Забытая сестра, или Письмо на чужое имя - Диана Чемберлен

– Она утверждает, что меня удочерили.

Дженни округлила голубые глаза.

– Что? – поперхнулась она и кашлянула. – Да она в своем ли уме?

Мне показалось или она побелела?

– Вернис сказала, что ей в этом призналась моя мама.

– Да они ведь даже знакомы-то не были! – Дженни нахмурилась и снова достала из шкафа трубку, пальцы ее дрожали.

Я не сразу решилась продолжать разговор:

– Вернис с этого и начала. Они были совсем незнакомы. Но она увидела ее на приеме. Кого-то провожали на пенсию, и их места за столом оказались рядом. Вернис была подавлена; ребенок, которого они так ждали, родился мертвым. Вернис поделилась этим горем с мамой – а она и сказала ей, что я у них приемная дочь, и посоветовала сделать то же, взять чужого ребенка на воспитание, усыновить, возраст, требующийся по формальностям, еще позволял… Таким образом моя мама вдохновила Тома и Вернис на то, чтобы усыновить Люка.

– Нелепость какая, – протянула Дженни. – Это просто нелепость! Сама подумай, даже если бы это было правдой, твоя мать не стала бы рассказывать об этом первому встречному! Господи, да ты же знаешь, какой она была скрытной!

– Кажется, этого я тоже не знаю, – пожала я плечами. – Со мной она была…

– Послушай, Райли, я была лучшей подругой твоей матери, мы дружили со школьных лет. Но она все равно не рассказывала мне и половины того, что с ней происходило! Поэтому сама мысль, что она признается в чем-то настолько личном совершенно незнакомой ей женщине, просто глупа.

– Возможно… – уклончиво отозвалась я.

Я почувствовала облегчение, но главным образом из-за того, что мама не всегда была откровенна с Дженни. Кто знает, может быть, в тот момент она дала слабину, была тронута несчастьем Вернис и захотела ей как-то помочь? Вернис такая милая, и мне было понятно, почему мама решилась довериться ей.

– Ну, хватит всей этой чепухи! – воскликнула Дженни и, взяв блокнот, подошла к банкетке перед фортепиано, потрогала и двинулась дальше. – Теперь мне нужно осмотреть дом и составить список того, что следует сделать в первую очередь. Пойду взгляну на коллекции наверху. Жду не дождусь, когда вы познакомитесь с Кристин. Вы точно друг другу понравитесь. Кстати, она знает, как оценивать вещи и как сделать рекламу для успешной распродажи имущества. Я тебе уже говорила, – зачастила она в своей энергичной манере.

– Если вам понадобятся ключи от шкафов, то я их нашла. Они наверху. – Я вспомнила про ключ от трейлера, который оставила Вернис. – А вы не знаете, папа давал кому-нибудь свой трейлер?

– Боже, конечно нет! Он обожал эту старую развалюху. Называл ее своей берлогой. И даже меня в нее не пускал.

– Странно, – произнесла я задумчиво. – У него там куча CD-дисков. Причем в основном блюграсс и кантри. Вы знали, что отец слушал блюграсс?

– Нет, – призналась Дженни. – Думаю, поскольку это не моё, он этого и не слушал при мне. Твой отец был человеком разносторонних вкусов. – Она взглянула на меня. – Но мы ведь уже выяснили, что ты не очень хорошо его знала.

Это была и не подколка даже, а самая настоящая оплеуха, и вся моя симпатия к этой женщине окончательно испарилась. Она мне не нравилась! И я ей не доверяла – просто не могла доверять.

– Ну, – Дженни взяла меня за руку и подвела к стене из шкафов, – ты пока разбирай бумаги, а я пойду наверх.

Выглядело это так, будто она указывала мне, что делать. Но, с другой стороны, мне было совершенно неважно, с чего начинать работу. С бумаг так с бумаг. Сьюзен предупредила меня, чтобы я сохранила все счета за три года, поэтому остальное я смело могла выбросить. Как только Дженни ушла, я открыла первую дверцу и невольно вскрикнула – на колени мне повалился поток документов. Чтобы уничтожить это море макулатуры, понадобится просто сверхмощный бумагоизмельчитель! Тяжело вздохнув, я принялась складывать все в одну кучу. Было бы ужасно неприятно, если бы в ворохе этого хлама, которым набиты все десять шкафов, оказались погребенными мои документы по удочерению. Хорошо бы, если бы их там не было.

Приблизительно час спустя, когда у меня уже все плыло перед глазами, я услышала странный звук наверху, точно кто-то осторожно открыл или закрыл ящик. Она что, в спальне отца? Я встала и неслышно прошла к лестнице. Если бы Дженни громко открывала и закрывала ящики, мне бы и в голову не пришло насторожиться, но меня смутил именно этот воровской звук, точно она боялась, что я его услышу. Мне стало любопытно, и я начала подниматься по ступенькам.

Когда я дошла до последней ступеньки, Дженни как раз вышла из папиной спальни и, увидев меня, вздрогнула.

– О! – выдохнула она, схватившись за горло. – Ты меня напугала.

– Решила посмотреть, как у вас тут идут дела, – сказала я, хотя на самом деле меня подмывало спросить у нее, что она потеряла в ящиках моего отца.

– Хорошо, – кивнула она, видимо, понимая, что ей придется объясниться. – Я искала кое-что, что мне нужно было забрать. – Дженни сделала жест в сторону спальни.

Наверх она уходила с блокнотом, но теперь вместе с ним держала в руке белую коробку, которая по размеру могла быть как коробкой для мужских сорочек, так и коробкой для хранения документов. Дженни прижала ее к груди вместе с блокнотом.

– Я вижу, вы нашли то, что искали. – Я показала на коробку, и Дженни взглянула на нее так, будто только увидела.

– Да, – сказала она. – Здесь парочка вещей, которые я забыла. Так… старье. Просто показывала твоему отцу. – Она нервно засмеялась, и мне невольно стало ее жаль. Судя по тому, как она покраснела, в коробке лежало откровенное неглиже или даже что-то похуже. Я вспомнила, как Сьюзен рассказала, что нашла у своего умершего отца порно, – мне очень хотелось надеяться, что ничего подобного у моего не было.

– Ну так что с коллекциями? – спросила я, спускаясь по ступеням. Дженни не отпустила коробку, даже чтобы взяться за перила. – Кстати, бумаг в шкафах оказалось столько, что потребуется не меньше недели на их сортировку, – добавила я.

– Могу представить. – Она остановилась на последней ступеньке. – Нужно, чтобы кто-нибудь оценил трубки, прежде чем отдавать их Кайлам. И, боже мой, – она усмехнулась, – нужно хотя бы приблизительно понять, сколько у него виниловых пластинок, – и только потом сообщать о них Кристин. Не знаешь, может быть, у него еще где-то хранятся вещи? Например, на чердаке?

– Вряд ли, – ответила я, хотя понятия не имела, что творилось на чердаке – хранилось ли там вообще что-нибудь.

Какое-то время мы работали молча – я разгребая бумаги, Дженни – разбирая музыкальные альбомы. Голова моя шла кругом от обилия дат на медицинских счетах и выписках из банка.

– Кажется, на сегодня с меня достаточно, – выдохнула я, поднимаясь с полу. – Может быть, по бокалу вина?

Дженни устало вздохнула.

– Пожалуй, соглашусь лишь на полбокала. Если выпью больше – засну по дороге.

Я прошла на кухню за бокалами. А следом за мной появилась Дженни. Пройдя мимо меня, она скрылась за дверью ванной, и я снова подумала: как же хорошо она знает дом.

Дженни все еще была в ванной, когда я принесла бокалы в гостиную и заметила на подставке, рядом с коллекцией трубок, ее блокнот и коробку. Закусив губу, я с любопытством смотрела на нее, отчетливо понимая, что не очень-то хочу знать, что там. Вдруг Дженни что-то украла? Она сама призналась, что ей нужны деньги, и злилась на отца за то, что он не оставил ей больше. К тому же она провела наверху целый час.

Я прислушалась к звукам в ванной: за дверью была тишина. Тогда я осторожно убрала с коробки блокнот и приподняла крышку. Внутри лежали пожелтевшие вырезки из газет, на одной из которых значился заголовок:

«ЛИЗА МАКФЕРСОН СЧИТАЕТСЯ ПОГИБШЕЙ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРЕДПОЛАГАЕМОГО САМОУБИЙСТВА»

– Господи! – воскликнула я сдавленно.

Зачем он хранил эти статьи? Бедный отец, бедная мама. Каково им было знать, что они не удержали дочь от самоубийства?

Я услышала, как открылась дверь ванной, но даже не сдвинулась с места, когда Дженни вошла в комнату.

– Райли, нет! – Она подбежала ко мне.

Схватив коробку, я повернулась спиной к ней, и Дженни беспомощно опустила руки.

– Дорогая, не надо было этого делать. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Зачем он их хранил? – спросила я, снова заглядывая под крышку.

Взяв верхнюю вырезку со статьей о предполагаемом самоубийстве, я замерла с поднятой рукой: мне бросился в глаза еще один заголовок, напечатанный крупным шрифтом. Смысл слов до меня дошел не сразу:

«ЛИЗА МАКФЕРСОН, ОБВИНЯЕМАЯ В УБИЙСТВЕ, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО МЕРТВА»12

Я медленно повернулась и посмотрела на Дженни. Она стояла, прижав руки к лицу, и в глазах ее блестели слезы.

– Что это? – прошептала я, показывая на коробку, в которой лежала статья, озаглавленная «Лиза Макферсон, обвиняемая в убийстве, предположительно мертва».