Профессорская служка - Мари Ардмир

Вздохнув, оделась теплее и вновь решительно поднялась наверх, чтобы исполнить первый пункт плана. В этот день мне удалось выдуть пыль из всех щелей, спустить вниз книги из четырех стеллажей и одного сундука, поссориться с горничными и даже кое-что разобрать. Составляя перечень предметов, нужных для сортировки, я нахваливала себя за энергичность, напористость и стойкость… И, кажется, уснула с улыбкой, подгребая книги под себя.

Проснулась на рассвете из-за повторившегося сна со «счопом» и вспышкой. «Да что ж такое!» — возмутилась тень и убежала наверх. В тот раз, с трудом разгибая спину, я пообещала себе, что более спать внизу не останусь. Обещание было твердым и стойким, но в следующие три ночи я по-прежнему засыпала на книгах в холле, а просыпалась, как ни странно, в своей комнате поверх одеял. Сон со «счопом» уже не тревожил, сменившись странным отсутствием каких-либо воспоминаний о том, как я переместилась в свои покои.

И я была бы далека от разгадки этого обстоятельства, если бы не направилась в кухню раньше обычного. Итак, спускаюсь в кухню, а там… Оборотница в полуобороте тушу теленка голыми руками разделывает! С потомками ночи я за всю свою жизнь встретилась дважды, и если в первый раз волк с ревом напал, то эта брезгливо скривилась, потянув воздух носом:

— Вы кто такая?!

— И-и-ирэна Адаллиер. — Я вжалась в стену, мечтая с нею слиться, и прошептала еле слышно: — Профессорская служка.

— То, что профессорская, я и без тебя чую. — В ее лапе хрустнули кости позвонков. — Пропахла вся!

— Ч-чем? — Быть может, домом или пылью, я же все время занимаюсь книгами.

Она не ответила, продолжив сквозь зубы обличать меня в каком-то неугодном деле:

— И не стыдно в одной койке с мужчиной и без росписи?!

От страха меня хватило лишь на возмущенное заикание:

— Я! Да я… я…

— Вы! — прорычала она сердито и окровавленной рукой указала на меня. Впору было бы испугаться повторно и удалиться. Но вот тут мое чувство самосохранения отступило перед вспышкой праведного гнева.

— Да как вы смеете обвинять меня в чем-либо подобном? Да вы знаете, кто я?!

— Знаю, — оборвала она грубо, — вы шлю…

И что она хотела сказать своим «вышлю»? Кого вышлю? Я не успела услышать, кого она собирается выслать, как вдруг злобную волчью пасть закрыло рукой… Ганса. Он опять бесшумно подобрался, да так, что его не заметили ни я, ни она. Как ни странно, кусать дворецкого оборотница и не подумала, притихла и даже полуоборот свой скинула, став человеком.

— Кхм, матушка Агафья, вы опять спешите с выводами, — заявил огневик, убирая руку от лица приятной с виду, невысокой и полноватой женщины лет шестидесяти, в чепчике с кружевами, цветастом домашнем платье и белом переднике.

— Не может быть! — скептически протянула она.

— Может. Ирэна разбирает завалы на чердаке и заснула в холле, а Дейр по доброте душевной донес девушку до кровати… — терпеливо пояснил дворецкий.

— До чьей кровати?

Вот так мне стало известно, что умереть под силу не только от страха, но и от стыда. О Всевышний! Желая удалиться, я сделала шаг в сторону и остолбенела: возле меня в деревянную панель стены со свистом воткнулся тесак.

— Не так быстро, милочка, — рыкнула повариха, вертя в руках уже топорик. — Ганс, я жду ответа.

— До ее кровати, — фыркнул дворецкий, попытавшись отобрать у нее холодное оружие, — до кровати Ирэны, я свидетелем был… вчера.

Оборотница прищурилась, и без слов стало ясно: дворецкому она ни за что не поверит, а меня с радостью убьет. Желая пожить еще немного, я аккуратненько обошла тесак, сделала шаг и… оказалась перед воткнутым в панель топориком.

— Агафья, успокойтесь и не кидайтесь в девушку ножами. — Огневик начал терять терпение.

— Так она же пропахла вся.

— Да просто все! В ее гардеробе Дейр установил краткосрочный портал…

— Портал ничего не объясняет… — парировала она, выуживая из-за пазухи охотничий кишкорез — нож с широким, чуть изогнутым к концу лезвием.

— Если вы продолжите меня перебивать, понятнее не станет, — укорил Ганс и рывком вырвал нож из ее обманчиво нежных рук: — Его переходник время от времени не срабатывает…

— И что?

Ганс хмыкнул, поясняя:

— И наш профессор несколько раз шагнул не в пространство портала, а в вешалки леди.

— Что?! — Я не вопила, но они оба вздрогнули от моего голоса, и в кухне наступила абсолютная тишина.

— Мало того что он через мои покои ходит, ко мне без спроса прикасался, так еще и рылся в моих вещах!

— Ну… — попытался оправдать его дворецкий.

Из кухни вылетела стремительно, не обращая внимания на удивление оборотницы: «Настоящая леди с принципами?» и обреченное Гансово: «Как видите, да».

Столовая, кабинет, библиотека, хозяйская спальня… я напугала горничных, но не нашла профессора и, кипя негодованием, влетела в свою комнату и обнаружила его у двери в мою гардеробную.

— А вот и вы! — улыбнулся Лесски, поправив и без того идеально завязанный шейный платок. — Я уж боялся уйти, не застав вас сегодня…

Еле сдержалась, не хлопнула дверью и не потянулась за статуэткой, стоящей на каминной полке. Сцепила руки перед собой, попыталась улыбнуться, но, видимо, на моем лице крупными буквами было написано, что пришла я отнюдь не с миром. И девятый стер улыбку с лица, спросил:

— Ирэна, что-то случилось?

— Вы! — судорожный вдох и почти правда: — Ничтожнейший человек. Беспринципный, бессовестный, бессердечный и безответственный женоненавистник!

— Ирэна, что происходит? — спросил профессор с недоумением.

— Объяснение! — зло выдохнула я, сжимая кулаки и пряча их в складках платья. — Вы использовали меня, чтобы спасти свою шкуру в первое же утро. Но пальца о палец не ударили, чтобы позаботиться о моей репутации!

— Не понимаю…

— Конечно нет! — прошипела, сделав шаг навстречу. — Я сама только сейчас осознала причину холодного поведения всех служащих этого дома! Вы построили портал в мою комнату, — еще шаг, — пропитали одежду своим запахом, — еще один крохотный, — и ничего, ничегошеньки не объяснили людям!

Я остановилась напротив Лесски, гневно глядя в его светлые глаза и мечтая растерзать, а он опять пошутить вздумал.

— Из людей здесь только кучер, я, вы и Ганс… и надо заметить, последний является человеком лишь наполовину. — На лице девятого расцвела улыбка. — Так о ком речь сейчас?

Это немыслимо!

Отзываясь на мой гнев, воздушные потоки взбунтовались, закручиваясь спиралями, и все предметы в комнате задребезжали, заходили ходуном, заскрипели протяжно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});