Волшебство для короля - Дэниел Худ

Лайам сделал пару шагов и прислонился лицом к влажной кованой решетке. Слева, в окнах студенческого крыла горели огни, и листва колючих кустарников, которые заполняли весь внутренний двор, переливалась в их свете. Между кустами мокро поблескивал гравий очень извилистых и узких дорожек. Одной из старейших традиций братства коллегии «Обалденствия» было обязать новичка пройти по какой-либо из них — сильно подвыпившего и с завязанными глазами. Лайам умиленно заулыбался, но резкий хруст гравия отвлек его от приятных воспоминаний.

— Он вас примет, — недовольно буркнул преемник Бекки, отпирая замок. — Он живет там же, где прежде жил Бахорель. Соберетесь уйти — позвоните.

Увалень указал подбородком на длинный шнурок и, проскользнув в ворота, с лязгом захлопнул их за собой.

Северо-западное крыло почтенного учебного заведения, подпирающее угрюмую башню и являющееся обителью преподавательского состава коллегии, тоже могло о многом напомнить ему, но веселого в этих воспоминаниях было бы мало. Разносы, накачки, нотации, выговоры: студиозус Ренфорд был не очень радив. Поэтому, подходя к нему, Лайам расправил плечи и выпятил подбородок. «Помни — ты уже не студент! Ты взрослый самостоятельный человек, ты торговец, ты квестор грозного герцога Южного Тира! — твердил он себе, поднимаясь по узенькой темной лестнице, ведущей к личным покоям профессоров. — А еще не забудь, что ты также преступник, которого разыскивает столичная стража!»

Как ни странно, последняя мысль вселила в него бодрость. Если уж он способен противостоять тысяче миротворцев Торквея («Способен ли?» — хмыкнул внутренний голосок), то разговор с каким-то ученым ему нипочем.

Наверху все было по-прежнему: те же темные панели на стенах, те же неровные, жутко поскрипывающие полы, те же мрачные твердого дерева двери, от стука в которые у студентов ныли костяшки пальцев. Лайам постучал в нужную дверь, ушибся, не рассчитав силу удара, и в ярости зашипел, но тут ворчливый голос пригласил гостя войти.

Башня есть башня, в ней не очень-то разбежишься, да и воск в Торквее дороговат, так что комната мастера Толлердига представляла собой нечто вроде чулана неправильной формы и освещалась одной-единственной — и весьма тощей — свечой. Ученый сидел у высокого секретера, уткнувшись в какую-то книгу. Он поднял голову и близоруко прищурился.

— А-а! Вы, значит, и есть господин Ренфорд? — Мэтр слез с табурета и отвесил легкий поклон.

— Толлердиг, к вашим услугам. — Блуждающая полуулыбка и туманный взгляд хозяина кабинета выдавали в нем человека рассеянного, витающего в заоблачных высях, однако этому поспешному выводу стойко противоречили как аккуратность костюма мэтра, так и вся окружающая его обстановка. Бордово-зеленая мантия безупречно отглажена и чиста, книги расставлены по формату, стопки бумаг выровнены, перья и чернильница расположены так, чтобы до них легко было дотянуться.

— Я так понимаю, у вас ко мне какое-то дело?

— Дело? Ах, ну да, разумеется. Это даже не дело, а так — пустячок. У меня имеется одна маленькая вещица… да вот, не угодно ли поглядеть?

Лайам выудил из кармана загадочную посылку, на ходу сочиняя приемлемую историю того, как она попала к нему.

— Один мой друг, точнее, знакомый, нашел кое-что странное… среди вещей своего скоропостижно умершего отца. И ему захотелось узнать, что этот предмет из себя представляет. И что может находиться внутри.

Он умолк и протянул сверток ученому.

Толлердиг бережно развернул бумагу и поднес флакон к самому носу. Повертел в руках. Лайам обратил внимание, что ногти его ровно подстрижены и что, однако, их кончики грязны от чернил. Исследование длилось и длилось. Наконец мэтр поморщился и оттопырил губу.

— Хм!

— Что?

— Да, это похоже, похоже.

Не вдаваясь в дальнейшие пояснения, мэтр отошел к столу, взял маленький ножичек, лежавший возле стопки бумаг, и, прежде чем Лайам успел вмешаться, провел лезвием по черной оплетке.

— Эй!

Толлердиг не повел и ухом.

— Так я и думал, — сказал он и продемонстрировал Лайаму флакончик и нож. — Видите, на ноже остались зазубрины, с металлом же ничего не случилось.

Зазубрины были внушительными. Лайам присвистнул.

— Верный знак, что это — идеальный металл.

— Идеальный металл?

— Именно так, — кивнул Толлердиг. — Теперь поглядим, что у нас со стеклом…

Ученый снял с верхней полки ступку, сунул туда склянку и занес над ней пестик.

На этот раз Лайам оказался проворнее: он накрыл ступку рукой.

— Что вы себе позволяете?! — Ученый растерянно заморгал.

— Как что? Проверяю гипотезу.

— Вы же ее разобьете!

Толлердиг улыбнулся и покачал головой.

— Если все верно, то не разобью.

— А если нет?!

Лайаму хотелось сказать, что из-за этой штуковины уже погибли двое людей и что в его намерения вовсе не входит так глупо ею рисковать. Однако он ничего не сказал и только выхватил флакончик из ступки.

Мэтр Толлердиг вдруг заупрямился и потянулся к странному пузырьку.

— Это наверняка не стекло!

— А что же, профессор, что же?

— Идеальный хрусталь. И, судя по всему, королевский!

Лайам ошеломленно уставился на ученого. Тот закатил глаза и пустился в терпеливые пояснения.

— Идеальный хрусталь известен также как магическое стекло, хотя ни один из ныне живущих магов не способен его изготовить. Секрет получения этого вещества, равно как и других идеальных материалов, утрачен задолго до того, как Семнадцать семейств осели в этих краях, чтобы создать таралонское королевство…

Далее стало ясно, что идеальные материалы уничтожить практически невозможно и что именно они и составляют основу многих древнейших реликвий.

— Взять Эдаранские Мечи… — Мэтр воздел палец и смолк, вопросительно глядя на гостя. Лайам кивнул. Он знал, что эти мечи действительно существуют и что их изображение входит в гербовую символику династии, управляющей Таралоном. — Им уже тысяча лет, они побывали в бесчисленных битвах, и, однако же, на их лезвиях нет ни единой царапины!

— Королевский хрусталь, — продолжал Толлердиг, — это тот же идеальный хрусталь, только алый. Пэры и герцоги имеют право владеть хрусталем любого другого цвета, но алый может принадлежать лишь королям.

Он вновь умолк, потом с пафосом прокричал:

— Да не познает грешных вин мой кубок — царственный рубин! Это цитата из сочинений Гальбы Благочестивого. Итак, я с огромной степенью вероятности утверждаю: место вашей вещице — в сокровищнице короля. А если вам нужны дополнительные доказательства — пожалуйста. Взгляните на пробку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});