Журнал "Вокруг Света" №11 за 2005 год - Вокруг Света

Закончилась ли на этом Смута? Отнюдь нет. И даже не потому, что Земский собор избрал новым царем Михаила Романова только в конце февраля 1613 года. Важнее другое. Вооруженная борьба разных сословий российского общества в 1613 году не завершилась. В 1612—1614 годах юг и юго-восток страны охватило движение Ивана Заруцкого. В 1614—1615-м в центральных уездах вспыхнуло восстанием казаков под водительством М. Баловня, едва не захвативших Кремль. «Великое казачье войско» в разных обличьях в 1616—1618 годах появлялось в разных регионах под антиправительственными лозунгами, а в 1618-м создало особую территорию в центре страны. Разоренная до предела страна продолжала воевать со Швецией (оккупировавшей летом 1611 –го Новгородскую землю и осаждавшую Псков) и Речью Посполитой. Столбовский мир со Швецией (с территориальными утратами и выплатой крупной контрибуции) был заключен только в 1617 году. В декабре 1612-го — январе 1613 года в Москве боялись нового прихода Сигизмунда. Его небольшие отряды застряли тогда под Волоколамском. Армия Речи Посполитой удерживала Смоленск и вновь двинулась в Россию в 1617-м — королевич шел за «своим троном» царя. Только в декабре 1618-го стороны подписали Деулинское перемирие. Условия его были крайне тяжелыми: Россия отдавала Речи Посполитой Смоленскую (без Вязьмы) и Чернигово-Северскую земли, около тридцати городов, а Владислав вовсе не отказывался от претензий на московский престол. Такова была цена за долгую «войну всех против всех».

Но вернемся в осень 1612 года. Действительно, в самом конце сентября оба ополчения объединились, создав правительство. Но означает ли это, что в штурме 22 октября проявилось «народное единство»? Навряд ли. В соединенной рати отсутствовали отряды из целого ряда городов и уездов страны. По словам руководителей ополчения, «Казанское и Астраханское царства, Северские городы» не признавали их власти. Не говоря уже о районах, где в конце 1612-го — начале 1613 года шло восстание Заруцкого, а также об оккупированных в 1611-м Швецией новгородских землях, Смоленщине, захваченной Сигизмундом. И еще: в ополчении Пожарского было всего лишь 20 татарских князей и мурз из Казанского края, прибывших к нему в Ярославль и остававшихся с ним до конца. Военный же контингент служилых татар, черемис (марийцев), чувашей, мордвы только Казанского края, не оказавшихся под Москвой, исчислялся тысячами. Кстати, мы не знаем конфессиональной принадлежности знатных лиц из Казани в армии Пожарского. Но в любом случае их участие никак не было связано с исламом. «Очищение Москвы» в плане веры было для современников борьбой православных с «еретиками — католиками, литовскими и польскими людьми».

Сказанное не отменяет оценки Земского ополчения. Без сомнения, в своих лозунгах и целях оно выражало волю и желания большей части россиян — особенно после соединения под Москвой с отрядами Первого ополчения. Но «народное единство» рождалось и кристаллизовалось в муках и противоречиях на протяжении всего периода 1610—1618 годов. Его жесткая «привязка» к принятой дате — насилие над реальными фактами истории. Мы убеждены, что не слишком значимые события 22 октября (1 ноября) 1612 года не оправдывают наделения этой даты столь высоким смыслом.

По тропам церковно-народной хронологии

Но все же: почему по традиции, восходящей к XVII веку, с этим днем связывается «очищение» Москвы и заступничество Богородицы за русских людей?

Впервые о чуде в ночь на 22 октября (по старому стилю) поведал в «Сказании о Смуте» Авраамий Палицын. Келарь Троице-Сергиева монастыря, в 1608—1613 годах он был заметной фигурой, знал многое и многих. Чудо было явлено Арсению Елассонскому, греческому иерарху, обосновавшемуся в России в 1589 году и получившему титульный сан Архангельского архиепископа (по одноименному кремлевскому собору). Этот «кремлевский долгожитель» «всеконечно» пострадал от интервентов: они опустошили его резиденцию и погреба. Долгий голод, болезнь, преклонный возраст до крайности ослабили владыку. Так что Арсений прошептал себе отходную… Но вдруг он и его келейник услышали, как кто-то прочел за дверями кельи молитву. У Арсения едва хватило сил ответить «Аминь». Явившийся в келье старец, в котором оба узнали Сергия Радонежского, предрек «предание» Китай-города «в руки христиан заутра» и скорое «извержение врагов из града», то есть Кремля. На следующий день, 22 октября, по словам Авраамия, все произошло так, как было предсказано, а вскоре и Кремль был «очищен». Легко заметить, что явление Сергия Арсению не связано с Казанской иконой. Повествуя о чуде, Авраамий называет среди заступников и покровителей русских людей Богородицу, московских святителей (митрополитов Петра, Алексея и Иону) и Сергия. О чуде знали многие: «Сказание» Палицына было самым читаемым сочинением о Смуте. Сам Арсений также способствовал распространению своего «видения». Текст об этом чуде был включен в печатные Прологи (в изданиях 1641 и 1643 годов и позднее), о нем знали повсеместно. Так через богослужебную практику на века закрепилась в годовом цикле праздников связь дня 22 октября по юлианскому календарю с памятью об «избавлении русских людей от литовских и польских».

Когда и как это празднование соединилось с «осенней Казанской» (вспомним, что в 1612 году, сразу по освобождении Москвы, был совершен крестный ход с Владимирской иконой Богоматери)? Поищем ответы в источниках, соединив летопись с сухими документальными записями.

Автор «Нового летописца», самого обширного повествования о Смуте, говорит о Казанской иконе дважды. В первый раз сообщается, что в лагерь Первого ополчения был принесен из Казани неким протопопом список (копия) чудотворного образа (икона была явлена 8 июля 1579 года в Казани девочке Матрене; «Сказание» об этом зафиксировало множество чудес). Во время встречи иконы казаки вели себя непотребно: они не спешились перед образом, угрожая смертью дворянам. Затем повествуется о взятии ополченцами Новодевичьего монастыря под Москвой. Но нет сведений ни о последующей судьбе списка, ни о его чудотворениях.

Более обширный текст помещен среди статей 1613 года. Это сюжетно выстроенный рассказ о событиях десятка лет, составленный, как и памятник в целом, около 1630-го и почти наверняка записанный со слов князя Пожарского. Икона оставалась в таборах Первого ополчения до зимы 1611/12 года, а затем протопоп перенес ее в Ярославль, куда в конце марта 1612-го привел свою рать князь Пожарский. Тогда-то в умах воевод Земского ополчения возникла мысль о ее «помощи» при взятии Новодевичьей обители под Москвой. С нее был сделан список, который, «украсив», отправили в Казань. Согласно «Летописцу», почитание образа ополченцами началось в Ярославле. Икона стала палладиумом рати, она сопровождала ополчение в походе к столице, сотворив «многия чудеса» «в етманской же бой и въ Московское взятье». После освобождения Кремля князь Пожарский установил икону в церкви Введения Богородицы, «въ своемъ приходе», и летом 1613 года сообщил о чудотворениях от нее новому царю Михаилу Романову и его матери. Те «повелеша празновати дважды въ годъ и ходъ уставиша со кресты» 8 июля и 22 октября («како очистися Московское государство»). В 1624—1625 годах по распоряжению царя и отца его, патриарха Филарета, Пожарский «украси многою утварию» икону «по обету своему».

Что важно — отсутствие отдельных рассказов о чудотворениях от иконы: они упомянуты в общем виде. Второе — особая роль князя Дмитрия в ее почитании. Он поместил ее в своей церкви, сообщает царю о чудесах, а через 11 лет (!) украшает по своему обету. Носило ли распоряжение царя о праздновании иконы общегосударственный характер? Почти наверняка нет. Об этом ничего не знают документальные источники, все сочинения о Смуте, кроме «Нового летописца», вообще молчат об образе. К примеру, в рассказе Палицына о взятии Новодевичьего монастыря, да и во всей его «Истории», нет ни слова об иконе. Итак, почитание «ополченческой» Казанской иконы Богоматери в 1610—1620-е годы было местным, ограничиваясь в Москве приходом храма Введения Богородицы на Сретенке. Отдельные следы ее культа позднее заметны в Нижегородском крае (мы говорим именно об «ополченческом списке», а не о подлиннике или так называемом романовском — по имени города — списке).

Ладанные книги из патриаршего архива уточняют наблюдения. Впервые ладан в церковь на Сретенке поступил 22 октября 1613 года. Но только с лета 1619-го выдача ладана сопровождается указанием на «празднование» иконы, а в 1620-м образ впервые назван чудотворным. В июне 1619 года в Москву из плена вернулся Филарет, сразу избранный патриархом. Его острая неприязнь к католичеству и Речи Посполитой повлияла и на канцелярские формулы. Но пока это все. Устройство придела в храме на Сретенке в 1624 году, конечно же, прямо связано с обетным украшением образа князем Пожарским и было осуществлено, скорее всего, в основном на его средства.