Девчонки и прогулки допоздна - Жаклин Уилсон

– Мне нужна только ты, – напевает он, улыбаясь.

– О… о… о!.. – подпеваю я, и мы оба чуть не катимся от хохота.

В автобусе мы всю дорогу болтаем о кино и любимых фильмах. Кое в чем мы не сходимся. Он фанат «Звездных войн», а для меня все это тоска зеленая. Зато его тошнит от моих обожаемых «Маленьких женщин». Мне страшно ему признаться, что мой самый любимый фильм – «Пианино». Я не переживу, если он будет над ним насмехаться. Отношения между Флорой и Анной – совсем как у меня с мамой, насколько я это помню. Но Рассел говорит, что тоже любит этот фильм – за его своеобразие. Дамские шляпы, кринолины и пианино на безлюдном берегу – такие запоминающиеся картины. Рассел увлекается теорией кино. Само собой, он поклонник Тарантино. Он цитирует отрывок про «Макдоналдсы» в Европе и приятно поражен, что я тоже знаю этот монолог наизусть. Затем мы переходим к началу фильма и разыгрываем сцену ограбления. Мы так увлекаемся, что маленький старичок на переднем сиденье подскакивает, будто ему и впрямь командуют «Руки вверх!», а дама средних лет с рыбьим лицом советует нам выбирать выражения.

Так мы доезжаем почти до места. Следующая остановка – моя. Не прекращая хихикать, мы направляемся в парк. Мы оба надеемся, что он превратился в волшебную поляну – как на рисунке Рассела, но перед нами самый обыкновенный старый парк. При свете дня он выглядит абсолютно не романтичным. Младенцы ревут, мамаши на них орут, старый бомж что-то бормочет, ветер шевелит рваные обертки от мороженого, на траве повсюду собачьи экскременты.

– Не самый впечатляющий вид, – говорю я.

– Пойдем к деревьям, – предлагает Рассел.

Но там уже околачивается компания парней, один в натянутом на голову капюшоне, другие выглядят не менее подозрительно. Похоже, занимаются какими-то темными делишками.

– Наверное, пойти к деревьям не самая блестящая мысль. Куда же нам податься? – размышляет Рассел.

В конце концов мы уходим из парка и идем на старые огороды. Кто-то здесь посадил капусту. Воздух наполнен неприятным кислым запахом. Мы стоим, глядя друг на друга и часто дыша. Нам неловко целоваться при свете дня, тем более в присутствии парней и девчонки в комбинезоне, копающихся на грядках. Рассел оглядывается по сторонам и делает шаг ко мне. Его глаза сливаются в один, когда он своими губами касается моих губ. Голова у него так повернута, что очки врезаются мне в переносицу. Но вскоре я вся отдаюсь поцелую, перед глазами плывут какие-то пятна, капуста превращается в прекрасные зеленые розы, а шум и крики звучат как пение птиц.

– Так мы опять потеряем чувство времени, – говорю я, когда мы наконец переводим дыхание.

– Не все ли равно? – Рассел опять меня целует.

– Мне не все равно, – отдышавшись, выговариваю я. – Не хочу, чтобы у тебя опять был скандал с отцом.

– И мне не все равно, – говорит Рассел. – Я тоже не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Сейчас пойдем. Через минуту. Еще один поцелуй.

После нескольких поцелуев мы двигаемся домой. Рассел доводит меня прямо до дверей, и мы договариваемся встретиться на следующий день. В то же самое время. В том же самом месте. Тот же мальчик и та же девочка. Та же самая любовная история.

Я вальсирую по дому, уверенная, что Анна, взглянув на мои растрепанные волосы, сияющие глаза, пылающее лицо и опухшие губы, сразу же начнет ворчать. Но Анна поглощена своим творчеством. Она ползает на коленках по ковру в гостиной, собирая отдельные детали джемпера – на кухонном столе разложены эскизы. Цыпа сидит в углу скрестив ноги, во рту у него гигантская ириска, вязнущая в зубах. Он вооружен спицами толщиной с карандаш и ярко-красной пряжей и что-то варганит.

– Мотри, мотри, Элли, – говорит он, роняя сладкие слюни на подбородок, – я мею вязать.

– Молодец, Цыпа.

– О, если бы я тоже умела вязать, – стонет Анна. – Господи, зачем я только впуталась в эту аферу! Я просто сошла с ума! Элли, ангел, помоги мне придумать парочку рисунков!

– А что, если сделать ангела? Впереди ангелочек с золотым нимбом из люрекса и крылышками, похожими на перья, а сзади – чертенок с серебряными рожками и копытцами из люрекса?

– О, Элли, блестяще!

Весь вечер я помогаю Анне – прямо образцовая дочь с оригинальными задумками. Домой возвращается папа. Он поглаживает меня по непокорным волосам и деликатно интересуется, было ли у меня свидание с Расселом.

– Да, было, в «Макдоналдсе», – отвечаю я.

– Ах, любовь среди биг-маков, – шутит папа. – Главное, ты поспела к вечернему чаю. Умница.

Я получаю несказанное удовольствие от своего нового амплуа. Наконец-то я нашла способ прекрасно проводить время и одновременно быть умницей.

Зато Магда и Надин, видимо, решают стать плохими девочками. На следующей день в школе обе рассеянно слушают мой подробный отчет о встрече в «Макдоналдсе» с моим бойфрендом Расселом. Мне хочется немного похвастаться, что сегодня у меня тоже свидание с Расселом, но Магда и Надин принимают эту новость довольно равнодушно. У них другие планы.

Когда звенит звонок с урока, Магда долго копается, а потом заявляет, что у нее дела, и предлагает нам отправляться домой без нее. Мы смотрим на нее с изумлением:

– Какие дела?

– Что ты задумала, Магда?

Магда лукаво смотрит на нас:

– Ну, ладно, ладно. Я просто собираюсь дождаться, пока материализуется мистер Виндзор.

– Магда, ты чокнутая.

– Он ведь учитель.

– Никакая я не чокнутая. Думаю, у нас все отлично срастется. А то, что он учитель, даже лучше. Зачем попусту тратить время на каких-то школьников? – Она перехватывает мой взгляд. – Извини, Элли! Я не имела в виду тебя с Расселом.

– Знаю, знаю, – говорю я. Хотя, по-моему, она намекала именно на нас.

Мы с Надин не смогли уговорить ее пойти с нами.

– Она ненормальная, – выхожу я из себя. – Лезет на рожон. Как будто мистер Виндзор и в самом деле может закрутить с ней интрижку. Для начала он моментально вылетит из школы.

– М-м-м-м… – мычит Надин.

Такое впечатление, что мысли ее где-то далеко. Мы выходим во двор. Надин вздрагивает. Внезапно я понимаю причину ее волнений. Рядом с воротами опять маячит Лиам.

– Ой-ой-ой… Не беспокойся, Надин. Я с тобой.

Она пропускает мои слова мимо ушей. Я смотрю на ее пылающие щеки. Похоже, сейчас я ей элементарно мешаю!

– Надин, не смотри на него. Пойдем.

– Что он здесь делает? – спрашивает Надин.

– Ясное дело – тебя подстерегает.

– Я его так любила, – стонет Надин. – Первое время он казался таким благородным, таким романтичным.

– Надин, взгляни правде в глаза. Ты что, ненормальная? Перестань на него пялиться.

Вдруг она открывает рот от удивления.

– Что с тобой? – я беру ее за руку. Она вся дрожит:

– Он не меня подкарауливает. Смотри!

Я оборачиваюсь – и вижу, как Лиам кому-то машет рукой. К нему бежит маленькая блондинка из восьмого класса.

– О боже, – вздыхаю я. – Он законченный мерзавец. Пойдем, Надин.

Но она вырывает руку, не отрывая глаз от Лиама и от крошечной восьмиклашки. Лиам целует свою пассию. Отвратительно. Он это делает специально, чтобы уколоть Надин. И добивается своего. Надин выглядит абсолютно убитой.

– Пожалуйста, Надин. Уйдем отсюда.

– Мне надо с ним поговорить.

– Что?! Ты с ума сошла!

– Пусти, Элли.

– Не глупи. Пойдем отсюда. Пожалуйста. Очень тебя прошу.

– Он не имеет права с ней встречаться, – упорствует Надин.

И направляется к парочке.

– Надин! – ору я: ее дурость выводит меня из себя.

Она оборачивается, качает головой и продолжает идти по направлению к Лиаму. Нет, это невыносимо. Нельзя же быть такой идиоткой!

Я обязана идти за ней. Надо вырвать ее из лап этого лицемера и посадить под замок – пусть посидит, пока не очухается. Но она не станет меня слушать. К тому же я уже опаздываю. Мне надо в город к Расселу.

Я делаю еще одну попытку:

– Надин, пожалуйста.

Пустая трата слов. Она даже не оборачивается. Что ж, я сделала все, что в моих силах. Я еду в город, но на сердце у меня кошки скребут, а в голове крутится фильм ужасов: Надин и Лиам оставляют несчастную восьмиклашку и уходят вместе…

Почему меня так гложет совесть? Я ведь ни в чем не виновата. Надо выбросить Надин из головы. И Магду тоже. Лучше буду думать о Расселе.

Он ждет меня в «Макдоналдсе».

Он уже купил картошку фри и разложил ее на салфетке так, что получилось слово «привет». И три крестика. Он наклоняется ко мне, и я думаю, уж не собирается ли он поцеловать меня прямо здесь, в «Макдоналдсе». Но у фонтанчика крутятся парни из школы Халмера, и Рассел быстро отодвигается от моих губ и кивает мне головой. Я киваю ему в ответ. Он благодарно кивает еще раз, точно мы оба пробуемся на роль Нодди[9]. Наконец я опускаюсь на сиденье рядом с ним, захватываю пригоршню картофеля и начинаю ему рассказывать про Магду и Надин и про то, что у них у обеих вдруг съехала крыша.