Контракт со смертью - Михаил Соколов

Звонил не напрасно, ребята не подвели. Он рассказал, что надо сделать, рассказал и об объекте, в данном случае - юридическом, а не физическом. К тому же ничего сложного, так, пошуметь и ещё кое-что.

Врач уже проводил поверхностно-визуальный осмотр, но отступил перед просьбой и фотоаппаратом: очень Быков спешил. Сергей сделал пару снимков, убедился, что личико узнаваемо и был доволен. Один снимок сделал с перекрещенными кистями рук, как и было задумано в творческой лаборатории убийцы.

Ну всё.

Майор Красиков хотел было его ещё задержать, потрепаться. Все-таки, это Быков мог здесь кого-то там смутно помнить, потому что уже несколько лет имел к Конторе отношения косвенные - о нем же знали почти все, знали о его офисе, помощнице и баснословных заработках, о которых он благоразумно умалчивал. Однако, в отношение последних были уверены все, и разубедить людей было нельзя. А Быков и не старался. Знал, ещё хуже будет.

На часах было уже десять двадцать пять и минут сорок он уже провозился. Впрочем, они с Семеновым договаривались о часе, так что минут двадцать-тридцать у него ещё было в запасе. Он успевал.

- Всё, всё, майор, спешу. Хочешь, заходи завтра после дежурства. Или нет, боюсь, завтра в первой половине дня я ещё буду отсыпаться. Заходи вечерком, хорошо? Я, ты знаешь, в накладе не остаюсь, заходи.

С облегчением плюхнулся на водительское место, откинулся в кресле, закурил. Сквозь открытое окно передней дверцы долетал мокрый ветерок, охлаждая лицо брызгами капель. Мимо с шорохом проносились машины. Он все сделал, вроде, как надо. Еще раз прокрутил в памяти... Пока всё, как обещал Семенову. Теперь оставалась та часть, которая касалась только лично его самого и которая ещё десять минут назад казалась нетрудной. Но не сейчас. После посещения этого громадного, усеченного ещё при строительстве здания, сомнения вдруг вошли в него. Стены наблюдали за ним черными стеклами, сами сомневались.

Заключить бы договор с чертом, как это, видимо, сделал Сосницкий, учитывая успех его деятельности и дьявольский номер машины... Хотя нет, неизвестно, чем кончится этот возможный договор лично для адвоката. Надо надеяться на свои силы. Убрать управляющего казино, может быть, Жука и ещё кое-что.

Плотнее захлопнул дверцу, включил мотор, пристегнулся (подушка безопасности не срабатывает без ремня безопасности! лучше пристегнуться, и так кругом много трупов) и с ревом сорвал машину, круто разворачиваясь назад к Мясницкой.

Свернул и на Мясницкой. Здесь недалеко, в полутемном колене Кривоколенного переулка возник на заре реформаторского обвала и чудом сохранился на плаву бар не бар, кафе не кафе - так, забегаловка и ночью продолжавшая принимать не желавших почить во сне клиентов.

Быков остановился напротив: полутемная фиолетовая нить неоновой вывески, пытавшаяся робко донести в ночь печать порока даже своим названием, но доносившая печать убожества; от полутемного, растрескавшегося подъездного козырька, от полоски света, сквозь щель слегка приоткрытой двери, от названия, наконец им озвученного вслух - "Лилия" - шло амбре беспомощной попытки храбриться. Тем не менее, это питейное заведение продолжало, как уже сказано, существовать, причем, не один уже год.

Быков заглушил мотор и задумчиво разглядывал полутемный переулок. Прошла одинокая парочка, озвучив наступившую тишину ночи робким женским смешком и довольным покашливанием кавалера. Потом со скрежетом и дребезжащим звоном растянулась пружина недалекого подъезда, хлопнула невидимая отсюда дверь, и вновь только дождик, шорох капель, он сам в остывающей машине и слабые звуки музыки из заведения напротив.

Быков вынул сотовый телефон и набрал хорошо ему извечтный номер. Номер был прямым, поэтому трубку скоро взял тот, кто и был нужен.

- Узнаешь? - сразу, без приветствия, спросил Быков.

- Узнаю, - помедлив ответил человек.

И сам спросил:

- Заехать хочешь? Или ещё чего надо?

- Еще чего.

- Колись, - уже с легким раздражением сказал собеседник. - Ты что, не один, говорить не можешь?

- Один. Но и ты прав.

Несколько секунд длилось молчание. Потом голос, так же равнодушно, спросил:

- Нас слушают?

- Не знаю, может быть. Я сейчас в той забегаловке, что недалеко от тебя и меня. Мы там были на прошлой неделе. Помнишь, там ещё дежурит всю ночь пацан-бармен с деревянным молотком.

А, с киянкой?

- Да. Заходи через десять минут. Есть разговор. Очень важно.

- Ладно, - согласился тот. - Буду.

Они одновременно отключились: Быков - нажатием крнопки, тот - просто положив трубку. Быкову казалось, что и его собеседник тоже невидяще смотрит в ночь за стеклом, хотя на самом деле этого не могло быть: стальные жалюзи, а сверху пушистые шторы служили препятствием для пуль и прослушивающей аппаратуры. А также и для простого подглядывания туда-обратно. Так или иначе, через десять-пятнадцать минут сюда придут.

Быков вышел из "Форда", включил сигнализацию, запер дверцу. Вдали переулок стал матово мерцать... все сильнее, сильнее. Показалась машина на теперь уже четких столбах мокрого блеска, - сама темная, порождение ночи, с мягким хрустом шипованных колес проскользнула мимо и растаяла в ночи. Улица совсем пуста, только колдовски сияют глаза призрачной кошки совсем рядом; саму её высветили фары проплывшей тачки, но очи, не желая гаснуть, продолжали гореть фосфоресцирующим страшным блеском.

- Кис, кис! - машинально сказал всегда любивший кошек Быков.

Глаза мигнув, немедленно растаяли во тьме вместе со зверем.

Быков прошел через улицу и потянул на себя дверь "Лилии". Растянутая пружина, аналогичная пружинам на дверях всех подъездов в здешней округе (типовое обновление доперестроечных времен), задребезжала, запела. Он вошел в неожиданно уютный полумрак. Впрочем, сразу вспомнил, что и прежде те же ощущения испытывал при входе: состояние покоя, сухости и комфорта (где он слышал подобные сочетани слов?).

Коренастый молодой бармен за полутемной стойкой внимательно всмотрелся в очередного посетителя. Вдоль стойки несколько высоких табуретов, занятых сейчас только двумя особами женского пола, тоже оглянувшимися. Быкову сообразил, что одна женщина значительно старше и дороднее. Остальное пространство затененного зала занимали низенькие столики, тускло освещаемые встроенными в стену светильниками. В конце зала, на укрепленной под потолком подставке светился большой отечественный телевизор; с него и с экрана другого, маленького, на стойке у бармена, пела развратная Мадонна. И только один столик был занят: два каких-то мужика накачивались водкой и простой закуской. Во всяком случае, подозрений у опытного Быкова они не вызвали.

- Мужик! Тебя приклеили? - вдруг кто-то тронул сзади рукав его плаща. - Дай пройти.

Быков посторонился. Мимо него юрко просочился какой-то хлыщ. Его появление уже насторожило. Был он юрок, нагловат в развинченных жестах, да и хорошим покроем плаща не походил на завсегдатая подобных заведений. "Неужели так быстро заслал жучка?" - с удивлением подумал Быков, смотря вслед этому молокососу (лет двадцать, решил он).

Между тем парень уже просочился к стойке и табурет оседлал. Мимоходом, скорее машинально, оглядел женщин, которые тоже уже оценили его, судя по напряженным спинам. Парень, однако, быстро взял несколько банок пива, орешков на закуску и смылся под самый телевизор в глубину зала.

Быков все ещё стоял в дверях. Спохватившись, пошел к стойке. Сел на табурет, где только что сидел опередивший его хлыщ. Подумал и тоже заказал пару бутылок пива. И тоже орешки. Попросил грамм сто пятьдесят водки. Все заказанное сгреб со стойки, бросил сотенную рублевую бумажку на стойку и пошел к ближайшему столику. Сел так, чтобы видеть и вертлявого парня слева и пару уже хорошо нагрузившихся мужиков недалеко от него, и стойку бара справа, вместе с барменом и девушками. Естесственно, вход видел тоже.

Обе дамы вдруг зашевелились и стали сползать с табуретов. Одна, как и предполагалось, оказалось высокой, полной, тридцатилетней - в черных колготках и кожанной юбки с разрезом до пояса. Вторая была совсем девчонкой, лет двенадцати-пятнадцати: миловидной, накрашенной и глупой. Но кожанная юбка у неё была совсем короткой. Обе спокойно направились к столикам, причем пожилая медленно проплыла мимо Быкова прямо к столу уже пившего пиво парня, а малолетка присела к нему.

- Молодой человек! Не угостите? - кокетливо прошелестела несовершеннолетняя блудница, и Быков молча пододвинул ей бутылку пива, немедленно схваченную цепкой лапкой.

- Меня зовут Наташа, - сказала девушка и принялась пить из горлышка.

- Подожди, - остановил её Быков и, поднявшись, вновь подошел к стойке.

- Бутылку пива, банку джина с тоником и шоколадку, - сказал он и поглядел на часы.

Прошло пятнадцать минут с того момента, как он звонил. Он отдал бармену ещё одну сотенную купюру, взял пустой стакан и вернулся к своему столику.