Она растворилась в воздухе - Уайт Этель

Настоящей страстью в жизни миссис Стерлинг был бридж. Хотя из уважения к остальным она настаивала на низких ставках, ей всегда хотелось выигрывать, а достойно проигрывать она не умела. Главным образом из-за ее пристрастия к бриджу Рафаэль Кросс был столь частым их гостем.

Несмотря на отсутствие новостей о его дочери, Кросс всегда составлял им отличную компанию. Он обладал запасом забавных рассказов из своей жизни, большинство из которых несли на себе печать богатого воображения. Но он был и хорошим слушателем, даже если не мог удержаться от соблазна в ответ на чужую историю рассказать свою.

Лишь иногда он терял контроль над собой, и замечались признаки напряжения во внезапно обвисших лицевых мышцах и его пустой взгляд, будто искал кого-то, кого здесь не было.

— Всякий раз, когда он застывает, как манекен, он далеко отсюда, — доверительно сказала миссис Стерлинг Виоле. — А вы заметили, как он смотрит на Беатрис?

— Да, — согласилась Виола, которая всегда чутко оценивала эмоции. — В его глазах тоскливая жажда. Это трагично.

Виола испытывала к Кроссу естественное сочувствие. Кроме этого она была благодарна ему за его заботу о ней. — Когда они в первый раз встретились в холле отеля, он отвел ее в сторону и тихо заговорил:

— Вы еще сохраняете за собой вашу прежнюю квартиру?

— Да, я хотела бы, — ответила она. — Но это просто сумасшедший дом. Позвонила майору, чтобы спросить, не снизит ли он арендную плату, пока меня не будет, но телефон внезапно во время разговора вышел из строя… Думаю, майор забивает им гвозди.

— Предоставьте это мне. Я улажу этот вопрос.

Позже, когда они ужинали, Кросс спросил Виолу:

— Грини, вы оплачиваете аренду вашей квартиры, чтобы сохранить ее?

— Да. — Включился в разговор миллионер. — Спасибо, что обратили на это мое внимание, Кросс, я это сделаю.

Виола благодарно улыбнулась им обоим, потому как хотела избежать хлопот, связанных с поисками нового жилья.

Никто не задавал Кроссу вопросы насчет новостей об Эвелин, ведь он и сам избегал этой темы. Однажды однако Виола подслушала, как Уильям Стерлинг тихо спросил:

— Уже есть какие-нибудь требования, Кросс?

— Нет, слава богу, это, пожалуй, единственное что дает мне надежду. — Ответил Кросс, и, повысив голос, продолжил:

— Что это я слышу о молодом Остине, Беатрис? На этот раз это серьезно?

— Весьма серьезно для него, — ответил за нее Стерлинг. — Он будет расстрелян — это мое последнее предупреждение.

— Тогда мне не стоит приглашать его завтра на обед, — заключил Кросс.

Виола увидела, как наморщился лоб Беатрис, и порывисто сжала руку девушки. Она догадывалась о страсти, которую наследница питала к молодому пройдохе — этот Остин во всех отношениях был далек от стандартов Беатрис, но, как говорится, любовь зла, полюбишь и козла.

Хотя Стерлинги предпочитали принимать Кросса у себя, но в этот раз ему удалось пригласить их на обед в отель «Савой». Об этом обеде и шла речь, Виола на него также была приглашена.

Это приглашение ее особо не обрадовало, — ей уже дано не хватало реального, настоящего общения.  Надоели разговоры с Беатрис и рассказы Кросса, а от мистера и миссис Стерлинг ее вообще отделяла пропасть. Лучше бы это время она потратила, повидав Фома. Мысли о нем вызывали острый приступ тоски, и по ассоциации пришло ощущение — как она понимает и сочувствует Беатрис. Возможно для Беатрис Остин, как для нее Фом.

Виола с надеждой на чудо ввела в разговор его имя, задав Кроссу вопрос:

— Вы в последнее время видели Алана Фома?

— Нет, — ответил тот. — Разумеется, он каждый день звонит мне.

— Я бы хотела снова встретиться с ним. Я ему так благодарна, он накормил меня, когда я умирала с голода.

— Грини! — в ужасе воскликнула Беатрис. — Ты говоришь это всерьез? — Умирала с голода?

— Шучу? Тогда взгляни на мою фигуру… Разве тебе не расхотелось тоже быть бедной?

— Кто такой этот Алан Фом? — спросила миссис Стерлинг.

— Это парень, который пытается найти Эвелин, — объяснил Кросс. — Знаете, я хотел бы чтобы кто-нибудь другой дал ему оценку. Вы знаете, насколько я ценю ваше мнение. Мне чужды условности… Быть может, я приглашу его на наш обед?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Пожалуйста, — великодушно согласилась миссис Стерлинг. — После я поделюсь с вами своим впечатлением о нем.

* * *

Получив приглашение, Фом не был этим обрадован. Он повидал слишком много богатых людей, корчившихся, словно на горячих углях, чтобы питать уважение к богатству. Он пообещал быть на обеде только по той причине, что надеялся снова увидеть Виолу.

И вот прекрасным морозным и ветреным утром под ясным зимним небом он шел по набережной вдоль реки. Поднявшись на холм до Стрэнда, он ощутил приподнятое настроение, и оно стало еще лучше, когда у входа в отель «Савой» он увидел Виолу.

— Я уже думала, вы не придете, — сказала она ему. — Я ждала тут, чтобы поговорить с вами наедине. Скажу по секрету, у богатых уединенная жизнь. И теперь мы с вами принадлежим к одной профессии — я тоже детектив.

— Расскажите мне все об этой работе, — попросил Фом.

— Не сейчас. Позже. Кросс уже здесь.

Кросс подлетел к ним, словно торпеда,  и разговор «наедине» прервался, по сути, так и не начавшись. Кросс представил Фома семье Стерлингов. Пока Фом пил херес, он понятия не имел о том, что миссис Стерлинг изучает его реакцию на свои высказывания. В свою очередь он сделал для себя вывод, что это приятная, спокойная маленькая женщина без каких-либо особых талантов.

За обедом Фома посадили между девушками, и он сначала заговорил с Беатрис, чтобы выполнить свой долг и покончить с этим. Разговор оказался не простым. — Фом тщетно пытался вспомнить название новой картины Роберта Тейлора, о которой высказывала свое суждение Беатрис, но, слава Богу, она спасла ситуацию, оставив живопись в покое и заведя речь о политике. Когда вскоре Беатрис потребовала от него обосновать то, что он утверждал, Фом обнаружил, что она знает об этом предмете больше него самого и что он не может отделаться общими фразами.

Он почувствовал облегчение, когда Рафаэль Кросс вдруг решил напомнить о себе. Обрушившись на своих гостей, он управлял беседой так, что она постоянно крутилась вокруг него. На правах хозяина Кросс старался быть в центре внимания, вовлекая всех в общий разговор. Он был в прекрасной форме и отлично изображал беззаботного человека, рассыпая свои лучшие остроты и заставляя всех смеяться.

Внезапно он умолк, не окончив фразы, — чей-то пронзительный голос громко произнес его имя:

— Ну и ну! Да это же Рафф Кросс!

Все присутствующие обернулись и посмотрели в одном направлении. Высокая худая женщина, среднего возраста с сединой в волосах, приближалась к их столу. Она была одета как обычный опытный американский турист. Ее костюм был хорошо скроен, а ее шляпка была модной и располагалась на тщательно завитых волосах под правильным углом. Ее вуаль определенно была новой, туфли и сумочка сочетались по цвету с ее одеждой. Ее утонченность, однако, накладывалась на простую основу — кожа была загорелой, а глаза окружали морщинки, появившиеся под влиянием солнца и ветра прерий.

Лицо Кросса вспыхнуло от радости. Вскочив со стула, он обнял женщину за широкие плечи и порывисто расцеловал ее, словно мальчик.

— Нелл, — воскликнул он, — Нелл Гейнор! Ни на день не постарела. Ты совсем не изменилась.

— Как и ты, — просияла женщина. — Ей-богу, приятно снова тебя увидеть.

— Он шедеврален, — прошептала Виола. — Это жизнь. Увидев такое на сцене, вы сказали бы, что все слишком театрально.

С чувством вины вспомнив о том, как он уклонялся от собственной незамужней тетки, Фом наблюдал за этой встречей. Не было сомнений в искренней теплоте приветствий Кросса. Казалось, он позабыл о том, что развлекал мультимиллионера, и нетерпеливо спросил:

— Как ты здесь оказалась, Нелл? Прилетела?

— Нет, приплыла на корабле — тем же классом, что всегда. Турне по Европе. Потрясающий маршрут: Франция, Италия, Германия, Нидерланды, Скандинавия — и потом домой. В Лондоне я только на три дня.