Профессия – киллер - Лев Пучков

Сразу же мелькнула тревожная мысль: заселились! Дом-то большой, добротный, с обширным двором — просто я его загадил здорово. Меня не было три дня, а желающих сейчас навалом.

Я пересек двор и подергал за ручку входной двери: заперто. Обойдя дом, я отметил, что кто-то убрал во дворе снег, а в окне с задней стороны сквозь шторы виден свет торшера в кабинете отца. Я хорошо помнил, что выкрутил лампочку из этого торшера пару месяцев назад для того, чтобы заменить перегоревшую в прихожей.

Точно! Заселились, скоты. Ну ничего, вы очень пожалеете об этом, прямо сейчас. Рысцой вернувшись к крыльцу, я легонько постучал указательным пальцем в окошко веранды. Тишина. Тогда — кулаком в дверь.

Через несколько секунд я услышал молодой мужской голос:

— Чего барабаните? Звонок есть!

Так-так, парень лет 25–30, крепкого телосложения, психически уравновешен, не нервничает — автоматически пронеслось в голове бегущей строкой. Нас учили определять по голосу, что за фрукт находится по ту сторону двери или стены: иногда от этого зависит твоя жизнь и жизнь тех, кто рядом… Ага! А еще я обратил внимание, что захватчик наладил звонок. Поторопился, урод!

— Открывай, — довольно спокойно скомандовал и присел в стойку на крылечке, прикидывая, порвутся брюки от костюма, который одолжил мне Дон, или нет, если я сильно ударю ногой по двери на уровне пупка.

Брюки не порвались. Но не потому, что были качественно сшиты. Просто ударять не пришлось. Дверь послушно растворили и сказали:

— Прошу! Вот ваши ключи. Было велено передать и опосля уматывать. Что и будет сделано.

От такого поворота я несколько опешил и дал субъекту беспрепятственно выйти, слегка при этом посторонившись и даже не успев разглядеть его как следует.

Войдя в прихожую, я так и не выпал из состояния сильного недоумения, граничащего с легким шоком, и продолжал чисто машинально накапливать информацию, не решив пока, как прореагировать на происходящее.

Вы не пробовали своими силами делать ремонт порядком загаженного особняка? Если даже и не пробовали, то, наверное, имеете представление, как все это выглядит и сколько нужно для этого затратить материалов, труда и времени.

За три дня в доме был произведен полный ремонт. Будто куда-то к чужим зашел. Сопоставив цены и объем работ, я пришел к выводу, что тут трудились бригада человек десять как минимум и обошлось все это мероприятие лимонов… ну, вы понимаете, надеюсь.

Подробно описывать не стану. Все было не хуже, чем у Дона. Еще немного пахло краской, лаком… На стенах очень аккуратно наклеены дорогие обои — по-моему, финские или германские, знаете, тисненые такие, с выпуклостями. Вместо истертого оргалита на полу во всем доме поблескивал двухцветный паркет.

Пока я топтался в прихожей, заглядывая в комнаты и не решаясь пройти, появился парень, который меня впустил. Он приволок пакеты со снедью из мини-маркетов, оставленные мной в машине.

Я разглядел его получше. Точно, лет 25–26, рост 175, уши сломаны — борец, ноги ставит косолапо, движется расковано, но тяжеловато — бывший мастер спорта или что-то в этом роде.

Он сгрузил пакеты на столик в прихожей и, заметив мой вопросительный взгляд, сообщил:

— Я только вас ждал. Если претензий нет, испарюсь. Да, Донатан Резоевич просил предупредить, что это оборудование фирмы. — Он указал пальцем в сторону отцовского кабинета, а потом, как и обещал, испарился.

Противоречивые чувства охватили меня. Сначала свалилась гора с плеч: значит, все это Дон устроил, а вовсе никто не заселялся. Затем к горлу подкатил теплый комок: обо мне никто так не заботился никогда. Вместе с тем что-то тревожно щелкнуло в сознании: анализатор включился… А за какие такие достижения я удостоился внимания, заботы и этих материальных благ? Только за то, что я сын своей матери? Сомнительно, очень сомнительно.

Войдя в кабинет отца, я присвистнул. Здесь стояла новая мебель орехового дерева — здоровенный стол, два книжных шкафа со стеклянными дверцами, тумбочки. Кресло на колесиках, обтянутое мягкой шероховатой кожей, с никелированными рычагами для изменения положения спинки и высоты сиденья. И айбиэмка — точно такая же, как у меня в офисе. Фантастика!

Я вышел из кабинета, подошел к входной двери и запер ее, решив, что новый засов, пожалуй, слишком массивен. Затем отметил, что шторы на окнах новые, но той же расцветки, что и раньше, и легко упраляются шнурами: один сдвигает, другой раздвигает.

Постоял, потягал шнуры туда-сюда, прислушиваясь к внутреннему беспокойству, стараясь оценить степень его объективности. Ого! Обнаружил между рамами красивые, сплетенные в узор решетки. У нас никогда не было решеток: только полный шиз мог додуматься залезть в хату зампрокурора области.

Не очень удивился, когда, раскрыв на кухне кем-то тщательно отмытый холодильник, обнаружил, что он набит нерусскими консервами, колбасами и напитками. Оп! Выдернул из двери бутылку пива, прихватил банку голландской ветчины и направился в кабинет, засунув пиво под мышку и открывая на ходу ветчину ключиком.

В кабинете плюхнулся в кресло — удобно! Раскупорил бутылку — зараза, стакан прихватить не додумался. Вставать не хотелось — сделал из горла мощный глоток, немного подышал, смакуя, и, вдруг почувствовав голод, в 20 секунд сожрал ветчину, пальцами выковыривая из жестянки нежное розовое мясо. Расслабился, вытер пальцы об майку и стал соображать.

Ясное дело, что не каждого своего потенциального сотрудника Дон обхаживал таким образом. Он примчался по моему первому звонку, узнав, что сын Анны Федоровой, женщины, которую, возможно, он когда-то любил… Тут все понятно. Но ведь это было черт знает как давно! Неужели только поэтому?..

Я взял жестянку из-под ветчины и отправился на кухню, где вымыл руки, захватил еще пива, пару банок с какой-то дребенью — попробую. Взял еще тарелку, вилку, нож и вернулся в кабинет.

В том, что мне предложат заниматься незаконной деятельностью, я не сомневался. В наше время только сильно увлеченные люди (фанаты) или дебилы трудятся в законных сферах, получая на пропитание жалкие гроши. Сам таким был. Но ведь я еще ничего не сделал для фирмы. За что же эти блага? Отдельный кабинет с компьютером. Ремонт в доме проведен по первому разряду… Нет, так не бывает.

А может быть, он гомосек?! И я ему понравился. Во! Почему бы и нет? Человек его достатка и возможностей вполне способен позволить себе такую маленькую слабость. Тут я припомнил многочисленные анекдоты…

Стоп, стоп! Прокачав характеристики Дона, можно с уверенностью утверждать, что он страстный поклонник женской плоти. Да вот хотя бы как он глянул на секретаршу, когда я зашел спросить, нельзя ли мне уже смотаться из офиса. А ведь он был уставшим после напряженного дня и по горло занят, да еще и раздосадовам тем, что я приперся и его отвлек. Тем не менее он выкроил несколько секунд, чтобы мысленно с рыком засадить секретарше, которая вошла вслед за мной, — по его взгляду это и дурак мог понять.

Я даже поразился, откуда столько страсти в его возрасте? Тогда мне показалось, что он сейчас выгонит меня и того полулысого типа, что сидел напротив, запрет дверь и, грубо бросив секретаршу на стол, с треском разорвет юбку, трусья и начнет активно совершать коитус, рыча и кусая нежные плечи.

Да, именно это я прочел в его глазах. Сам такой, понимаю я это дело. Нет, вариант с гомосеком отпадает. Значит, все же любовь к моей матери? Хм… Немного поразмышляв, я пришел к выводу, что в таком случае факт моего существования должен быть для Дона неприятным напоминанием о том, что его некогда любимая женщина принадлежала другому, ведь я сын своего отца. Любовь тоже отпадает.

Остается предположить, что Дон, человек вдумчивый и прозорливый, определенно рассчитывает в недалеком будущем извлечь из истории со мной ощутимую выгоду — на несколько порядков превышающую затраты на ремонт и мое содержание. Возможно, он просчитал мои возможности при помощи какого-нибудь хитрого западного тестирования и решил, что я тот, кто ему особенно необходим. И прямо сейчас.

Такая версия все объясняла и, пожалуй, самое главное, приятно тешила мое самолюбие. Именно потому-то я на ней остановился и не стал более вдаваться в подробности.

Напившись немецкого пива, я почувствовал, что немного захмелел. Захватил с собой одну бутылку на случай, ежели ночью вдруг возникнет жажда (со мной такое бывает иногда), выключил везде свет и отправился спать…

Вот началась моя работа у Дона. Ежедневно я прибывал в офис к 8.50, встречал в приемной хозяина, который изучающе меня оглядывал: наверное, у него были подозрения, не бухаю ли я по-прежнему. Но вид я имел вполне товарный.

Я вообще выгляжу нормально, даже на следующий день после крепкого перебора — следствие прежней отменной подготовки.