку, которую в «Динамо» за победу в Кубке СССР получил, снять не успел.

Возвращаемся мы к Старостину:

«Николай Петрович! Константин Иваныч сказал к вам заехать». — «Знаю, он мне звонил».

Сидит и сам с собой разговаривает, забыл, что мы перед ним:

«Что теперь я Гавриле скажу?»

И тут до меня дошло. То есть он Гаврилову уже отдал эту квартиру. Второй этаж, три комнаты, лоджия, балкон, большой холл, дом кирпичный — дворец. В общем, то, что я хотел. Этот дом Внешнеторговая палата для своих сотрудников строила. Гаврилов недалеко жил и тоже про него знал.

О квартирной истории узнала вся команда. Видимо, Гаврила сказал. После этого меня стали бояться. Мало того, что Бесков Бубе квартиру выделил, так он ее еще у Гаврилова отнял! Допускаю, что Бесков Гавриле специально отомстил, потому что между ними был очень серьезный конфликт.

Однажды Бесков сильно напихал Юре то ли за лишний вес, то ли за плохую игру, то ли за все, вместе взятое. А Гаврила стал пререкаться. Как обычно со смешками, но чуть ли не в оскорбительной форме.

Меня это самого удивило, потому что я никогда ни в «Динамо», ни в «Спартаке» не слышал, чтобы он так жестко отвечал. А Бесков, который обычно за словом в карман не лез, не стал с ним ругаться. Только тихо так сказал: «Ты еще попросишь у меня что-нибудь».

Я, честно говоря, как-то не въезжал в интриги и не интересовался, кто и о чем с руководством договаривается. Ну, дали мне машину, которую я даже не просил. Что, всем об это всем рассказывать? Хотели бы узнать, сами бы спросили. Гаврилову сделать это труда не составляло, потому что мы с ним в одном номере жили.

Но в команде, как я говорил, на этот счет было свое мнение. Мало того, что я у Гаврилова квартиру «отобрал», так Бесков мне еще и машину дал. Одному в команде. Понятно, что в долги влез, но ведь понимал, что и Дед, и команда узнают и отношение ко мне изменится.

• • • • •

Спустя несколько лет, когда я уже приезжал в Москву из Парижа, где выступал за «Ред Стар», спросил у Гаврилова:

«Юра! Мы с тобой и в «Динамо», и в «Спартаке» вместе играли. Ты знал, что я был против твоего отчисления из «Спартака». Почему не сказал, что тебе эта квартира так нужна? Я бы от нее отказался. Все равно о другой с Бесковым и Старостиным договорился бы. Что ты скрывал? Ладно, Дед считал меня человеком Бескова. Но я тебя не понимаю. Неужели ты думал, что за спиной у Бескова этот фокус пройдет? Поверь мне, это не моя инициатива, это тебе Бесков отомстил».