Ведьма. Истоки - Галина Валентиновна Чередий

— И так только и делает, что рычит да гавкает, пустозвон.

Он был обнажен по пояс и босиком. В руках большая кружка с поднимающимся над ней опалесцирующим паром.

— Собакен мне кушать готовить не сможет, — ответила, проходясь по ведьмаку от ступней до лица бесстыжим взглядом. — А у меня пока кухни нормальной нет.

Данила понимающе ухмыльнулся, присел на бортик ванны, протянул мне кружку.

— Давай, Люсь, мелкими глотками, но до дна. Мой же готовит, ты же ему велишь только при нас псом ходить, а работает пусть в обычном облике.

Я понюхала питье, остро пахнущее травами и медью, скривилась, но покорно выпила, как было велено. Под конец стало перехватывать дыхание, но Лукин настойчиво придержал кружку, не давая остановиться.

— Моя же ты умница! — похвалил он, убирая посудину, и его голос прозвучал как-то гулко, будто он в пустую бочку говорил, но эффект был недолгим. Странным образом гулкость звучания трансформировалась в щекотную вибрацию во всем теле, а потом меня всю залило расслабляющим жаром. Он пронесся по мне ураганом, и даже тряхнуло чуток, однако почти сразу схлынул, и осталось только легкость и небольшое опустошение, ну точно как от небольшой дозы алкоголя. — Помыться к себе-то пустишь?

— Только помыться? — вылетело из меня раньше, чем сработали тормоза разума.

— Ух ты! А зельеце-то я сварганил, видать, забористое, — фыркнул Лукин, не мешкая сдернул джинсы вместе с бельем, сверкнув индикатором полной боевой готовности, и, опершись на руки, так чтобы очень эффектно забугрились мышцы, опустился в воду, усевшись в противоположном углу большой ванны.

А я подумала, что раз те самые пресловутые тормоза сразу не сработали, то и пусть пока идут к черту, и скользнула к ведьмаку, садясь лицом к лицу поверх его бедер. Данила шумно выдохнул и откинул голову на бортик. Отказывается встречаться взглядами? Это что, такая форма отказа? И то, что сейчас тяжело пульсирует между нами, не в мою честь?

— Я даже не спросила, как ты после того ужаса в клубе, — тихо сказала, обхватывая его шею и прижимаясь губами к уже успевшему стать чуть колючим подбородку.

— Ну, все же части тела на месте, как видишь, василек, так что в порядке. — Голос ведьмака огрубел, но он и не шевельнулся обнять меня в ответ или хоть как-то проявить заинтересованность. — Меня вторым взрывом оглушило, а пока очухивался, тебя Василь уже спер. Сукин сын!

— Да брось, он нормальный, хоть и напугал по-началу, — пробормотала, пройдясь поцелуями от его скулы вниз к горлу с нервно ходящим ходуном кадыком.

— Тебя напугал? — сильное тело напряглось подо мной, Лукин слегка согнул колени, вынуждая окончательно столкнуться грудь к груди и таки взбрыкнул подо мной, отчего меня прошило острым импульсом удовольствия и выгнуло. Он же вернул мне мою недавнюю ласку, загреб мокрые пряди, не позволяя опустить голову, и прошелся краткими жгучими поцелуями по коже шеи. — Это я едва не обосрался, когда не нашел тебя сразу. Я вот сейчас мозгами понимаю, что ты не виновата, но знаешь, как хочется…

— О-о-ох! Чего? — выдохнула, опуская веки и изгибаясь еще сильнее, чтобы получить еще больше давления твердой плоти внизу, и позволяя рту Данилы добраться до моей груди.

— Пороть и карать! — рыкнул он, царапнул щетиной между грудей, но не поцеловал, а вскинул голову и почти отпустил мои волосы, позволяя наконец нашим взглядам встретиться. — Василек, что это, а? Сила оголодала?

Меня уже изрядно раскачало волнами возбуждения, и я тяжело дышала, но честно прислушалась к себе.

— Нет. Она, походу, вообще вроде бы как спит, — глядя прямо в его глаза, ответила не скрывая ничего.

Все же глаза у него потрясающие, радужка такая темная-темная сейчас, об обычном карем напоминают только крошечные золотистые искорки. Веки отяжелевшие, взгляд сквозь густые ресницы тоже тяжелый, буквально втекает в меня от такого прямого визуального контакта, подобно расплавленному камню вулканической лавы, и поджигает все и так разогретое на своем пути. Новый уровень возбуждения, такой, где ничему осмысленному или сдерживающему не место. Не выдерживает оно таких температур.

— Значит, сейчас только ты и я? — вопрос Лукина вместе с дыханием перелит из уст в уста и тут же возвращен мною.

— Здесь только ты и я? — Только два голых вожделения, ни амбиций, ни обменов дашь на дашь, ни обольщения, ни хитрости?

Сильные руки подхватили меня под ягодицы и приподняли, чуть сдвигая, позволяя его плоти безошибочно отыскать вход в меня, и безжалостно рванули назад, заставляя ослепнуть и закричать от мощи первого вторжения.

— Здесь — только я, василек. — Сиплый шепот мне в кожу — последнее предупреждение и щадящее краткое промедление перед тем, как начать сжигать окончательно жесткими пронзающими толчками.

Горела, полыхала, металась на нем, как пламя на сильном ветру, разгораясь от него только сильнее. И только когда после оглушительного взрыва жар пошел на убыль, захотелось положить ладонь прямо туда, где сейчас тяжело и гулко билось его сердце за ребрами, и спросить: ”А здесь только я?”, но вероятность получить слишком честный ответ от циничного любовника мигом отрезвила. Ну или я просто струсила, и вместо этого подняла голову с его плеча, подставляя губы под поцелуй. Ведь если в нашей игре словами, допускаю, что она вообще что-то значила, ведьмак предъявил права на мое тело, то я нуждалась в гораздо большем. А какое право у меня задавать такой вопрос, не имея для него ответа в своем сердце?

Глава 7

— Василек, подъем! — скомандовал во второй уже раз безжалостный ведьмак.

Прошлый был по моим ощущениям минут пятнадцать назад, и я после его команды благополучно задрыхла снова.

— Не хочу, — буркнула я, не открывая глаз. — У меня больничный.

— Хрен там! Ты уже абсолютно здорова. Вставай!

— Тогда у меня выходной. Я его вчера честно заработала, переспав с непосредственным начальством.

— Это ты-то в процессе работала? Совесть есть?

— Ты сам постоянно говоришь, что совесть — вещь для подлунного совершенно бесполезная.

— Надо же как ты вовремя об этом решила вспомнить!

— Правда?

— Нет, блин! Вставай, я сказал. Привезли заказанную тобой беговую дорожку, а без присутствия твоей хитрой задницы никто не может ничего внести в твой дом, балда!

— Я заказала беговую дорожку? — вот тут я таки