Романов. Том 4 (СИ) - Кощеев Владимир

Михаил II величественно кивнул, и ученого отключили от связи. Все самое важное он уже сообщил, консультация получена, а слушать дальнейшие разбирательства ему было ни к чему.

— Итак, я хочу знать, почему ты, Руслан Александрович, нарушил приказ, и позволил Романову сунуться к Измайлову? — тяжело роняя слова, проговорил царь, не глядя в камеру.

Демидов лишь усмехнулся в ответ.

— Позволь задать встречные вопросы, государь, — произнес князь. — С каких пор Русское царство идет на уступки предателями и террористам? Почему, когда моего внука посылали в резиденцию Измайлова, никто из твоих людей не знал, что она заминирована? У меня есть еще несколько вопросов, не к тебе, государь, а к твоим людям, но я озвучу пока что только эти два.

Михаил II поднял взгляд так, чтобы его глаза смотрели четко на владыку Урала, но тот и не подумал испугаться. Аура власти же через сеть не передавалась.

— Что ж, твое замечание по поводу подрыва абсолютно справедливо, Руслан Александрович, — после нескольких секунд молчания, заговорил царь. — Я обещаю тебе, что разберусь с этим вопросом, следствие уже идет. Не дело, когда один мальчишка защищает интересы царства больше и лучше, чем целые службы, которые для этого созданы.

Демидов склонил голову, но не слишком глубоко. Раболепствовать перед царем он не собирался, как и все его предки.

— Благодарю, государь, — сказал он. — Что касается игнорирования приказов отпустить Измайлова, то здесь все просто, государь: ни я, ни Дмитрий Алексеевич не видели иного выхода. Твой человек уже правильно сказал — этих цистерн хватило бы, чтобы весь Красноярск обезлюдел, а ведь Измайлов мог удрать с ними куда угодно. Мы уже один раз потеряли эти цистерны, второй раз их спрятать нашим врагам обязательно удалось бы. Я не стал бы поминать былое, но, помнится, в начале сентября целый отряд наемников точно также умудрился похищать детей князя Романова прямо в столице, и никто ничего найти не мог. Так что уничтожить и Измайлова, и его отраву — было единственным выходом.

— Не много ли ты на себя берешь, Руслан? — возмутился Можайский. — Ты всего лишь…

— Князь? — уточнил Демидов, повернувшись к дисплею с владетелем Киева. — Патриот своей страны, первым выступивший на защиту Русского царства? Умелый правитель, который заранее обеспокоился происходящим у соседей и узнал о биологическом оружии до того, как царевы слуги про него впервые услышали?

Можайский поджал губы, но промолчал.

— Оставьте споры, — приподнял ладонь государь. — История Измайловых не закончена. Мы сбили самолет наследника, останки еще собирают. Сам великий князь низложен. Однако это не значит, что мы еще не услышим об этой семье. К тому же, нам пора выдвигать силы в Хабаровск. Докладывайте о готовности…

Князья погрузились в рабочий процесс, обсуждая детали будущего наступления. Главным выступающим лицом был подключенный к совещанию князь Ефремов, докладывающий о делах на Дальнем Востоке.

А когда государь закончил обсуждение, он отключил всех остальных, оставшись с Демидовым наедине.

— Теперь поговорим более предметно, — объявил Михаил II. — Как состояние, Дмитрия?

— Я приставил к нему целителя высшего класса, государь, — ответил тот, заметно расслабившись.

Царь кивнул.

— Я мог бы прислать своего…

— В этом нет никакой необходимости, — тут же заметил Демидов. — Урал сделает все для моего внука. Лучше будет, если ты, государь, не забудешь, кому мы все обязаны тем, что катастрофы удалось избежать. Как известно, это поражение — сирота, а у победы всегда много отцов.

Михаил II усмехнулся.

— Ты будешь подавать на Дмитрия признание наследником после Кирилла? — спросил царь.

Демидов спокойно кивнул.

— Так я и поступлю. Когда закончится эта война, бумага будет у тебя на столе, государь.

— Вот и хорошо, — подвел итог Михаил II. — А целителя своего я пришлю. И, Руслан Александрович, пусть Дмитрий пока что посидит в безопасности. Пока что нам ни к чему его снова привлекать.

— Я тоже так думаю, — согласился Демидов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *

Медицинский блок Демидовых. Княжич Романов Дмитрий Алексеевич.

— Вот, Василиса Святославовна, обратите внимание на эти три снимка, что вы видите?

Голос был мне знаком, и первые мгновения я слушал его, погружаясь в легкий транс. Целитель царя теперь, похоже, всегда будет рядом. Немудрено, учитывая, что я запасной игрок.

— Никаких повреждений не осталось, — прокомментировала Волкова голосом прилежной ученицы.

— Смотрите внимательнее, Василиса Святославовна, — хмыкнул Ерофеев. — Ничего не замечаете на снимке с травмой?

— Последствия? — предположила та.

— Эти микроповреждения очень легко пропустить, Василиса Святославовна, — произнес Константин Владимирович. — Вы вряд ли часто сможете заметить этот феномен. Просто знайте на будущее, такие повреждения возможны. Но чтобы их заметить, нужен эталон, по которому мы можем отследить состояние пациента.

— Но это не критичное изменение, — заметила девушка. — Даже если бы я его пропустила, собственная регенерация княжича вернула бы его в полную норму.

— Да, но вы ведь не только одаренных лечите? — уточнил Ерофеев. — В случае Дмитрия Алексеевича это действительно не имеет особого значения, однако, как целителю вам обязательно нужно это учитывать и, по возможности, исправлять.

— Благодарю за урок, Константин Владимирович.

— Не за что, — ответил тот. — Вы весьма талантливая девушка, Василиса Святославовна, и я бы с удовольствием провел еще несколько бесед, но, полагаю, княжичу Романову надоело нас слушать.

Я почувствовал легкое движение воздуха у своих ног — Ерофеев повернулся ко мне, и я решил, что пора поднять веки. Лицо Константина Владимировича добродушно улыбалось, но он тут же нахмурил брови и заявил:

— Я ведь рекомендовал вам обходиться без подобного напряжения, Дмитрий Алексеевич, — напомнил он, пожурив меня пальцем. — Вам в очередной раз повезло пройти по самой черте, за которой вас ждало бы инвалидное кресло. И это в самом благоприятном случае.

Василиса смотрела на меня, слушая своего временного наставника с легкой улыбкой. Она тоже прекрасно понимала, что он лишь играет свою роль. И у меня, и у самой Волковой есть долг, который мы обязаны выполнить.

Вот только в отличие от этих двоих я прекрасно осознавал, на что шел. Да, пришлось тяжело, но своей цели я однозначно добился, иначе мое тело уже бы сжигали в печи — во избежание распространения заразы. Но раз я лежу на койке, и оба целителя нашли время поболтать о своей профессии, все закончилось так, как я и рассчитывал.

— Обязательно приму к сведению ваши слова, Константин Владимирович, — кивнул я в ответ. — Однако существуют ситуации, когда выбора на самом деле нет.

Ерофеев тяжело вздохнул, после чего обернулся к своей коллеге.

— Василиса Святославовна, я оставлю вас наедине, мое вмешательство больше не требуется. Мой контакт у вас есть, если возникнет желание — я буду рад поделиться мудростью или дать консультацию.

— Благодарю, Константин Владимирович, — уважительно поклонилась та.

— Что ж, Дмитрий Алексеевич, я вам больше не нужен, поручаю вас заботам Василисы Святославовны, — кивнул мне на прощание целитель, и быстро покинул палату.

Оставшись наедине, мы несколько секунд молчали, пока я не пошевелился, протягивая руку к пульту, чтобы поднять спинку кровати. Волкова хмыкнула, наблюдая за мной, и, дождавшись, когда я займу подходящее положение, заговорила:

— Дмитрий, вы поступили очень благородно, — сказала Василиса, глядя мне в лицо. — Могли отойти в сторону, и никто бы не осудил вас.

— Я сделал то, что сделал бы на моем месте любой другой, — ответил я, пожав плечами. — Просто у меня была возможность, я ей воспользовался. Кто-то другой бы мог не справиться, и случилась бы маленькая техногенная катастрофа.

Я прервал речь и, глядя на девушку, спросил:

— Много ваших людей при взрыве пострадало?