Газета "Своими Именами" №18 от 01.05.2012 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Помимо проблем, связанных с разрывом в количественных показателях ядерных арсеналов РФ и США, существуют угрозы, обусловленные качественной оценкой стратегического баланса сил. С уменьшением наступательных потенциалов системы ПРО играют всё большее значение, позволяя избежать ответного удара в случае ядерного нападения, что может лишить Договор СНВ-3 смысла. В случае полного развертывания эшелонированной системы ПРО США (три эшелона - наземного, морского и воздушно-космического базирования14) с элементами, развернутыми на всех прилегающих к России территориях, подконтрольных НАТО, по всему периметру российских границ, вероятность появления у США возможности нанесения по территории РФ первого ядерного удара, без опаски ответного, существенно возрастет. Таким образом, сокращение СНВ ниже определенного предела может повысить угрозу нападения, вместо того, чтобы снизить её15.

В Военной доктрине РФ 2010 г. в качестве внешней военной угрозы официально признается неравенство стратегических потенциалов, угрожающее безопасности России: «создание и развертывание систем стратегической противоракетной обороны, подрывающих стратегическую стабильность и нарушающих сложившееся соотношение сил в ракетно-ядерной сфере, а также милитаризация космического пространства, развертывание стратегических неядерных систем высокоточного оружия».16 Однако Договор (только СНВ-3) без дополнительных двусторонних документов по ПРО не снимает эту опасность.

С точки зрения политического реагирования, на данный момент возникшие риски не требуют немедленных ответных действий, нет необходимости пересмотра или корректировки направлений военного строительства, смены приоритетов в военно-стратегических планах, в социально-экономической политике и т.п. Проблема размещения элементов ПРО США пока не относится к числу высших приоритетов РФ, но значимость этой темы в структуре внешнеполитических приоритетов России будет возрастать в случае активизации, дальнейшей практической реализации программы создания ПРО США и расширения географии размещения ее позиционных районов. В случае нарастания серьезных угроз безопасности РФ в связи с размещением сети позиционных районов ПРО США основным направлением российского реагирования может стать наращивание технологических и военно-стратегических возможностей.16

Такие возможности для дальнейшего развития СЯС РФ в Договоре присутствуют: нет ограничений на число боевых блоков (ББ) в головных частях ракет, на маневрирующие и планирующие ББ, на разработку управляемых ББ, развитие подвижной группировки РВСН, на площадь района базирования ПГРК типов «Тополь-М» и «Ярс» в 5 кв. км для каждой базы, на площадь района патрулирования вокруг нее в 125 тыс. кв. км, на соотношение между числом зарядов внутри «ядерной триады»; нет запрета на создание боевых железнодорожных ракетных комплексов (БЖРК).

Чтобы иметь возможность преодолеть американскую ПРО, России целесообразно выйти на уровень 800 (700 + 100) носителей, воссоздать систему предупреждения о ракетном нападении, защитить систему управления СЯС от радиоэлектронного подавления. А политическое реагирование станет обслуживающим и вспомогательным инструментом в рамках реагирования России на данную ситуацию.

Уже на данном этапе РФ заинтересована в снижении или блокировании возникающих рисков. Основным направлением её усилий должно стать использование прежде всего военно-политических, дипломатических и политико-пропагандистских возможностей воздействия на ситуацию.

Главные ресурсы России с точки зрения военно-политического и дипломатического реагирования:

сохранение значимого для США ракетно-ядерного потенциала как основной предпосылки для того, чтобы США в нынешних условиях продолжали вести с Россией переговоры по военно-стратегической и любой другой политической проблематике;

наличие большого круга значимых для США и Запада в целом международных проблем, решение которых невозможно или затруднительно без участия РФ (Ближний Восток, Иран, КНДР и т.п.);

заметная роль РФ на мировом, особенно на европейском, рынке энергоносителей и активная позиция России в закреплении этой роли, использовании энергетической проблемы в качестве инструмента своей внешней политики.

Новый Договор СНВ-3 стал знаменательным событием в отношениях РФ и США, но важным в интересах России стало бы создание политико-организационных механизмов, предусматривающих взаимосвязь СНВ и ПРО, увязывающих сокращение СНВ с вопросами базирования и применения ВТО США, сил общего назначения (СОН), военно-космической деятельностью. В сферу сотрудничества в области ядерной безопасности входит не только баланс стратегических вооружений и тесно связанный с ним вопрос о ПРО, но и совместные действия в области нераспространения ЯО и, следовательно, вопросы Ирана и КНДР, отношения с другими ядерными державами и вовлечение их в процесс сокращения СНВ. Важными также являются вопросы контроля за движением расщепляющихся материалов, ракетной технологией и многие другие.

Роль и значимость обычных средств поражения резко возрастут уже в самое ближайшее время. Обама назвал свою новую ядерную стратегию «частью более широкой программы, которая должна убедить правительства мировых держав в непригодности ЯО в качестве аргумента международной политики».17 Потребностям национальной обороны США вполне соответствуют обычные виды вооружений, которые и нужно развивать. Существующие технические характеристики ВТО позволяют использовать его для решения задач, в которых ранее планировалось применять ЯО (например, для превентивного уничтожения объектов СЯС). Но если с нашим арсеналом стратегического оружия мы можем «на равных» разговаривать с США, то в сфере СОН это невозможно в ближнесрочной перспективе. Поэтому политика США, направленная на ликвидацию ЯО на планете, может расцениваться как стремление обеспечить стратегическую неуязвимость США на основании подавляющего превосходства в обычных вооружениях по сравнению с любым другим государством мира. Следовательно, предметом дальнейших переговоров России и США должны стать не только вопросы ядерного разоружения и СНВ. Принципиально важно учитывать и другие факторы, влияющие на современном этапе на уровень стратегической стабильности: ПРО, нестратегические ядерные вооружения, стратегическое ВТО. Было бы целесообразно продолжать обсуждение участия России в системе ЕвроПРО, отношения РФ и НАТО, ОДКБ и НАТО, ядерные проблемы КНДР, ИРИ и вопросы безопасности на Азиатском континенте.

Взаимное ядерное сдерживание, вероятно, будет определять взаимоотношения между РФ и США и в дальнейшем. Критерий выживаемости перспективных СЯС при любом сценарии развития событий остается важнейшим. Угроза применения силы против России исключена в том случае, если потенциальный агрессор уверен в неизбежности ответного удара с заведомо неприемлемым ущербом. Эта концепция по-прежнему является основой современной стратегии ядерного сдерживания, которой придерживаются все ядерные державы. Однако количественная неопределенность понятия «неприемлемый ущерб» является её существенным недостатком. В ближайшее время необходимо разработать новые подходы к оценке уровня стратегической стабильности, а также неприемлемого ущерба с учетом специфики разных государств-обладателей ЯО (например, очевидно, что на современном этапе количественные показатели неприемлемого ущерба для США существенно отличается от соответствующих величин для КНР). Необходимы также методики оценки эффективности планируемой ПРО США на разных этапах ее развития с целью определения необходимого и достаточного количества ядерных арсеналов РФ.

В Заявлении РФ относительно ПРО указано, что Договор СНВ-3 «может действовать и быть жизнеспособным только в условиях, когда нет качественного и количественного наращивания возможностей систем ПРО США. Следовательно, исключительные обстоятельства, упомянутые в Статье XIV Договора, включают также такое наращивание возможностей таких систем, при котором возникнет угроза потенциалу стратегических ядерных сил Российской Федерации». Методики поэтапной оценки эффективности противоракетной обороны США и разработка новых подходов к оценке уровня стратегической стабильности на междисциплинарном уровне позволят достоверно определить тот момент, когда наступят эти «исключительные обстоятельства».

В этом контексте отметим, что уже в январе 2011 г. военное командование НАТО испытало первую командно-управленческую структуру ПРО ТВД в Европе. В марте 2011 г. ВМС США направили в Средиземное море крейсер Monterey, оснащенный комплексом управления вооружением Aegis и ракетами ПВО и ПРО. «Это наша первая конкретная демонстрация приверженности обеспечить противоракетную защиту нашим размещенным силам, а также союзникам и партнерам в Европе. Мы говорили, что собираемся это сделать, и теперь мы это делаем». Это первый шаг США по реализации «Поэтапного адаптивного подхода» (Phased Adaptive Approach) по развертыванию национальной американской системы ПРО на европейском континенте и вокруг него.