Клетка для соловья (СИ) - Соболянская Елизавета

Секлетинья полагала, что внезапному гостю выделили спальню в гостевом крыле, но однажды болтая с Фирой Моисеевной и бабулей выяснила, что у Соловья своя комната в хозяйском крыле, и прежде он часто жил в доме, пока не обзавелся собственным.

– Хороший мальчик, толковый, – Фира Моисеевна налегла необъятной грудью на стол, наблюдая за тем, как Секлетинья и Маргарита Александровна пьют чай, – Марк Аркадьевич его прямо из универа забрал. Антоша же учится пошел после армии, уже взросленький был, понимал, что к чему. Да еще Сонечку воспитывал. А Марк Аркадьевич ему и сестру пристроить помог, и самого научил. А какой Тошенька дом себе построил! Я правда там не была, но фотографии видела, просто сказка!

Клеточка эти восторги слушала в пол-уха. Она раздумывала над очередным экзаменом, и волнение совершенно лишало ее аппетита. На следующий день ее подняли немного раньше обычного. Бабуля попросила умыться, и зайти к ней. Удивленная Секлетинья послушалась. В комнате Маргариты Александровны красовался гримировальный столик с подсветкой. Рядом на специальном «болване» болтался рыжий парик.

– Садись Клеточка, – бабуля любовно отряхнула с парика пылинку, и взялась за эластичную сеточку, которой прятали собственные волосы.

Косу Секлетиньи расчесали, смазали гелем, и спрятали на затылке, свернув хитрым способом. Затем волосы прижали сеточкой, и аккуратно надели темно-рыжий парик. Легкий грим, веснушки, и вот юная девушка уже выглядит лет на десять старше и серьезнее. Цветные линзы, хитро скроенная одежда, туфли со специальной стелькой – и вот уже иная походка, иные движения, добавляют еще нет, не возраста – усталости и неловкости.

Бабуля полюбовалась делом рук своих, потом сказала:

– Ну все, вот твоя сумка, положи туда все, что понадобиться. Поедешь с Володей на машине.

– С Володей? Кто это?

– Шофер из фирмы твоего отца. Он через часик привезет сюда бухгалтера из «Финиша». Дама посидит в кабинете, поработает с бумагами, пока ты сдаешь экзамен. А ты уедешь на ее машине, якобы в фирму. Тебя там Горецкий встретит и все объяснит.

Клеточка только вздохнула и пошла складывать в сумку гелевые ручки, шоколадку и бутылочку с водой.

Горецкий нервничал. План был не сложным, но… Ранним утром к особняку подъехал обычный «разгонный» автомобиль. Из него вышла рыжая женщина в темном деловом костюме, вошла в дом, помелькала у окон, и вскоре вышла. Села в машину, и пока водитель прогревал мотор от черного хода сорвался байк. За брутальную фигуру Соловья цеплялась хрупкая девчонка в заметном шлеме.

Наблюдатели, приставленные к особняку на миг, растерялись, но быстро сообразили, что мотоциклист сворачивает на дорогу ведущую к школе, а машина неспешно едет в центр, туда, где располагался офис «Финиша». В итоге машина помчалась за мотоциклом, но не успела – юркий байк проскользнул на красный и переулками добрался до школы Секлетиньи. Девушка спустилась с высокого сиденья и зашла внутрь. Пилот тут же развернулся и умчался. Наблюдатели застряли во дворе, ожидая, пока появится нужный им объект.

Ждать пришлось долго. Только часа через четыре, когда учителя дружно вышли на обед, среди чопорных костюмов и платьев мелькнули ноги в кевларовых джинсах. Двое мужчин вышли из машины и не таясь двинулись наперерез девчонке. Подошли ближе – и оба, почти синхронно сплюнули. Девушка была другая! Да, те же джинсы, тяжелые ботинки и куртка в руках, но явно старше, и…

– Кого-то потеряли, мальчики? – нагло усмехнувшись сказала она, не выходя из кольца недовольных теток с мрачными физиономиями.

Мужики еще раз сплюнули, поморщились и вернулись в машину. Стало ясно, что объект они упустили.

* * *

Между тем Секлетинью действительно привезли к офису «Финиша». Она вошла туда, поднялась на второй этаж, и немолодая секретарша проводила ее в небольшую комнатку, рядом с кабинетом родителя. Там Клеточка сняла парик, смыла грим, оделась в привычные джинсы и кофточку, а потом вышла на крыльцо. Знакомый ало-черный байк притормозил, и Соловей сунул ей в руки шлем:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Надевай! Успеем!

Через минуту они уже мчались к той школе, в которой проходил экзамен.

Высадив Секлетинью, Антон остался во дворе, в тени деревьев. Хотел закурить, но руки тряслись от схлынувшего напряжения. Получилось! Осталось доставить дочь Финна под крышу родного дома и можно расслабиться. Этот экзамен – последний. Все остальное вполне можно оформить без ее участия. Да и Марк уже в столице, наверняка через день-два уладит все дела. Внезапно загудевший телефон заставил вздрогнуть.

– Слушаю… – Горецкий собрался и ответил собрано и спокойно, словно сидел в офисе за своим столом.

– Соловей, – голос Финна звучал устало, – Бекас получил в клюв, и поклялся отозвать своих ребят. Будь осторожен, на прощание могут бяку сделать. Предупреди охрану, и на складах пусть собак выпустят.

– Понял!

– Ну все, отбой, Лану береги!

Трунов положил трубку, а Горецкий кинул куртку на чахлую траву в тени разлапистых вязов, сел на подкладку, вытянув ноги, оперся спиной на ствол дерева и принялся названивать службе безопасности фирмы, сторожам на склад, и на всякий случай – в офис. Нечего расслабляться, если начальства на месте нет!

* * *

Через три часа пятьдесят пять минут Секлетинья вышла из здания, и устало взглянула на мотоцикл. Экзамен вымотал так, что даже на байк садиться не хотелось, но выбора не было. Горецкий оценил измученную мордашку, припомнил их отдых у реки и предложил:

– Поедем, перекусим?

– Может лучше домой, – вяло спросила Секлетинья.

– Дома сейчас не до нас, – отмахнулся Антон, вручая девчонке шлем.

Она послушно натянула тяжелую сферу, и села прижавшись грудью к его спине. Черт! Это было как-то слишком! Прежде их разделяли слои одежду, но сегодня дочери Финна пришлось оставить свою снарягу телохранительнице, а две футболки плохая защита от огненного прикосновения юной упругой груди! Вот когда Соловей пожалел, что не надел куртку! Но до ресторанчика, который ему показала однажды Соня было рукой подать.

Дотерпел. Дождался, пока девчонка, пошатываясь слезет, забрал у нее шлем, убрал в кофр и повел ее через просторный прохладный зал на задний двор. Это было особенное место, сюда пускали не всех, но Соловья администратор узнала, и не возражала. Клеточка молча шла рядом с явным желанием упасть и не вставать. Антон усмехнулся в усы – потерпи, малышка, сейчас все будет!

Их пропустили через прикрытую плотной занавесью дверь и Секлетинья замерла, впитывая в себя окружающее пространство, как целебную воду. Они очутились на веранде, прикрытой от палящего солнца декоративной решеткой, увитой плющом. Деревянный пол – чистый, без краски, кое-где украшенный декоративными лоскутными ковриками. В одном углу – ажурная качель-яйцо с пухлой подушкой, в другом – детский уголок. Несколько деревянных столов, стоящих на расстоянии друг от друга. Парочка мангалов. Но главным чудом был внутренний двор. Тут росли деревья! Огромные, старые, они затеняли часть пространства, и под их ветвями тоже стояли столики, росли цветы. А между двумя самыми дальними стволами был натянут широкий гамак.

– Гамак, или качель? – спросил Клеточку Антон, радуясь тишине и безлюдности дворика. Вечером тут яблоку некуда будет упасть, а пока – середина рабочего дня, и целительная сонная тишина окутывает сказочный уголок.

– Хочу все! – выдохнула девчонка и улыбнулась. Потом взглянула на свои джинсы, и пожала плечами: лучше все же качель. И холодный сок!

Они заняли столик, и молчаливый юноша в длинном красном фартуке принял заказ.

Первым делом принесли сок, фруктовую нарезку, сырную доску и холодную минералку. Потом запахло дымком – внесли огромное блюдо шашлыка, украшенное горой зелени, чашечками с различными соусами, и помидорами. Горецкий успел проголодаться, поэтому отдал должное мясу. Клеточка вначале цедила сок, и пробовала фрукты, потом увлеклась его хищным аппетитом и тоже взялась за мясо. Вдвоем они ополовинили блюдо, и прервались на чай.