Выбор - Виктор Суворов

Что хорошо: все они тут. И почти каждый вечер. Информация снимается одновременно со ста двадцати четырех микрофонов. Снимается с самого первого дня вступления товарища Ежова на пост руководителя НКВД. Сброшен теперь товарищ Ежов с поста, но работа продолжается. И будет продолжаться, пока последнего ежовца не встретят в ночном мраке не по-ночному бодрые ребята и не произнесут ритуальную фразу: «Иди, сука!»… А последним, как все в рабочих сменах догадываются, будет сам Николай Иванович Ежов, по-домашнему – Николь.

11

Учебная точка испанской группы на шесть кандидатов: каждой комната отдельная. А новенькой, запасной, комнаты не выпало. Потому дополнительную кровать в коридоре поставили. И ничего страшного. Тут все свои. Посторонних нет. Потому в отдельной комнате или в общем коридоре – велика ли разница? Возле кровати – тумбочка. В стенке – гвоздь. Зубную щетку – в тумбочку. Шинель – на гвоздь. Солдатский вещмешок – под кровать. А на стенку у кровати она кнопочками приколола портрет товарища Сталина.

12

Операторы в бункере – не абы кто, а лучшие флотские акустики. Любому из них шум винтов за много миль заслышать – разом определит тип корабля, примерное водоизмещение, направление и скорость движения. А особо лихие по неуловимым нашему уху особенностям шума еще и по имени тот корабль назовут. Тут уж включай память и вспоминай, сколько на том корабле пушек каких калибров, фамилию капитана вспоминай…

Вот таких ребят, лучших из тех, кто на флотах отслужил, сюда забирают. Работа не из легких: ежовы гости голяком по коридорам и залам галопом скачут, телесным зудом гонимы, поди уследи, кто в какой комнате. Фонограммы выступлений ответственных товарищей из НКВД давно сняты на партийных конференциях и съездах и анализу подвергнуты многоплановому, так что акустики голоса различают. Но только до тех пор, пока гости не перепьются. А они перепиваются. И быстро. Потому часто товарищу Сталину просто обрывки фраз докладывать приходится: с перепою у ежовых гостей голоса тускнут, сипят и скрипят непредсказуемо, и каждый раз на разный манер. Товарищ Сталин с пониманием относится и требует достоверности: лучше не определить говорящего, чем определить неправильно.

Но и это не все. Важно знать, кто сказал, что сказал, но еще важнее – кому. Потому система придумана: куклы резиновые заказаны с номерами. Кукла № 1 мордочкой и фигурой на Николая Ивановича Ежова похожа. Для пущей схожести – звезды маршальские подрисованы на куклином воротнике. Других кукол – стадо. Номера – как в американском футболе: меньше номер – важнее гость. А потом кукол расставляют по комнатам и коридорам макета необозримой квартиры. Дальше просто – товарищ Трилиссер минуту назад прослушивался в помещении №41, сейчас его голос слышится в помещении №24. Соответственно кукла №9, весьма на товарища Трилиссера похожая, переставляется на макете из одного помещения в другое. Гостей каждый вечер – до сотни и более. Каждую минуту они перемещаются по комнатам, залам и коридорам, как стеклышки в калейдоскопе. Соответственно перемещают и кукол на макете. Каждую минуту автоматическая фотокамера с потолка фиксирует положение кукол. Потом с определенной долей точности можно установить, что именно сказал товарищ Трилиссер в помещении №24 в 23 часа 51 минуту и кто при этом присутствовал. А сказал товарищ Трилиссер следующее:

– Что этот кавказский Гуталин делает! Что делает! Он режет глотки профессионалам. Ну хорошо, он всех нас перережет. А дальше что? Что, скажите мне, дальше? Сможет ли он без нас, без профессионалов?

– Недавно Яшку Серебрянского взяли. Это же чекист хрустального выбора.

– Брось. Я знаю Серебрянского. Крыса. Скорее бы Гуталин его шлепнул. Если бы у Гуталина были мозги, то Яшку Серебрянского надо не стрелять в сталинском подвале, а против нас выпустить. Спасая свою шкуру, Яшка Серебрянский всех нас перегрызет, всех передушит.

13

Ложатся отчеты на сталинский стол. «Я знаю Серебрянского. Крыса… Если бы у Гуталина были мозги… Яшка Серебрянский всех нас перегрызет, всех передушит…»

– Товарищ Холованов, враги сомневаются, есть ли у Гуталина мозги. Я вынужден врагов разочаровать: у Гуталина мозги есть. Где Серебрянский?

– Товарищ Сталин, Серебрянский – в смертной камере. Ждет исполнения.

– Выпустить. И спустить на своих, на ежовцев.

– Есть – выпустить! Есть – спустить!

– Я последую совету товарища Трилиссера, я спущу Серебрянского на его вчерашних друзей. А самого Трилиссера пора брать.

– Есть – брать Трилиссера. А Ежова?

– Пусть гуляет. Ежова – последним. Неопределенность – хуже всего. Пусть гуляет в неопределенности. И приготовьте Ежову новые унижения.

– У меня, товарищ Сталин, целый каскад унижений для Ежова заготовлен.

– Вот и действуйте. А перспективу не теряйте. Как вы теперь понимаете свою главную цель?

– Главная цель – новый шеф НКВД товарищ Берия.

– Правильно. Что сделано?

– Бункер у бериевского дома строится с опережением графика…

– Хорошо.

– …Нами завербованы начальник бериевского спецпоезда Кабалава, его заместитель, один из шифровальщиков, кочегар паровоза и содержатель бериевского походного гарема, евнух.

– От имени кого вербовали?

– Начальник бериевского спецпоезда Кабалава завербован от имени польской разведки. В случае чего, если Берия заподозрит неладное, то даже под пытками Кабалава будет признаваться, что работал на поляков, а о нашем существовании Кабалава не подозревает. И еще: в случае необходимости мы можем его арестовать и расстрелять как польского шпиона. Доказательства в наших руках. Остальных мы вербовали от имени германской и британской разведок. В случае чего и товарищу Берия можно обвинение предъявить: что же ты вокруг себя польских, английских и немецких шпионов не выявил?

– Хорошо. Но кроме вербовок надо приставить к товарищу Берия людей, которые его ненавидят. Но так приставить, чтобы Берия был уверен: каждого человека он сам выбрал. Нужно обложить его кольцом тайных завистников и ненавистников.

– Обложим, товарищ Сталин.

– И Завенягина тоже.

14

Убить человека легко.

Приказали – убил.

Только надо аккуратность проявлять, чтобы конфуза не вышло. Когда вопрос ребром: убивать – не убивать, удостовериться следует, он ли?

Посмотрел Холованов на фотографию в личном деле: красавец майор государственной безопасности с орденом на груди, со знаками различия армейского полковника. Потом на оригинал зрачки поднял. Нет сходства. Взяли человека всего тринадцать дней назад. Всего две недели не кормили, да и то неполные две недели, а он уже никак на свою фотографию не похож. Со скелетом больше сходства. Кормить его было незачем, все равно – расстрел. Результат: лицо не похоже на то, которое с фотографии смеется. Вдобавок ему еще и «черные глазки» сделали – расквасили морду до сплошной синевы с черными отливами. Из белого лица – черное. А волосы, наоборот, из черных смоляных – теперь белые, стариковские.

И по форме его не узнать: орден рвали – гимнастерку не жалели, а петлицы полковничьи вместе с воротом отодрали. Пороли его шомполами пулеметными, одежды не снимая, потому весь он в клочьях одежды и шкуры своей. Все это в крови ссохлось в единый монолит. Сапоги его командирские еще в день ареста охрана сдернула и загнала на Тишинском рынке. Вместо сапог солдатские ботинки стоптанные: грязные, рваные, вонь испускающие. Как положено – без шнурков. Тут два резона: чтоб не сбежал и чтоб не удавился. Не велено отсюда бежать. И давиться не велено. Рабоче-крестьянскую пулю слопай, если прописано, а сам своей жизнью распоряжаться не моги. Не ты ей хозяин.

– ФИО?

– Серебрянский Яков Арнольдович.

– Звание?

– Бывший майор государственной безопасности.

– Награды?

– Орден Ленина 31 декабря 1936 года.

– За что?

– За разоблачение бывшего наркома внутренних дел врага народа Генриха Ягоды.

– Кто к ордену представлял?

– Ежов и Трилиссер.

– Все сходится. Это вы, гражданин Серебрянский. Тогда так: вот вам пистолет… – достал Холованов из ящика стола и положил перед бывшим майором государственной безопасности новенький, вычищенный, но еще заводской смазкой пахнущий «ТТ». – …Вот патроны, – отсыпал горсть. – Не спешите застрелиться, не полюбопытствовав, зачем пистолет дают. Вот новая гимнастерка с новыми знаками различия и портупея. Фуражку, брюки и сапоги получите потом. Сейчас времени нет. Смертный приговор с вас не снят… Посмотрим, как дело обернется. А в звании вы восстановлены, более того, вам досрочно присвоено новое звание – старший майор государственной безопасности, по-военному – комбриг, у американцев это называется бригадным генералом. Время не терпит. Вот ордер на арест вашего бывшего начальника, врага народа Трилиссера. Из подчиненных Трилиссера формируйте группу захвата и берите его.