Два спутника для Марии - Наталия Ипатова

— Ставки в пользу Гримсбери? — спросила Мария своего соседа.

Тот кивнул.

— Может, этот рыжий парень так же хорош драться, как задираться, — сказал он. — Я его не знаю. А Гримсбери — буян известный. Вообще-то, давно бы надо схватить его за руку, да только самоубийц не находилось. Твой приятель, однако, умеет себя вести. Посмотрим, чего стоит его нахальство.

— Рэм Конахан — вторая шпага Крисборо, — заметила Мария, обиженная ставками не в пользу своего друга.

— Кто же первая? — с любопытством спросил ее сосед.

— Джек Драммонд. Правда, — она усмехнулась, — я говорю со слов Драммонда.

Умение себя вести — вот что ценится в подобных ситуациях выше всего. Умение петушиться, задираться и хвастаться. Рэм не был бы Конаханом, не владей он в совершенстве искусством оскорблений и вызова. Так лихо, почти художественно перебил он чужую ссору и навязал свою, что поневоле выдал в себе забияку.

Мужчины неторопливо готовились к схватке. Запутавшийся шпорой в табурете Гримсбери пинком отшвырнул с дороги трехногого друга. Рэм усмехнулся ему в лицо — нарочитая воинственность в таких ситуациях, как правило, считается признаком дурного тона. Сам он до последнего момента даже не прикоснулся к эфесу. «Я вытаскиваю оружие, — говорило его поведение, — когда хочу убить. Я не играю с детьми в жестокие игры.» Высокий, широкоплечий, узкий в талии и бедрах, он выглядел куда привлекательнее, нежели Гримсбери. Гримсбери, однако, казался более вертким, и руки у него были длиннее.

— Гримсбери старше, — поделился с Марией своими соображениями ее сосед. — Он значительно опытнее. Ставки, как видишь, в его пользу. Но мне нравится, как держится твой друг. Ты что, совсем не умеешь фехтовать, раз он так за тебя кинулся на Гримсбери?

— Шпага — не мой козырь, — призналась Мария.

— Тогда дам совет. Когда сюда попрут кочевники — не лезь в самую драку. Держись в тени. Таких ребят, как ты, либо убивают в первом же бою… либо они набираются опыта, и из них получаются отличные солдаты. Не рвись сразу совершить все подвиги. Твоя задача — просто остаться в живых.

Мария пристально посмотрела на своего соседа. Он действительно был уже весьма пожилым человеком — лет шестидесяти. Видимо, был он добровольцем — ветеран, неспособный усидеть на месте. Тот, в свою очередь, внимательно посмотрел на ее руки. Достал трубку, не спеша набил ее, закурил. При первом ударе стали о сталь он вынул ее изо рта, хотел положить на стол, но рука его дрогнула, трубка упала на пол, и прежде, чем Мария успела ее подхватить, он уже был под столом.

— Ну… ну… — отскакивая и открываясь, выманивал Рэма на глубокий выпад Гримсбери.

Рэм, смеясь, покачал головой. Как ни заманчива возможность достать открытого противника, нет ничего проще, чем успешно контратаковать тебя, когда ты будешь возвращаться в стойку. Он уже оценил быстроту Гримсбери. Хотя перед началом поединка Гримсбери был довольно ощутимо пьян, почувствовав в руках привычную тяжесть шпаги, он почти сразу же пришел в себя. Рэм понял, что этот парень опасен, как гремучая змея, и улыбка на его лице стала маской, за которой он спрятал свою сосредоточенность. Мария подумала, что его выдают глаза — холодные, твердые, острые. Но и Гримсбери стал серьезнее. Он не рассчитывал, что этот рослый парень так ловок и увертлив.

Они работали в разных стойках. Гримсбери стоял по-новомодному, правым боком, на полусогнутых ногах, покачиваясь с носков на пятки. Это позволяло ему быстро переносить центр тяжести и лучше использовать свою подвижность. Левой рукой с кинжалом он балансировал для равновесия. Рэм стоял прямо. Его козырями были большая физическая сила и обоерукость. Он мог принять удар как на шпагу, так и на трехгранный тяжелый кинжал.

Финт, финт, выпад! Гримсбери налетел, как стальной вихрь, казалось, еще немного, и они столкнутся… На мгновение дуэлянты замерли… их шпаги скрестились у самых эфесов, и они стремились пережать друг друга. Гримсбери уступил, и сила толчка, которому он поддался, была такой, что его развернуло на триста шестьдесят градусов. Шпага Рэма, по инерции двигаясь вдогонку и вниз, чиркнула его по бедру.

Зал взорвался аплодисментами. Красивый удар здесь ценили выше потерянных ставок.

— Крисборский волк достал-таки вашего брехливого пса! — заметила Мария.

Старик кивнул, глядя на схватку с удовольствием знатока.

— Парень знает свои преимущества и умеет ими пользоваться.

Но и Гримсбери сейчас раскипятится. Они ведь не дети, чтобы драться до первой крови, а у Гримсбери наверняка есть что-то в запасе. Это ты мог бы отделаться несколькими шрамами. Полагаю, ты бы ему быстро наскучил. Не-ет, эти двое еще себя покажут. С волками — по волчьи.

Разъяренный Гримсбери резко взвинтил темп и обрушил на Рэма шквал сверкающей стали. Это выглядело устрашающе, но для опытного Конахана оказалось не слишком опасно. Реакция у него была не хуже, чем у противника, и он стоял, как скала. Гримсбери дрогнул. Шаг за шагом он стал отступать. Рэм прижал его к стене, и тут более опытный боец рванулся вниз и вправо. Бросив кинжал, он вцепился в левое запястье своего противника, и, падая, проворотом вокруг себя швырнул Рэма об стену. Летя в стену головой, Конахан ухитрился еще немного провернуться вокруг собственной оси и принял удар на левое плечо и спину. Так его только слегка оглушило, стена, в которую он врезался, не позволила ему упасть, и он успел прийти в себя в те доли секунды, что потребовались Гримсбери, чтобы вскочить на ноги.

— Вмажься он в стену головой, — прокомментировал сосед Марии, — точно раскроил бы себе череп. Ну, сейчас дело пойдет по-настоящему. Они уже ненавидят друг друга.

Теперь о красоте поединка было забыто. Искусство отошло на второй план. Дуэлянты жаждали крови друг друга. Мария побледнела. Ей стало страшно. Она вдруг поняла, что в этом страхе тревога за жизнь Рэма составляет не целое, но лишь часть чего-то большего, чего-то, более страшного. Это был страх перед жестокостью.

Бессчетное число раз кружащие противники менялись местами… Все лица вокруг них слились и размазались, все голоса соединились в неясный гул. Кровь молотила в виски. В какой-то миг раненая нога Гримсбери подвела его, и в тот момент, пока он вздрагивал и морщился от боли, Рэм нырнул в глубокий выпад, тот самый, в который Гримсбери безуспешно пытался выманить его в начале схватки. Взмах шпаги — и прядь рыжих волос под дружный ах зрителей взвилась в воздух, отсеченная Гримсбери в дюйме от головы Конахана. И тут же — короткий вскрик боли. Рискнув, в выпаде Рэм дотянулся до него, и Гримсбери оставил на белом песке, которым был посыпан пол, значительную часть своего уха. Из-под волос на воротник его сорочки потекла кровь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});