Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II - Детлеф Йена

Сначала Потемкин служил в войсках, которыми командовал один из князей Голицыных [42]. Однако обязанности, которые ему были поручены, не казались ему достойными. 24 мая 1769 года из штаб-квартиры генерала Прозоровского на Днестре он написал непосредственно императрице (что совсем не соответствовало его положению в военной иерархии). Он вполне определенно словами изложил итог первого периода их взаимоотношений, определил собственное место в этом до сих пор неравном партнерстве и бесцеремонно изложил свои намерения: «Всемилостивейшая Государыня! Беспримерные Вашего Величества попечения о пользе общей учинили Отечество наше для нас любезным. Долг подданнической обязанности требовал от каждого соответствования намерениям Вашим. И с сей стороны должность моя исполнена точно так, как Вашему Величеству угодно. Я Высочайшие Вашего Величества к Отечеству милости видел с признанием, вникал в премудрые Ваши узаконения и старался быть добрым гражданином. Но Высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне Вашего Величества усердием. Я обязан служить Государыне и моей благодетельнице. И так благодарность моя тогда только изъявится в своей силе, когда мне для славы Вашего Величества удастся кровь пролить. Сей случай представился в настоящей войне, и я не остался в праздности. Теперь позвольте, Всемилостивейшая Государыня, прибегнуть к стопам Вашего Величества и просить Высочайшего повеления быть в действительной должности при корпусе Князя Прозоровского, в каком звании Вашему Величеству угодно будет, не включая меня навсегда в военный список, но только пока война продлится. Я, Всемилостивейшая Государыня, старался быть к чему ни есть годным в службе Вашей; склонность моя особливо к коннице, которой и подробности, я смело утвердить могу, что знаю. В протчем, что касается до военного искусства, больше всего затвердил сие правило: что ревностная служба к своему Государю и пренебрежение жизни бывают лутчими способами к получению успехов… Вы изволите увидеть, что усердие мое к службе Вашей наградит недостатки моих способностей и Вы не будете иметь раскаяния в выборе Вашем Всемилостивейшая Государыня, Вашего Императорского Величества всеподданнейший раб Григорий Потемкин».

Этот человек не был безвольным любовником императрицы. Вежливо, уверенно и благовоспитанно он напоминал о себе и требовал без стеснения более важных заданий, которые возвысили бы его в глазах императрицы. Именно таких мужчин она искала, потому что дела с подготовкой России к войне шли не совсем хорошо. Возвратимся еще раз к первой русско-турецкой войне.

Крымские татары в январе 1769 года напали на русскую колонию Новая Сербия и разорили ее. Сильная турецкая армия шла на Подолью, где объединилась с восставшими поляками. Екатерина отправила туда войска Голицына и Румянцева. Военачальники одержали победы под Азовом и Таганрогом, но ироническая картина о русско-турецкой войне, которую нарисовал прусский король Фридрих II, произвела впечатление также на Потемкина.

Фридрих писал с сарказмом: «Генералы Екатерины знали только основы лагерного искусства и тактики, а султан был еще более невежественным. Чтобы понять эту войну, нужно представить одноглазых, которые бьют слепых и получают полное преимущество». Одноглазый Потемкин обладал острым умом. Он на местах видел недостатки русской армии. Он требовал применения для себя — и он получил его.

Императрица услышала призыв и исполнила пожелание в соответствии с собственными интересами. Потемкин получил командную должность, и у него появилась возможность отличиться, что для человека с такой энергией и мужеством было не так уж и трудно. За храбрость, проявленную в бою под Хотином, он получил чин генерал-майора [43]. После того как войска генерала Репнина — военачальника школы Румянцева и Суворова — взяли город Измаил, императрица наградила Потемкина, который принимал участие в штурме, орденом Святой Анны и орденом Святого Георгия [44]. Его командир фельдмаршал Румянцев докладывал императрице 9 сентября 1770 года: «На основании описания состоявшихся боев Ваше Величество может представить себе картину, в какой мере генерал-майор Потемкин принимал в этом участие. Он, по личному желанию, использовал любую возможность, чтобы принять участие в бою!»

Заслужил ли Григорий Потемкин действительно эту похвалу, или умный Румянцев точно знал, какую информацию ждет императрица о своем протеже, остается нам неизвестным. Скорее всего в данном случае оба эти предположения имели место. Румянцев играл при дворе как минимум вторую скрипку, даже при отборе любовников для императрицы.

Фактом является то, что доклад Румянцева был оглашен в Сенате и что императрица была восхищена, и неожиданно было принято решение пригласить прославленного молодого генерал-майора в Петербург для личного доклада об общем военном положении на театре военных действий. Такова была воля императрицы!

Говорили, что такое решение было воспринято военачальниками как несправедливое и дискриминирующее. Князь Голицын с легкой иронией говорил: «Никогда русская кавалерия не проявляла такой стойкости и смелости, как при генерал-майоре Потемкине».

Теперь уже никто не сомневался в его энергии и военных способностях. Воля к достижению успехов во славу Отечества и императрицы, а также покровительство императрицы обуславливали его дальнейшую карьеру. Ловкость честолюбивого молодого генерала не прибавила ему друзей, но его служба содействовала военным успехам России — по меньшей мере на некоторых участках фронта. По существу, речь не шла о каком-то определенном боевом успехе, а о желании Екатерины выслушать Потемкина. Он поспешил в Петербург, где императрица дала ему личную аудиенцию, что сразу же дало пищу новым слухам. Сплетники взволнованно шептались о бурной любовной сцене, хотя на самом деле ничего такого не было.

Сразу после аудиенции Потемкин официально получил право (которым он и раньше пользовался) писать письма непосредственно императрице. Императрица отвечала ему в обход «служебного порядка». Кроме того, она передала через Потемкина собственноручно написанное рекомендательное письмо для генерал-фельдмаршала Румянцева. 23 ноября 1770 года она писала: «Я рекомендую Вам подателя сего письма, господина генерал-майора Потемкина как человека, исполненного желания отличиться; его усердие мне известно. Надеюсь, что Вы будете советчиком ему, его самого не будете использовать, так как он рожден с талантами, которые могут принести пользу Отечеству».

Едва ли было возможно более откровенно сформулировать личные пожелания. Само собой разумеется, Румянцев все сразу понял. Намеки в письме Екатерины содержали достаточное количество указаний на то, чего ожидали от начальников Потемкина. Пока продолжалась война, Потемкин ездил в Петербург и много писал императрице. Он занимал исключительное положение среди русских военачальников, и Румянцев прилагал все усилия, чтобы не испортить игру. Он писал Екатерине о Потемкине расплывчато и осторожно: «Он везде, где мы ведем войну, ведет себя замечательно и всегда был в курсе наших дел, что дает мне основание выполнить его просьбу о предоставлении отпуска для поездки в Санкт-Петербург».

В том, что не было доказательств конкретных успехов, был виноват отчасти Румянцев. Очевидно, что Потемкин был в разных местах, внимательно изучал состояние армии, проявляя мужество и храбрость, — но при этом у него было мало конкретных командных обязанностей. Ему необходимо было лично присутствовать на полях сражений для того, чтобы обеспечить свою дальнейшую карьеру в окружении императрицы.

Было бы несправедливо по отношению к Екатерине и Потемкину, если нахождение молодого генерал-майора в действующей армии ограничить исключительно обязанностями соглядатая императрицы. Он был храбрым солдатом и верно служил России, недостатки в русской армии возмущали его. Здесь, на полях сражений первой русско-турецкой войны, он получил те фундаментальные знания, которые пригодились ему в дальнейшем для проведения реформы военного дела.

На самом деле Екатерина и Потемкин преследовали множество различных целей, даже в личных отношениях. Переписка Потемкина с Екатериной свидетельствует о том, что он сам старался добиться особого положения в армии, а получив поддержку императрицы, активно его закреплял. Эти события происходили в то время, когда Екатерина начала свертывать свои реформы в духе Просвещения и всецело посвятила себя имперской экспансии на юге и в Польше. Потемкину было не слишком добиться признания императрицы, поскольку он был не просто исполнителем предначертаний Екатерины, но и обогащал их собственными идеями и практическими мерами.