Сто лет Папаши Упрямца - Фань Ипин

Прошло десять лет, ручей возле моего дома по-прежнему бурлил без остановки, и я все так же мог видеть в нем луну. Но вряд ли я увидел бы в нем Лань Мао и Цинь Гуйе вместе.

В тот день я промыл очки и глаза водой из ручья и тут почувствовал, что кто-то стоит у меня за спиной, я надел очки и обернулся – это была Цинь Гуйе.

Ее лицо было в синяках, по всему телу – шрамы. Казалось, она спустилась к ручью, чтобы промыть раны, но я понял, что она пришла специально ко мне.

И точно, она спросила прямо: Ипин, ты ведь видел Лань Мао в этот свой приезд?

Я ответил: Да.

Его нет в деревне.

Возможно, он еще вернется.

Что вы ему сделали?

Я растерялся: Я ничего не делал.

Моего сына Вэй Цзяцай выкинул из дома, а Лань Мао заставили навсегда покинуть Шанлин. Теперь я могу сдаться, Папаша Упрямец может быть доволен.

Я уставился на нее: Папаша Упрямец тоже не хотел, чтобы все так обернулось, он надеялся, что от его решения всем будет лучше.

Она холодно усмехнулась: Посмотри, как тебе кажется, мне сейчас лучше?

Я взглянул на нее, вспомнил, что слышал тут много лет назад: Подождите. Подождите, сколько потребуется. Вы должны жить дольше, чем Вэй Цзяцай.

Она задрожала, точно ее ударило током. Слова Лань Мао, пересказанные другим человеком, изумили ее. Я думал, она начнет возмущаться. Но я и не ожидал, что она скажет просто:

Я подожду.

Я пробыл в деревне еще десять с лишним дней, каникулы подходили к концу, а Лань Мао так и не вернулся.

В тот день, когда я возвращался обратно в университет, на причале столкнулся с Папашей Упрямцем. Он ждал меня там и сказал: Ипин, людей, совершивших грех, настигнет кара небесная, но почему страдают добрые люди?

Я ответил: Не знаю. По крайней мере, сейчас не знаю.

Папаша Упрямец произнес: Я надеялся, что небо покарает меня, но я продолжаю спокойно жить, вот же настоящее мучение.

Папаша Упрямец, до свидания!

Я сел в лодку и поплыл через реку. Посреди реки я обернулся и увидел, что Папаша Упрямец все еще стоит на причале, сильный, прямой, упорный, как вечнозеленое дерево.

3

Прошло шестнадцать лет. Папаше Упрямцу было уже семьдесят девять, а мне – тридцать пять. Тот брачный спор, который разбирали в семидесятые годы, снова собрались пересматривать.

Судьей все так же назначен был Папаша Упрямец.

А до этого Папаша Упрямец заболел.

Когда я узнал об этом, он был уже серьезно болен. В письме отец рассказал, что Папаша Упрямец прихворнул еще весной. У него был жар и кашель, все думали, что это просто простуда, самое большее – проболеет месяц и поправится. Однако прошел месяц, а лучше ему не становилось, более того, болезнь все ухудшалась. Родственники решили отвезти его в больницу, но он отказался. Поначалу все думали, что он отказывается, не желая тратиться; родственники собрали для него деньги, и сельский комитет тоже согласился оформить ему медицинскую страховку, но он все равно отказывался. Он явно собирался умереть, даже гроб заказал. То, что он перестал ценить жизнь и впал в пессимизм, было связано с тем делом о двух мужьях, он считал, что тогда, давно, принял неверное решение.

Когда я вернулся в Шанлин, уже наступила осень.

Сразу по прибытии я отправился к Папаше Упрямцу. Рядом с его домом я увидел нескольких человек, заносящих внутрь новенький гроб. Душа у меня захолодела, я решил, что опоздал.

Но оказалось, что это просто доставили заранее заказанный гроб. Папаша Упрямец был вполне себе жив, и когда я вошел в комнату, увидел, что он, поддерживаемый под руки, ощупывает свой гроб и любуется им. Очень довольный, он энергично рассмеялся и уселся на гроб сверху.

Завидев меня, он засиял и произнес мое имя: Ипин!

Я радостно отозвался: Папаша Упрямец!

Сидя на гробу, Папаша Упрямец с улыбкой сказал: Я скоро отправлюсь на свидание с Янь-ваном[14], с ним-то уж спорить не осмелюсь.

Присутствовавшие при этом люди сказали, что если он будет принимать лекарства и нормально питаться, то проживет еще долго.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Папаша Упрямец ответил: Я должен еще раз стать судьей, а после этого могу уже и с Янь-ваном встретиться, иначе не найти мне покоя и после смерти.

Я слегка опешил, а один из присутствовавших, кто был в курсе событий, тихонько сказал мне: Папаша Упрямец потребовал заново рассмотреть то дело о двух мужьях, хочет принять решение заново. У него старческое слабоумие, никто не обращает внимания, все думают, что это просто шуточки.

Я выслушал и посмотрел на Папашу Упрямца, наши взгляды пересеклись. Его шея напряглась, и он сердито сказал: Иди домой и скажи отцу, а тот пусть передаст старосте Мэну, что если я не смогу стать судьей, то и после смерти буду их преследовать.

Я поспешил домой и все передал отцу. Ему в том году был семьдесят один год. Отец действительно передал слова Упрямца уже вышедшему на пенсию старосте Мэн Лунцаю, который был с ним одного возраста. Поначалу оба думали, что это шутка, но потом отнеслись к этим словам серьезно. Они обсудили и запланировали проведение суда, чтобы Папаша Упрямец вынес верное решение, и попросили меня участвовать.

Я пошел искать Лань Мао. Он должен был быть либо в школе, либо дома у Вэй Цзяцая.

В том году, когда я на летних каникулах не дождался Лань Мао, он все же вернулся в Шанлин, это случилось в день начала школьных занятий. Он просто снова появился в деревне и приступил к работе в школе. То, что Папаша Упрямец, староста Мэн и мой отец заставили его сделать анализ крови, сильно его задело, да еще и нанесло урон репутации, так что он действительно не хотел обратно в Шанлин. Позже я узнал, что он отправился в деревню Юнхэ в волости Саньча уезда Ишань, откуда был родом. Но там ему было все непривычно, и он все-таки возвратился в Шанлин уезда Дуань. Ну и, если говорить уж по правде, он не мог расстаться со своими учениками – и не мог расстаться с Цинь Гуйе.

Цинь Гуйе уже знала, что ее сын Вэй Чжункуань, биологическим отцом которого был торговец людьми, не явился на учебу в новом учебном году. Он все еще бродяжничал и уходил все дальше и дальше, в деревне уж и не видали его. Классный руководитель Лань Мао обегал все окрестности и через несколько дней наконец отыскал его в волости Цзиньчай уезда Машань, он вернул Вэй Чжункуаня, который успел сделаться нищим, домой, и тот снова стал его учеником.

Лань Мао жил с Вэй Чжункуанем вместе, делил с ним еду, они были как отец и сын, хотя Лань Мао точно не являлся его биологическим отцом.

Однако Вэй Чжункуань считал именно так. Он, как и большая часть деревни, ничего не знал о результатах анализа крови. То, что Вэй Цзяцай бил и бранил свою жену, а Лань Мао старательно разыскивал Вэй Чжункуаня и потом заботился о нем, послужило веским доказательством, на основании которого все и решили, что Лань Мао – родной отец Вэй Чжункуаня.

Может быть, небо сжалилось над Лань Мао или судьба повернулась к нему лицом, но только через год было пересмотрено дело об увольнении Лань Мао в народной коммуне Люхэ в уезде Ишань, он был реабилитирован, и его собирались вернуть в ряды кадровых работников. Но он настаивал на том, чтобы продолжить работать учителем в начальной школе Шанлина, только попросил убрать формулировку «на подмену». Теперь плата за его труд превратилась из еды в денежные банкноты. Когда он оформлял документы, то воспользовался возможностью и вписал в них Вэй Чжункуаня, чтобы и он мог пользоваться привилегиями, которое давало государство.

Теперь Вэй Чжункуань стал Лань Чжункуанем, он официально был усыновлен Лань Мао и действительно стал его сыном.

На десятый год после того, как Лань Мао начал считаться отцом, то есть пять лет назад, у Вэй Цзяцая случилось кровоизлияние в мозг, его парализовало и он оказался прикован к кровати. Обязанность ухаживать за ним, естественно, легла на плечи Цинь Гуйе. Они были супругами в реальной жизни, но не по закону, поскольку так и не сходили в администрацию и не получили свидетельство о браке. В этом вопросе они не подчинились решению Папаши Упрямца. Когда он постановил, что Вэй Цзяцай и Цинь Гуйе являются мужем и женой, им было предписано в трехдневный срок явиться в гражданскую администрацию и зарегистрировать свой брак. Со дня вынесения решения прошло двадцать шесть лет, а они все еще не стали законными супругами. По словам Вэй Цзяцая, когда он был еще здоров, они не регистрировали брак, потому что Цинь Гуйе была решительно против, а он и не настаивал. А сейчас Вэй был уже парализован, разве может он принудить ее?