Искатель. 1964. Выпуск №3 - Артур Кларк

— Что же грозит диверсанту и убийце?

— Боюсь, что не могу вас обнадежить. На снисхождение можно надеяться в одном только случае. Вы знаете, в каком?

— Я должен дать ценные показания?

— Настолько ценные, чтобы они перевесили тяжесть совершенного вами преступления.

— Но я не немец. — Карцов устало потирает виски. — Поймите: вы совершаете ошибку.

Таков был последний разговор со следователем. Он происходил вчера. А сегодня Карцова судят. Точнее — уже судили, ибо сейчас читают приговор.

Процедура была недолгой. Огласили формулу обвинения. Задали несколько вопросов и опросили свидетелей — Джабба и еще двоих матросов. Далее коммодор совещался, сперва с соседом справа, затем — слева. Секретарь подал ему лист бумаги, коммодор просмотрел его, дал подписать членам суда.

Это и есть приговор, который сейчас оглашают.

У офицера, который читает приговор, глухой, простуженный голос. Вот он закончил, опустил бумагу, снял очки.

— Поняли все? — спрашивает он, строго моргая ресницами.

Карцов молчит.

— Вас приговорили к смерти. — Офицер таращит глаза, надувает щеки. Маленький, с непомерно развитым подбородком, он весьма горд выпавшей на его долю миссией. — Как лазутчик и диверсант вы будете казнены. Согласно уставу приговор военного суда обжалованию не подлежит…

Карцов поворачивается и медленно идет к двери. Пропустив его, конвоиры движутся следом.

Он выходит на палубу.

Просторная бухта сияет в лучах яркого южного солнца. Вода неподвижна, вдавленные в нее тяжелые тела кораблей — тоже. А на горизонте, который сейчас едва обозначен, четким треугольником проектируется далекая одинокая скала. Странно, что Карцов не заметил ее, когда плыл. Если бы он задержался там на часок, все могло быть иначе.

Сзади протягивается рука Джабба. Между указательным и большим пальцами с толстыми обкусанными ногтями зажата сигарета, остальные держат зажигалку. Карцов берет сигарету. Пальцы Джабба приходят в движение, крышка зажигалки отскакивает, и Карцов прикуривает от крохотного огонька.

После первых затяжек кружится голова. Но это быстро проходит. И вновь глядит он на далекую коническую скалу. Почему так притягивает к себе одинокий камень? На Каспии, у входа в родную бухту, тоже высится горбатый остров. Напоминает этот…

Сигарета докурена. Так хочется еще!.. Он оборачивается. Встретившись с ним взглядом, Джабб достает пачку.

ГЛАВА 5

Они лежат в чуть покачивающихся койках — Джабб вверх лицом, Карцов — на боку, подложив руки под щеку. Койки подвешены рядом, и Джабб, если хочет, может рукой достать до Карцова. Время от времени он так и делает — не поворачивая головы, проверяет, все ли в порядке с осужденным.

Джабб сторожит Карцова в камере. Узким коридором карцер сообщается с палубой. Там прохаживается еще один страж.

Осужденного бдительно стерегут. Он не должен бежать. Он не должен сам лишить себя жизни. Это сделают другие, которых, быть может, уже назначили. Их будет двое, если его собираются повесить, и человек пять-шесть, если предстоит расстрел. Он не помнит ни слова из приговора, не знает, какая смерть ему определена. Разумеется, можно спросить — Джабб рядом…

Вновь касается койки рука Джабба, нашаривает плечо пленника. Скосив глаза, Карцов видит кулак с зажатой в нем сигаретой, берет ее. Джабб тотчас чиркает зажигалкой.

Но прикурить не удается. Кто-то идет по коридору.

Дверь отворяется. На пороге майор контрразведки — тот, что вел «дело» Карцова.

Джабб кубарем скатывается с полки. Конвоир, дежурящий в коридоре, вносит брезентовые разножки, ставит их у стены и уходит.

Джабб тоже направляется к двери.

— Отставить, — говорит майор. — Будьте здесь.

— Да, сэр. — Джабб отходит в угол.

Майор обращается к Карцову. Тот все еще лежит в койке. В его руке сигарета, которую он так и не успел зажечь.

— Я должен побеседовать с вами, — говорит майор. — Встаньте и подойдите.

И вот они сидят на табуретах в метре друг от друга.

Майор приступает к делу без околичностей. Исполнение приговора не задержится — распоряжения уже сделаны. И если осужденный хочет спасти себе жизнь, следует поторопиться. Приговор нельзя отменить или обжаловать. Но старший военный начальник, в данном случае комендант базы, обладает правом помилования.

Майор продолжает говорить. Карцов наблюдает за ним. Это уже немолодой, но по-спортивному подтянутый человек. Кожа на его лице розовая, гладкая. В глазах, в голосе много энергии. И только седеющая голова да руки в морщинах свидетельствуют о том, что офицеру не так уж и далеко до старости.

Между тем майор вынимает и разворачивает бумагу.

— Прочтите, — говорит он Карцову, — прочтите сами.

Карцов читает:

«КОРВЕТЕН-КАПИТЭНУ[6] АРТУРУ АБСТУ. ОПЕРАЦИЯ «БЕЗУМЦЫ». ДЕНЬ X — 5 ИЮЛЯ 1943 ГОДА.

КАНАРИС».

Прочитав, он опускает бумагу, вопросительно глядит на контрразведчика.

— Подписано: «Канарис», — негромко говорит майор, пряча документ. Вскинув голову, он глядит на Карцова. — Что вам известно об операции «Безумцы»?

Карцов пожимает плечами.

— Бумага эта попала к нам в руки позавчера, — продолжает майор. — Близ базы мы потопили одну из ваших подводных лодок. Идя ко дну, она, по счастью, оказалась на рифах, сравнительно неглубоко. Водолазы проникли в нее, извлекли из каюты командира сейф. Этот документ, надлежаще опечатанный, хранился в отделении сейфа, которое имело механизм уничтожения. Как видите, есть все основания полагать, что отправители считают его важным. А на конверте значились только фамилия и имя, которые нам ничего не говорят. Кто такой Абст? Что за операция «Безумцы»? Вы должны о ней знать.

Карцов не выдерживает. Ринувшись к майору, он хватает его за грудь, подымает с табурета, трясет.

— Поймите, — кричит — он в бешенстве, — поймите, я русский, русский!

Джабб с трудом оттаскивает его и сажает на место.

Майор приводит в порядок свой мундир, приглаживает волосы.

— Вы хотите знать, почему я столь настойчив, — говорит он все тем же ровным, спокойным голосом. — Видите ли, вы изволили прибыть к нам именно пятого июля, то есть в тот самый день, который объявлен началом операции «Безумцы». Согласитесь, что мы вправе делать кое-какие выводы! Мы еще раз просим, расскажите все, что знаете. Я уполномочен заявить, что ваше положение может круто измениться к лучшему. Поэтому внимательно выслушайте то, что я скажу… Итак, ваши пловцы атаковали базу. Можно не сомневаться, что будет и вторая попытка и третья. Словом, они не оставят нас своими заботами. И вот мы разработали план. В момент, когда база подвергнется очередной атаке, вы бежите. В дальнейшем события развернутся так: оказавшись на свободе, вы постараетесь встретиться со своими — мы поможем в этом. Но не беда, если встреча не состоится. Мы предусмотрели и неудачу. В этом случае вас доставят непосредственно на территорию Германии или одной из стран, оккупированных ее войсками. Все будет сделано безупречно, ни у кого не возникнет и тени сомнения в том, что вы бежали, проявив чудеса находчивости и смелости. А потом вы начнете работать. Вы поможете нам ликвидировать корабли и базы, с которых действуют подводные диверсанты. И я заверяю, что ни один волос не упадет с головы отважных германских воинов, которых с вашей помощью мы возьмем в плен. Когда закончится война, они вернутся домой целые и невредимые. Конец же, как вы понимаете, уже предопределен. После тяжелого поражения, которое потерпели ваши армии на русской реке Волге, Германию ничто не может спасти. Вот почему, помогая нам, вы помогаете и своей стране. Она обречена. Она тем более обречена, что не дремлют и Америка с Британией. Поэтому человек, который в этих условиях приближает конец войны, поступает благородно.