Смертельные инвестиции - Хьелль Ола Даль

– Откуда вы знаете?

– Сигур сказал, что кто-то звонил Рейдун перед самым его уходом; звонивший бросил трубку.

Гунарстранна задумчиво прикусил губу.

– Вы знаете, где она жила?

– Да.

– Вы бывали у нее дома?

– Да.

– Ей там нравилось?

– И да и нет… – Она замялась.

– Что ей не нравилось? – быстро спросил Гунарстранна и, видя, что его собеседница молчит, приказал: – Говорите!

– Тип с биноклем.

– Такой пожилой? Сосед из дома напротив? – уточнил инспектор.

– Да. Старый пердун, любитель подглядывать. Она всегда должна была помнить о занавесках… Входя в квартиру, первым делом проверяла, задернуты ли они. – Кристин Соммерстедт замолчала. Задумалась. – По-моему, сначала это ее мучило. Но потом она решила, что не будет обращать на него внимания.

– В каком смысле?

Кристин снова помолчала. Как будто сомневалась, что он ее поймет.

– Выкладывайте, – поторопил он и подмигнул ей.

Кристин Соммерстедт положила ноги на стул и скрестила их. Ногти на ногах она красила красным лаком.

– Возможно, мои слова покажутся вам пустяком, но… старый козел ей ужасно надоел. Просто до смерти… – Она снова замялась, подыскивая нужные слова. – Потом она решила, что не будет портить себе жизнь из-за какого-то засранца… Не станет без конца проверять, достаточно ли плотно задернуты шторы. Пусть себе смотрит. Она решила делать вид, будто его не существует.

– В каком смысле? – снова спросил Гунарстранна.

Кристин пожала плечами:

– Она его игнорировала. Пусть смотрит сколько хочет… пусть хоть лопнет от возбуждения. Она стала часто раздвигать занавески. Провоцировать его. Должно быть, ее поведение сводило его с ума – во всех отношениях. – Она снова задумалась, ушла в себя. – Однажды она увидела, что старик стоит у окна и… – Она опустила голову. – Он стоял у окна и мастурбировал. Тогда Рейдун начала раздеваться… не задернув занавески.

Гунарстранна рассеянно кивнул.

– Это было на прошлой неделе. После он ей позвонил. Угрожал, говорил непристойности.

– И как она это восприняла?

– Что именно?

– Его звонок.

– Только посмеялась.

Гунарстранна озадаченно нахмурился.

– Ну да, посмеялась, – повторила Кристин с дивана. – Старый пердун просто исходил дерьмом. Захлебываясь, лопотал, как он ее изнасилует, разрежет на кусочки… В выражениях он не стеснялся. А она только смеялась. По-моему, между ними началось что-то вроде войны. Рассказывая о нем, она всегда приходила в воинственное настроение. По-моему, то, что там творилось, было… просто ужасно.

– Что значит, по-вашему, «ужасно»?

Кристин всплеснула руками:

– Ну, может, не ужасно, а… дико. Немного странно было слушать последние сводки с фронта… как она воюет со старым козлом!

– И она совсем не боялась?

– Ни капельки.

– Значит, он звонил ей на прошлой неделе?

– Да. Кажется, она говорила со мной в четверг. Вот именно, в четверг. – Гунарстранна встряхнулся. Наконец-то он узнал нечто по-настоящему важное! Он внимательно посмотрел на подругу жертвы. Та раскраснелась, ее карие глаза пылали. – Мы нечасто говорили о нем, – продолжала она. – Рассказывали о том, как мы живем, в общих чертах. Ей не нравилось, что квартирка у нее такая тесная. Хотелось переехать в жилище попросторнее, где она могла бы развернуться. Ну а потом разговор неизбежно скатывался к старому козлу.

Кристин Соммерстедт все больше волновалась. Речь шла не просто о войне с противным стариком. Рейдун постепенно развивалась как личность. Она осознала свое право быть женщиной, одеваться по своему вкусу, не обращая внимания на отвратительного соседа.

– В каком-то смысле она чувствовала себя униженной! – продолжала Кристин. – Униженной потому, что ей не давали жить, как ей хочется.

Гунарстранна кивнул. Он пытался представить длинноногую пышногрудую блондинку, которая нарочно распаляет Арвида Юхансена. Она раздвигает занавески и всю ночь занимается любовью со своим длинноволосым дружком. Слушая Кристин, инспектор испытывал странное чувство. Когда его собеседница замолчала, он с холодной улыбкой спросил:

– Она ведь не получала от происходившего никакого удовольствия? Ей же просто хотелось позлить старика?

Кристин посмотрела на него в упор с нескрываемым разочарованием:

– Мне жаль, что вы так подумали! Нет, получать удовольствие от такого не способен ни один нормальный человек! – Она все больше злилась. Гунарстранна молчал. – Надо мне было держать язык за зубами! – Она не выдержала, вскочила, принялась расхаживать по комнате. Она не притворялась.

Гунарстранна попробовал откинуться на спинку дивана, но провалился в мягкие подушки и поспешно сдвинулся на самый край.

– Успокойтесь, – сказал он, откашлявшись и тяжело вздохнув. – Я спросил, получала ли она удовольствие, распаляя старика, вовсе не для того, чтобы разозлить вас. Вы умная женщина и, по-моему, способны были понять, в чем причина ее поведения. Не дуйтесь на меня! Лучше расскажите, нравилось ли ей на работе.

В глазах Кристин что-то сверкнуло. Искра! Она еле заметно улыбнулась и вздохнула.

– Ну ладно… – Она села.

– У Рейдун был постоянный приятель? – спросил Гунарстранна.

– Если и был, я о нем не знаю. – Инспектор молча ждал продолжения. – Кажется, несколько человек питали к ней слабость, – нехотя продолжала Кристин.

– Но ни о ком конкретном вы не знаете?

Она пожала плечами:

– Нет, никого назвать не могу.

– О других соседях она не рассказывала?

Кристин задумалась.

– Не помню.

– Наверху живет супружеская пара с маленьким ребенком…

– Я о них не слышала.

– Она не рассказывала о соседе, который время от времени помогал ей, когда у нее зимой не заводилась машина?

– К сожалению, нет. – Кристин улыбнулась.

– Ей нравилось на работе? Она ладила с коллегами?

– Ну-у… – Она помолчала. – А вы с ними знакомы?

– Нет.

– Их босс – человек своеобразный.

– Энгельсвикен?

Кристин кивнула.

– Хотя он разменял пятый десяток, ведет себя как двадцатипятилетний мальчишка. Рассекает в открытой спортивной машине, обожает шелковые костюмы и темные очки. Меня в упор не видит. Часто сквернословит, любит жаргонные словечки. По-моему, он вообразил себя таким эксцентричным миллионером, а сам похож на толстого переростка, зацикленного на сиськах и задницах. Пальцы у него короткие и толстые… кажется, что во рту все сорок восемь зубов! – Кристин передернуло от омерзения. Гунарстранна понял, что она не притворяется. – Его жена – личность прямо противоположная. Холеная, рафинированная дамочка. И при этом добродетельная, как сказочная героиня. Просто удивительно, что она в нем нашла!

– Удивительно?

Его собеседница не спешила с ответом.

– На самом деле я не думаю, что она так уж счастлива, – тихо сказала она, глядя куда-то в пространство. Гунарстранна молчал, не торопил ее. – Соне здорово достается… наверное, непросто разгребать грязь за таким подонком и еще делать вид, что у них все хорошо.

– Она не пробовала развестись? – спросил Гунарстранна и, заметив выражение ее лица, добавил: – Может быть, они остаются вместе ради детей?

– Не знаю. По-моему, детей у них нет… И как-то трудно представить, что Соня Хагер бросит свой роскошный дом. Или переедет куда-нибудь в провинцию. Или… – Она широко улыбнулась. – Откровенно говоря, не знаю, как она его терпит. Спросите лучше ее саму.

Гунарстранна не мог усидеть на месте. Настала его очередь встать и мерить комнату шагами.

– Что вы можете сказать о менеджере по финансам?

– Двинулся на охоте и здоровом образе жизни.

– Двинулся?

Кристин кивнула.

– У него на крыше такой закрытый багажник – знаете, для лыж. Но он возит в нем ружье. Постоянно, круглый год.

Гунарстранна нахмурился.

– Правда-правда! Он сам мне показывал. Наверное, хотел произвести на меня впечатление. Он такой. Поигрывает мускулами и хвастается, что спит под открытым небом. Говорил, что по ночам ездит в лес и стреляет там зайцев и прочую дичь. Любит распространяться, как легко доставать кишки из убитых животных.

– Потрошить.

– Что?

– Когда из животных вынимают кишки, это называется «потрошить», – негромко и немного рассеянно уточнил Гунарстранна. – Говорите, он любит этим заниматься?

– Ему нравится, когда девушки, слушая его, сжимаются от страха. Тогда он кладет им на плечи свою грубую руку и дает пощупать мускулы. – Она презрительно фыркнула.

– Вы видели его ружье?

– Один раз. Но все знают, что Брегор повсюду разъезжает с ружьем на крыше.

– Какое у него ружье?

– Не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в оружии.

– Ну, сколько у него стволов – один или два?

– Два. – Видя, что инспектор молчит, Кристин кивнула и повторила: – Два.

Гунарстранна почесал подбородок и буркнул:

– Ружье на крыше…