Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы - Феликс Чуев

Вспоминаются стихи Ярослава Смелякова о поэте Борисе Корнилове, верней, о том, что было бы, если бы они в свое время поменялись судьбами:

Он бы стал сейчас лауреатом, Я б лежал в могилке без наград, Я-то перед ним не виноватый, Он-то предо мной не виноват.

Дружба Курчевского и Стечкина была давняя. Еще в молодости, в 1917-м, они вдвоем на броневике собственной конструкции двинулись отбивать у большевиков Кремль. Конечно, эта смехотворная вылазка двух интеллигентов-технарей провалилась в самом своем начале, и оба оказались в кабинете у товарища Дзержинского. Дзержинский отпустил их под честное слово, что больше они никогда не будут себя плохо вести по отношению к власти рабочих и крестьян. Для друзей это был самый кратковременный из арестов, но далеко не последний. И тому, и другому еще по два раза предстоит испить чашу сию. Я держал в руках личную анкету Стечкина, где в графе «Ваше участие в Октябрьской революции» Борис Сергеевич фиолетовыми чернилами откровенно написал: «Был в Москве и выступал на стороне белых». Представляю, с каким фепетом и энтузиазмом читали подобное в отделах кадров, а затем в первых отделах предприятий, и с каким доверием могла относиться новая власть к подобным специалистам, время от времени вновь препровождая их за решетку. Так, в последнюю посадку в 1937-м Стечкину пытались «пришить к делу» шпионаж. Он это упорно отрицал, но и следователи были не менее упорны, и, наконец, Борис Сергеевич написал: «Вновь сообщаю, что никаким шпионом я не был, о чем сейчас искренне сожалею». А что писал следователям или подписывал Курчевский – неизвестно…

Впервые я услыхал о Курчевском от знаменитого нашего конструктора моторов Александра Александровича Микулина, когда разговор зашел о сделанном в 30-е годы МСК – моторе Стечкина-Курчевского – двухтактном, звездообразном двигателе с петлевой продувкой, с отдельными объемными поршневыми компрессорами на каждый цилиндр. Тогда же Стечкин и Курчевский разработали теорию и построили экспериментальную модель реактивного снаряда. Эта сторона их деятельности мало кому известна, ибо была строго секретной. Они работали на опытном заводе № 38: Курчевский- главным конструктором, Стечкин- начальником научно-исследовательского отде

ла, а вернее, научным руководителем по специальным вопросам артиллерии.

«Здесь,- вспоминает А. А. Микулин,- Стечкин очень энергично трудился с Леонидом Васильевичем Курчевским, который был праотцом современных ракет, предшественником Королева. Они ездили на Пере-славское озеро и стреляли по нему чем-то похожим на "Катюши"».

…Они работали над качественно новым оружием – реактивно-динамическим. Однажды Стечкин попросил инженера Добрынина, своего коллегу по работе в авиации, сделать расчеты, не относящиеся к авиационным двигателям, и начертить графики. Уже потом, работая на опытном заводе Курчевского, Добрынин увидел на столе у Стечкина книгу в темно-бордовом переплете. Это была секретная в то время теория реактивно-динамической пушки. Автор – Л. В. Курчевский. Полистав книгу, Добрынин сказал:

Борис Сергеевич, так это же твои расчеты!

Об этом говорить не полагается, – ответил Стечкин. – И не нужно, чтобы об этом кто-то знал.

Вся расчетно-теоретическая часть нового оружия была разработана Стечкиным, а книга написана совместно с Курчевским. Почему на обложке значился один автор? Говорят, Курчевский, сам талантливый человек, был к тому же очень сильной личностью, умел «давить» и «подминать под себя»… Но со Стечкиным была дружба и близость домами. Леонид Васильевич часто бывал у Стечкиных на Сходне, Стечкин ездил к Курчевским во Всехсвятское…

«Приземистый, прочно сбитый, почти всегда задорно улыбающийся, смелый в поступках, мыслях и словах, Курчевский вызывал большую симпатию,- пишет заслуженный изобретатель РСФСР С. Богословский.- В его отношениях с друзьями, которых он имел обыкновение называть по фамилиям или прозвищам, было много остроумия и веселящего юмора…

Курчевский не пил, не курил. Во всех сторонах своей личной жизни был кристально чистым, но мог для юмора прикидываться пьяным, жуликом и дон Жуаном, утрируя смешные стороны при этих превращениях.

Курчевский обладал исключительной памятью. Однажды прочитав стихотворение, мог через несколько

лет в точности его повторить. Сам сочинял комические стихи. Не имел высшего образования, но острота его ума и знания поражали изобретателей и ученых, с которыми он работал.

Часто бывали у него Стечкин, Архангельский, Ветчинкин».

Жизнь его, однако складывалась не по таланту и заслугам. В 1924 году опять арестовали и отправили на Соловки за трату государственных денег на строительство геликоптера, по-современному,- вертолета, кои в те годы никого, кроме самих изобретателей, не интересовали. Неутомимый характер постоянно заставлял Курчевского что-то придумывать, организовывать. Изобретения его были всегда оригинальны, просты по исполнению и смелы по мысли, как и сам Курчевский. Он никого и ничего не боялся. Казалось, всюду ему море по колено. Таким оно стало ему и в действительности, в Соловках, где он выстроил целую рыболовецкую флотилию и рыбачил на Белом море. С ним разделила его судьбу и жена Мария Федоровна – приехала к нему. Курчевский организовал на Соловках мастерскую, восстановил литейный заводик, придумал маленькую гидроэлектростанцию: в ручей опустил трубу, внутри которой вода вращала небольшое колесо. Построил бесшумную пушку, пострелял, испытал и забросил в озеро. Военные потом заставили достать… Соорудил глиссер и арктические аэросани «С2?» для Севморпути и сам собирался махнуть на них на Северный полюс. Даже потом написал об этом художественную книгу «С-2», которую в 1937 году сдали в производство, но она не вышла в свет. Чуть бы пораньше…

Зимовал во льдах, возил почту, несколько раз был на краю гибели. «Слово «страх» для него не существовало»,- пишет работавший с ним С. Н. Люшин. Соловецкое начальство хорошо относилось к Леониду Васильевичу, о его изобретениях узнали в Москве, и в 1927 году его освободили досрочно. А ведь сослали на десять лет! Но и того, что испытал он на Севере, хватило бы не на одну жизнь. Ведь ссылку свою он начал грузчиком на пристани – таскал мешки на пароход. А потом стал изобретать. Однако он не был кабинетным конструктором, который сидит и чертит за доской. Курчевский находил прекрасных масте

ров – слесарей, механиков, отладчиков, те понимали его с полуслова и исполняли задуманное в металле. Он и сам умел и любил работать руками. Вот и арктические сани «С-2» сам построил и поехал на них из Соловков в Кемь. Бензина дали мало, боялись, как бы не убежал изобретатель. Да еще друзья с ним поехали. Поднялся ураган, аэросани унесло на 60 километров в море. Курчевский снял свое кожаное пальто, окунул в масло, поджег, чтобы самолет их мог увидеть. Тщетно. Бил товарищей палкой, чтоб не замерзли. Вернулись на одиннадцатые сутки, когда прояснилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});