На веки вечные. Свидание с привкусом разлуки - Александр Звягинцев

– Как относились вы лично к расовой теории Гитлера, которую он ставил в основу своей политики?

– В такой резкой форме, как она ставилась Гитлером, я ее никогда не разделял. В то, что мы полубоги, я никогда не верил.

– А Гитлер?

– Для Гитлера это было несомненно. Полубог с Копьем Судьбы наперевес, – хмыкнул Геринг и даже вроде бы подмигнул Реброву.

– Вы понимаете, что вам предстоит предстать перед Международным трибуналом, который оценит ваши действия и их последствия для народов разных стран.

– Понимаю. Но я не верю в справедливый суд победителей над побежденными. Это политическая затея с предрешенным исходом и я заранее готов к последствиям.

Геринг вдруг резко изменился. Он приосанился, принял величественную позу, а в голосе его появились властные интонации.

– За то, что на моей совести, я готов нести ответственность. Но уж никак не за то, что на совести других.

– Не только победители, но и немцы сейчас считают, что на вашей совести вполне достаточно, – решил сбить с него спесь Ребров.

– Поменьше слушайте, что сейчас болтают немцы. Они сейчас раздавлены и лижут сапоги победителей. А что они говорят обо мне… На это мне в высшей степени наплевать. Я отлично помню, что они говорили еще совсем недавно и как рыдали от счастья, увидев фюрера. Пока все шло как по маслу они обожали и боготворили нас. Не беспокойтесь, я наш народ знаю!

– Интересное признание, – заметил Ребров.

Геринг самодовольно усмехнулся.

– Вы уверены в самоубийстве Гитлера? И не считаете ли это трусостью – то, что он повел себя так?

– Трусость? Нет. Гитлер заранее объявил близким людям, что они с Евой Браун уйдут из жизни. Сами. Он был фюрером великого Германского рейха. Не могу себе представить, чтобы он сидел в камере и ожидал суда над собой как над военным преступником. Суда иностранцев! Он был слишком велик для этого!

– Но ведь в конце войны он хотел вас расстрелять?

– Это ничего не меняет. Он был символом Германии. Нет, я ни за что на свете не хотел бы видеть фюрера перед судом победителей. А вот на Гиммлера посмотрел бы с удовольствием. Пусть бы ответил за себя и своих подручных!.. Мне никогда не понять, как он и его эсэсовские генералы творили все эти ужасы! Как они могли при этом оставаться в ладах со своей совестью?!.. Непонятно.

Ребров с изумлением заметил, что Геринг говорит все это чуть ли не с искренним возмущением. Можно было и впрямь подумать, что сам он ни о чем не догадывался. Он посмотрел на американского офицера, и тот выразительно развел руками – мол, я предупреждал. Ребров внимательно посмотрел на Геринга – сейчас, когда он такой искренний, самое время задать вопрос поострее.

– Что вы можете сказать о так называемом «альпийском золоте»? Вы знаете, где его спрятали?

Американский офицер тут же насторожился. Ребров заметил это краем глаза, но продолжал гнуть свое.

– Я говорю о золоте, которое было награблено в захваченных странах и спрятано в горных шахтах?

Геринг прикрыл глаза. Теперь он стал сразу похож на воздушный шар, в который ткнули иглой.

– Я устал. У меня болит сердце. Ведь меня лишили необходимых лекарств…

Лицо его действительно посерело и покрылось каплями пота. Было ясно, что разговор продолжать дальше бессмысленно.

Когда его вывели, усатый следователь проворчал вслед:

– Борман, видите ли, грязная свинья! А сам ты кто? Его послушаешь, так лучше друга у евреев, чем он, не было.

– Его в окружении Гитлера называли «жирной свиньей», – усмехнулся Ребров.

– Все они там были свиньи. Зато считали себя хозяевами мира! С космическими связями. Скорее бы их всех повесили!

– Все на сегодня? – потянулся американец. – А то, может, пропустим по стаканчику? Смочим глотку?

– Я бы хотел еще поговорить с Кейтелем.

– Кейтель так Кейтель, – махнул рукой американец. – Сейчас его приведут.

– А что представляет из себя этот… фельдмаршал?

– Этот тихий и послушный. Со всеми раскланивается и убеждает каждого, какой малозначительной фигурой он был. Просто начальник Генерального штаба. Всего-навсего. Никаких полномочий, никакой власти. Просто передавал приказы Гитлера в войска и следил за их исполнением… Такой вот тихий чиновник. Хотя и фельдмаршал.

Фельдмаршал Вильгельм Кейтель внешне представлял из себя типичного прусского офицера – сухой, прямой, про таких говорят – аршин проглотил. Аккуратнейший пробор в седых желтоватых волосах, небольшие сивые усики. Как и у всех остальных пленных, на мундире его не было ни погон, ни каких-либо других знаков различия. С ним Ребров решил говорить сухо и по-деловому.

– Вы – генерал-фельдмаршал, начальник Генерального штаба вооруженных сил Германии, – жестко начал Ребров. – Прошу вас ясно и четко ответить на вопрос, с какого времени Германия начала подготовку к войне против Советского Союза и какое участие вы принимали в этой подготовке?

Кейтель прокашлялся и доложил:

– Генштаб располагал данными, что с ранней весны 1941 года Советский Союз приступил к массовому сосредоточению своих сил в приграничных районах, что свидетельствовало о подготовке СССР если не к открытию военных действий, то, по крайней мере, к оказанию открытого военного давления на внешнюю политику Германии. Все подготовительные мероприятия, проводившиеся нами до весны 1941 года, носили характер оборонительных приготовлений на случай возможного нападения Красной армии. Конечно, при подготовке этих мероприятий мы решили избрать более эффективный способ, а именно – предупредить нападение Советской России и неожиданным ударом разгромить ее вооруженные силы.

Я должен подчеркнуть, что в наши расчеты не входило полное завоевание России.

Очевидно было, что Кейтель отвечает на вопросы хорошо продуманными и отточенными от долгого повторения формулировками. Видимо, только этим он в заключении и занимался.

– А какими же были ваши расчеты? – невозмутимо поинтересовался Ребров, хотя внутри у него все клокотало – оказывается они просто хотели предупредить нападение! Всего-навсего!

– Мероприятия в отношении России после разгрома Красной армии намечались только в форме создания военной администрации. О том, что предполагалось сделать позже, мне неизвестно. По крайней мере, я знаю, что при разработке планов войны на Западе немецкое командование и политическое руководство никогда не задавалось определенными политическими формами, которые должны были быть установлены в государствах после их оккупации.

– И вам неизвестны планы расчленения СССР? Превращения славян в рабов? Уничтожения евреев и коммунистов?

– Разумеется, нет, – еще больше вытянулся Кейтель на своем стуле. – Я ничего не слышал о таких планах. Ничего и никогда.

– Понятно. Тогда как вы объясните это?..

Ребров достал из папки подготовленные Филиным документы.

– 16 сентября 1941 года вы издали распоряжение немецким войскам, в котором говорится: «Человеческая жизнь, в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит… Устрашающее воздействие на противника возможно лишь путем применения необычайной жестокости».

Кейтель прикрыл глаза и пробормотал:

– Я не помню такого распоряжения. Я солдат, а не каратель.

– Ну-ну…

Углубляться в тему Ребров не стал, потому что пора было задать главный вопрос, который поручил ему поставить генерал Филин именно перед Кейтелем.

– Что вам известно о так называемой армии Власова? Какую роль предназначало германское командование для самого Власова?

– Насколько мне известно, генерал Власов был взят в плен в районе 18-й армии. Армейская рота пропаганды начала распространять листовки за его подписью. Отсюда и берет начало вся история с власовскими войсками. Я точно не помню, но мне кажется, что сначала Власова заметило министерство иностранных дел… Серьезное внимание Власову Генеральный штаб сухопутной армии уделил весной 1943 года.

– После разгрома ваших войск под Сталинградом и пленения фельдмаршала Паулюса.

– Так точно. Генштаб сухопутных войск предложил сформировать и вооружить русские части под командованием генерала Власова. Однако Гитлер самым решительным образом запретил формирование вооруженных русских частей, и отдал мне приказание проследить за выполнением его директивы. После этого Власов был взят мною под домашний арест и содержался в одном из районов Берлина. Гиммлер также выступал против формирования русских частей под эгидой Генштаба сухопутной армии.

– Как же они оказались на фронте, если все были против?

– В октябре-ноябре 1944 года Гиммлер изменил свое отношение к Власову. Он специально посетил меня, чтобы узнать, где находится Власов, и переговорить с ним. Он предложил мне доложить фюреру о необходимости формирования русских частей и использования генерала Власова. Я от этого решительно отказался. Но в дальнейшем Гиммлеру удалось получить разрешение фюрера на создание русской дивизии, которая, насколько я знаю, была брошена в бой в апреле 1945 года южнее Франкфурта-на-Одере. Покровительство Власову оказывали только Гиммлер и СС… И вообще я должен заявить, что германская армия была воспитана на благородных принципах прусских воинов, а все безобразия творили войска СС.