Гезат (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Ночь была душная, несмотря на прохладный ветерок с гор. Он налетал порывами, разгонял комаров и сразу стихал, будто именно насекомые были его главной целью. Наряженное лицо Синни в лунном свете казалось мертвенно-бледным. Глаза закрыты, губы плотно сжаты. Так понимаю, решили перед смертью попробовать, каково это — быть женщиной? Рубаха на ближней ко мне, правой ноге задралась, оголив коленку. Ниже колена кожа была загорелая, а выше — белая. От моего прикосновения Синни вздрогнула, потому что произошел легкий и острый разряд, будто стрельнуло током. Видимо, в нас обоих накопилось слишком много сексуальной энергии. Бедро девушки было теплым и гладеньким. Когда моя рука добралась до промежности, Синни крепко сжала ноги, вдавив мои пальцы глубже. Я пошевелил ими, нежно и не напрямую массируя клитор. Девушка задышала чаще и глубже. Пару минут боролась с искушением, после чего расслабила ноги, а потом и вовсе раздвинула. Не знаю, как именно ей нравится ласкать себя, но не думаю, что сильно отличается от других женщин. Им нравились мои действия — и ей понравятся. Синни начала тихо попискивать, а потом и постанывать глухо, утробно, из-за того, что пыталась сдержаться. Кончая, она сильно сжала ноги, согнула их в коленях и подтянула к животу, который судорожно задергался. Мужчинам не дано испытывать такие яркие чувства. Не дожидаясь, когда Синни остынет, я лег на нее и вошел аккуратно во влагалище, горячее, сочное и упругое. Если девушка и почувствовала боль, то не сильную, потому что даже не напряглась. Я действовал неторопливо и аккуратно. Судя по громкому сопению Синни, делал все правильно. Кончил быстро из-за долгого воздержания. И через несколько секунд пошел на второй заход. На этот раз был резче, для себя старался. Как ни странно, девушке это понравилось больше. Она вцепилась руками в мои плечи, словно мы летели, и боялась упасть, и опять застонала утробно. Перед тем, как кончить, вонзила в меня ногти и смачно так расцарапала кожу. В момент оргазма подалась вверх нижней частью туловища, прилипла ко мне, бурно дергаясь. Я подождал, когда немного успокоится и опустит попку, и продолжил уже чисто для себя. Во второй раз кончил ярче, хотя, конечно, не дотянул и до половины того, что чувствовала Синни.

Только слез с нее и лег рядом, как тучей налетели комары. Возможно, они кормились нами все время, но раньше было не до них. Порыв прохладного ветра разогнал ненадолго насекомых и освежил меня, разгоряченного и вспотевшего. После секса жизнь кажется не такой уж и скучной. Иногда у меня после бурного полового акта возникает непреодолимое желание набить морду соучастнице, но на этот раз по телу растекалась теплая благодать, лишавшая желания делать что-либо, даже очень увлекательное. С Синни, как догадываюсь, происходило что-то подобное. Обычно в таком состоянии женщины плачут или смеются. Не то, чтобы Синни никак не могла определиться, какому из этих приятных процессов предаться, а, скорее всего, сдерживалась, чтобы не впустить меня в свой внутренний мир. Иначе нас будет связывать слишком многое.

Меня уже начало смаривать на сон, а Синни все еще лежала неподвижно и дышала тихо, еле слышно.

— Никак не решишь, убивать меня или нет? — спросил я.

Она затаила дыхание.

Значит, угадал.

— Решай побыстрее, а то спать хочу, — произнес я и, вспомнив о вере кельтов в переселение душ, добавил: — Только учти, в следующей жизни вряд ли будешь такой же красивой. Можешь родиться уродкой, на которую мужчины не будут обращать внимание.

Синни полежала неподвижно и беззвучно пару минут, после чего отвернулась от меня и заревела. Сперва тихо, а потом по нарастающей до навзрыда. Не стал отвлекать от такого увлекательного занятия, тоже повернулся к ней спиной, накрылся одеялом, хотя было душновато, и почти сразу заснул. Среди ночи проснулся от того, что с меня стаскивали одеяло. Синни лежала у меня под боком и во сне пыталась перетянуть одеяло на себя. Укрыл ее, полежал немного, размышляя над тем, почему мои действия не влияют на ход истории? Скорее всего, убитая бабочка Рэя Брэдбери — всего лишь красивый символ. Хотя, может быть, именно благодаря моим действиям Барак Обама стал президентом. С этой мыслью, нежно почесывающей мое самолюбие, я и заснул во второй раз за ночь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})16

Утром я успел съездить на охоту. На этот раз взял еще трех человек, которые погнали на лучников стадо косуль. В итоге добыли пять штук. Женщины варили добытое мясо, когда прискакал один из дозорных, выставленных у дороги, по которой двигалась римская армия, и доложил, что проходит десятый легион. Я сразу облачился в доспехи и поехал встречать свой легион. Успел к проезду карробаллист предшествующего. Узнал от них, что войну с гельветами можно считать законченной. После того, как лингоны отказались пропустить их через свои земли, гельветы прислали послов к Гаю Юлию Цезарю с изъявлением полной покорности. Видимо, когда мы умыкали женщин, мужчины как раз принимали это решение.

Я подождал свой легион и доложил легату Дециму Юнию Бруту Альбину, где видел гельветов два дня назад.

— Это уже не важно, — отмахнулся он. — Мы идем, чтобы разоружить гельветов и проводить до их исконных земель. Будут и дальше служить буфером между Республикой и германцами.

Децим Юний Брут Альбин относился к той категории руководителей, которых судьба, издеваясь, наверное, засунула на высокое и абсолютно ненужное им место. Ему бы на загородной вилле радоваться жизни в тиши и покое, но приходится шляться черт знает где и испытывать лишения черт знает зачем. Его мало интересовало, где находилась турма и чем занималась, если в ней не было острой необходимости и если ему не жаловались на ее действия. Я сказал, что мы пристроимся к обозу легиона, после чего поскакал к обозу маркитантов, который плелся за двенадцатым легионом.

Кайден Туллий приехал в римскую армию с восемью арбами вина и прочих товаров. Шесть уже были распроданы и нагружены выменянным товаром, в основном доспехами и оружием. На одной арбе вез барахлишко моей турмы, чтобы мы, отправившись в рейд, имели возможность захватить больше другого.

— Как съездили? — после обмена приветствиями спросил он.

Я рассказал о захваченных женщинах и детях. Купец, как положено, заявил, что это не самый лучший товар, что с ним много мороки и так далее, а потом, себе в убыток и только дружбы ради, согласился купить по цене двадцать пять денариев (сто сестерциев) за голову. Как и большинство провинциалов, Кайден Тулиий предпочитал считать в денариях. Я произнес ответную речь, из которой вытекало, что любой купец заберет с руками такой ценный товар по сотне денариев за голову, но по дружбе первому предложил ему, не подозревая, что имею дело с таким неблагодарным человеком. К тому же, собирался взять часть оплаты вином.

Кайден Туллий улыбнулся искренне и признался честно:

— Не умею я торговаться, как греки и карфагеняне! Это надо всосать с молоком матери!

— Видимо, мне кое-что передалось вместе с молоком, — действуя в рамках легенды, сообщил я. — Так что лучше со мной не торгуйся. Сделаю тебе скидку: заплатишь по восемьдесят денариев за взрослую женщину и по пятьдесят за ребенка. В счет оплаты заберем все твое вино, и сразу поедешь домой. Все равно сражений больше не будет.

— Слышал об этом. Думал, долго еще буду допродавать привезенное, — сказал купец. — Если товар такой хороший, как ты сказал, то согласен на твою цену. Пора мне домой возвращаться и готовиться к осенним ярмаркам у кельтов.

Само собой, товар ему понравился. Расплатившись с нами, Кайден Туллий переночевал на стоге сена и поутру, посадив младших детей в арбы, отравился в свой город Массалия. Пять моих воинов провожали его километров десять. Остальные вместе с наложницами, которые сделали нашу службу интереснее и, можно сказать, плодотворнее, сразу отправились догонять свой легион.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})17

Римская армия стоит возле Бибракты в двух каструмах: седьмой, восьмой и девятый легионы в ближнем, а десятый, одиннадцатый и двенадцатый в дальнем. Моя турма, пополнившаяся до штатного расписания, по согласованию с легатом поставила палатки на лугу на удалении около километра, чтобы быстро вызвать нас, когда потребуемся. Каждый раз, когда Децим Юний Брут Альбин отправляется к командующему армией, который расположился в ближнем каструме, одна из декурий должна сопровождать его. Сейчас одиннадцатый и двенадцатый легионы набирают из кельтов конницу, чтобы довести ее до десяти турм в каждом, так что наша служба скоро станет легче.