Космические игры (сборник) - Василий Лесников

А обещая мне... Да уж сколько раз вы обещали... Так вот, есть вещи , где я на компромисс не иду. Я знаю, что в прессе уже пошла кампания по вознесению на небеса нового отца советской космонавтики. Но я буду при любой возможности возражать. Не выйдет! Я сам себя в гроб безвестности загонять не собираюсь. Трудитесь сами.

СЕМЕНОВ. Зачем же сразу за шпагу?... Где вы воевать собираетесь? ... И перед кем хотите показать свое геройство? Перед супругой? Перед сослуживцами? Нам это не страшно. А другой аудитории у вас не будет. Вы даже в институте не будете преподавать.

КОРОЛЕВ. Почему?

СЕМЕНОВ. Вы тут правильно насчет гроба сказали. Сами в него не ложитесь. Да и мы раньше времени не позволим. Мы просто не имеем права рисковать вашим здоровьем. А оно у вас барахлит. Требуются ограничения по нагрузкам. У нас есть предварительный диагноз врачей. Согласно ему вам просто необходимо долго и упорно лечиться. Да, да. Нам очень дорого ваше здоровье. Родина не простит ни вас, ни нас...

КОРОЛЕВ. Народ все равно узнает правду. Я выступлю в печати.

СЕМЕНОВ. А мы разве мешаем? Вот в «Правде» пишите, что считаете нужным. А где еще? Лично я уверен, что никто и не заметит в вашей статье отсутствие привычных лозунгов. Вы же это уже проделали. И где новые сторонники?

КОРОЛЕВ. Безвыходных ситуаций не бывает.

СЕМЕНОВ. В данном случае выход один – смирение и послушание. Иначе вы так и будете до конца дней своих К. Сергеевым. Говорю столь откровенно потому, что очень хорошо вас знаю. И знаю уровень ваших знаний. О нас и нашей системе. Вы же не хотите, чтобы многие ваши знакомые так и не узнали, что вы дважды Герой Социалистического Труда?... Я недавно видел, как пионеры не позволили вам занять место в первом ряду при чествовании космонавтов. Простите их. Они же не знали. Вы здорово тогда побагровели... Вы же сердечник. Зачем перегружать себя эмоциями.

КОРОЛЕВ Вы... Вы!

СЕМЕНОВ. Я ухожу. А вам стоит подумать над моими словами.

КОРОЛЕВ. Вы напрасно теряете время.

СЕМЕНОВ. Да хватит вам. Мы же вам поездку за границу сделали. Хотите, еще добавим...

КОРОЛЕВ. Посчитали, что купили?

СЕМЕНОВ. Ну, зачем же так грубо?... Мы создаем условия для дальнейшей работы и поставили на вас в гонке с Челомеем.

КОРОЛЕВ. Значит, я всего лишь удачливая лошадь на скачках. А вы... наездник... Хотя вряд ли. Вы поганяло. Кнут! Спасибо. Я многое понял.

СЕМЕНОВ. Опять вы меня не поняли. Видите, какой я терпеливый. Даже не возмущаюсь. Потому, что понимаю и сочувствую.

КОРОЛЕВ. Я все правильно понял. Сообщать и докладывать о нашем разговоре мне некому. А возможные записи нашего разговора вам подарят друзья из КГБ. Так что. До свидания.

СЕМЕНОВ. Сергей Павлович, вы... Я уполномочен заявить, что статью в «Правде» вы сможете подписать своим настоящим именем Королев.

КОРОЛЕВ. Крупно играете.

СЕМЕНОВ. Мы предлагаем вам выход из темноты! Это международные контакты! Ваша мечта.

КОРОЛЕВ. Вам нужно было сделать это несколько раньше. Открыл дверь. До свидания.

СЕМЕНОВ. Вы будете избраны делегатом 23 съезда партии, депутатом Верховного совета...

КОРОЛЕВ. Прошу вас.

СЕМЕНВ. Вы пожалеете об этом.

КОРОЛЕВ. До свидания. Семенов быстро уходит. Все! Теперь все определилось окончательно! Теперь либо только туда, либо... в небытие. Задумался. Держится за грудь. Входит Усачев.

УСАЧЕВ. Серей! Что с тобой?! Подает таблетки.

КОРОЛЕВ. Не надо... Это от сознания ужасного бессилия. Что со мной редко бывает. Садись. Я позвал тебя для очень серьезного разговора.

УСАЧЕВ. Разве у нас с тобой другие бывают? Зря не позовешь.

КОРОЛВ. Помнишь, я рассказывал о Чехословакии, что компартия там не всесильна. Во всяком случае, мне так показалось. Помяни мое слово. Что-то там произойдет. И дай бог, чтобы и до нас волна докатилась. У нас же после свержения Хрущева многое изменилось в худшую сторону.

УСАЧЕВ. У тебя мало хлопот? Или молодые поджимают? Не хочешь быть в роли догоняющего? Я знаю, ты всегда любил командовать.

КОРОЛЕВ. Любил. Потому что другие боялись делать то, за что брался я. А потом слетались на поживу как воронье... Ну да! Я люблю власть! Потому что сейчас без нее ничего толкового не сделаешь. Думаешь, мне просто было после тюрьмы подняться? Да еще при Сталине. Я объединил более четырехсот предприятий, институтов и конструкторских бюро в своей работе. Совсем недавно никто пикнуть не смел. А что сейчас? Годами налаживаемые связи рушатся. Перспективные инициативы не поддерживаются. Мои усилия по разработке мощнейшего ракетоносителя натыкаются на глухую стену равнодушия. Соратники разбегаются, почувствовав возможность с помощью своих покровителей оттяпать у меня часть привилегий. Глушко видимо тоже что-то почувствовал. Где только может ставит мне палки в колеса. А ведь совсем недавно он был совсем другим. А посмотри, что делается с экономической реформой! Она душится всеми доступными и недоступными способами. И все вроде для блага народа. Куда не кинь, везде клин. Теперь уже точно космонавтика не скоро будет участвовать в создании гор хлеба и бездны могущества. У меня по крохам, но постоянно, забирают власть. И превращают в реальное ничтожество... Что же мне остается, Миша? Потихоньку умирать и подохнуть неизвестным К. Сергеевым? Ты же знаешь, что сейчас во всю рождается новый отец советской космонавтики... Или мне нужно что-то срочно предпринимать? Решительное! В моем духе. Как считаешь?

УСАЧЕВ. Ты всегда сам умел принимать решения.

КОРОЛЕВ. В вопросах разработки техники, да. А тут политика, умение работать не только с отдельными людьми, но и с массами... Пробовал я начать. Ничего не получается. Все боятся. Даже на простые экономические вопросы отвечают с оглядкой. Как бы чего не вышло. Нет у меня силы в обществе. Спит оно еще. Из друзей, пожалуй, только ты, да Леня Воскресенский. Воистину, если начну кричать, это будет глас вопиющего в пустыне... Повторять путь Сахарова тоже не хочется...

УСАЧЕВ. И что же ты надумал?

КОРОЛЕВ. Пока выговориться перед тобой хочу... Одно только знаю точно, гонку в космосе мне уже не удержать. А это означает новые неудачи... Хорошо бы без людских жертв. Ведь с сам к этой скачке руку приложил. Кстати, из-за этого сегодня с Гагариным поссорился... Ты представляешь меня без моего любимого дела? Если кто-то из космонавтов погибнет, я не переживу. Тогда уж лучше сразу... А ведь, если все будет идти так, как сейчас, это не исключено. Но я не хочу быть замешанным в этом деле! Не хочу!

УСАЧЕВ. Поговори с космонавтами. Это же в их интересах.

КОРОЛЕВ. Только что я не смог признаться Гагарину в своих ошибках. А им придется идти против партии, против системы. Как ты это себе представляешь? Они прозреют. Вот только когда... После Хрущевского переворота все пошло прахом.

УСАЧЕВ. Не прибедняйся. У тебя все как было.

КОРОЛЕВ. У хорошо отрегулированной и заведенной системы большое последействие. Да, корабли мои пока летают. Хотя и реже. Но экономика это даже не наука. Это нечто большее. А она разваливается, и система помогает ей в этом.

УСАЧЕВ. А что же наши ученые?

КОРОЛЕВ. Молчат. Ушли в глубокое подполье.

УСАЧЕВ. А Келдыш?

КОРОЛЕВ. Он мне друг, но привык жить так, как ему удобно, без дополнительных беспокойств. Знаешь, я встречался с бывшими лагерниками. Все шарахались от меня как от чумы. А Туполев даже матом обложил. А я уже не могу жить так дальше. Да и итоги подводить пора. Шесть десятков в январе будет.

УСАЧЕВ. Я знаю – в такой ситуации ты привык идти напролом.

КОРОЛЕВ. А ты хочешь, чтобы я и сейчас терпел, пресмыкался?

УСАЧЕВ. Все равно, без надежной опоры у тебя ничего не получится.

КОРОЛЕВ. Знаю... А ведь я и Гагарина выбирал с подспудной мыслью раскрыт ьему глаза в будущем. Не получилось. У них времени и средств было больше. Купили его. В тихую купили. Он даже ничего и не заметил. Жаль мальчишку. Очень я перед ним виноват. В связи с этим, у меня к тебе очень большая просьба. Но прежде я должен тебе кое-что объяснить.

УСАЧЕВ. А надо ли растравлять себя?

КОРОЛЕВ. Надо. Для меня надо. Я все еще не разобрался в себе до конца. Ты спрашивал, почему я так настойчиво стремился вступить в КПСС? А кто, скажи, мог бы назвать втору силу, которая в то время могла бы мне помочь в достижении моей цели?

УСАЧЕВ. Ты повторяешься.

КОРОЛЕВ. Я на себе испытал гнусное влияние этой силы. Вместе с собой мы гнили в лагерях. Но эта же сила, и только она, помогла мне стать Главным конструктором. Мы создали ракету, догнали и перегнали американцев.

УСАЧЕВ. Чти как в тезисах к пленуму ЦК КПСС.

КОРОЛЕВ. Не перебивай. Все эти годы я вкалывал как проклятый, понимая, что племя коммунистов поощряет подобных мне, хотя и не сразу принимает к себе. Я должен был сделать многое, очень многое, чтобы меня приняли в их ряды. Я все понимал. Я понимал, где я могу стукнуть кулаком по столу, где молча указать пальцем, а где молча кивнуть в знак безоговорочного согласия. Терпение мое было вознаграждено. Я стал полноправным членом КПСС. Я ненавидел эту силу, не понимал, что она даже не удваивает, а удесятеряет мои возможности. Если бы я пошел против нее, я стал бы ничтожеством. Мне повезло с Никитой Хрущевым, но я вовремя недооценил Брежнева... Нового надежного и хотя бы относительно бескорыстного покровителя найти не удалось. Все знали, с кем будут иметь дело. Пришлось мне самому отстаивать свое место на космическом олимпе.