Шах королеве. Пастушка королевского двора - Евгений Маурин

– Я и сам думаю, что Генриетта не стала жаловаться, – задумчиво отозвался Филипп. – Но… ах, знать бы это наверное! Господа, я в таком невыгодном положении! Я не знаю, чего держаться, как мне быть!

Гиш пожал плечами и хотел уйти не отвечая. Вдруг у него блеснула злобная мыль. Снова остановившись, он сказал с самым невинным видом:

– Так что же, ваше высочество, если вам нужно только приобрести уверенность… У вас имеется отличный предлог: завтра побывайте у короля и пожалуйтесь на дерзкого, осмелившегося ранить маркиза де Варда!

– А если король сам накинется на меня с упреками?

– Ну, так вы с полным достоинством ответите ему что это – ваше частное, семейное дело!

– Ты совершенно прав, милый мой Гиш! – воскликнул обрадованный герцог. – Вот так я ему и скажу непременно окажу! Спасибо тебе, милый Гиш, ты…

Но граф Арман, не слушая дальше, пустился в поспешное бегство, едва удерживаясь от смеха.

– Ну, что же вы это натворили, злодей вы этакий? – весело спросил Гиш, входя на следующее утро в комнату, отведенную Ренэ Бретвилю.

– А что? – испуганно спросил юноша. – Разве что-нибудь вышло не так? Прекрасная незнакомка осталась не предупрежденной?

– Нет, с этой стороны все обошлось прекрасно, но… Ах, друг мой, друг мой! Плохое начало придворной карьеры – наживать себе с первых шагов могущественных врагов. А ведь маркиз де Вард – далеко не последний дворянин при дворе!

– Дорогой граф, – надменно, медленно ответил Ренэ, – я предпочту покончить свои дни в Бастилии или опять вернуться в Бретвиль есть одни бобы с солью, чем допустить, чтобы на незапятнанное имя моих предков легла хоть малейшая тень неотомщенного оскорбления.

– Ну, так вам только и дела будет в Париже, как вечно ограждать свою честь! Парижане любят позубоскалить, и в таком случае меткий ответ, право же, действеннее шпаги. Но если вы не можете сдержать себя, то попомните хоть на будущее время, черт возьми, что убить в тысячу раз безопаснее, чем только ранить!

– Ну, по отношению к маркизу де Варду я не мог бы приложить это мудрое правило! Беззащитных не убивают, им только дают хороший урок!

– Беззащитных? Да ведь у вас был честный бой, правильная дуэль?

– Ну, если вы это называете дуэлью! – тоном совершенно непередаваемого пренебрежения отозвался Бретвиль. – По-моему, человек, не умеющий держать шпагу в руках, совершенно беззащитен против такого мастера, как я! Дуэль, поединок! Да ведь после этого можно говорить о сражении льва с цыпленком!

Гиш невольно расхохотался над этим смешением наивности, благородства и чисто гасконской хвастливости, ярко прорывавшимися в каждом слове юного герцога. Конечно, Ренэ не упустил случая вспыхнуть и высокомерно заметить, что если граф де Гиш сомневается в его искусстве, то он готов хоть сейчас…

– Полно, полню, мой задорный гасконский петушок! – ласково сказал Арман, похлопывая горячего юношу по плечу– Для этого у нас еще найдется время; как-нибудь я с удовольствием пофехтую с вами.

– И я держу пари на один денье[14] против тысячи ливров,[15] что не дам вам ни разу даже тронуть меня! – тут же отозвался Ренэ.

– Хорошо, там увидим! Но теперь не время – нас ведь ждет… – «король», чуть не сказал Арман, однако вовремя вспомнив предупреждение Генриетты, поспешно договорил: – Мсье Луи!

– Мсье Луи? – повторил Ренэ. – Гм… А как вы думаете, милый граф, это – действительно полезная и не компрометирующая протекция?

– Как вам сказать? – ответил Гиш, – конечно, бывало не раз, что люди, очень полагавшиеся на мсье Луи, жестоко ошибались в своих расчетах, но думаю, что в настоящем положении для вас едва ли кто-нибудь сделает больше, чем он.

* * *

Оставив Ренэ в приемной, Гиш, следуя приглашению Лапорта, старого доверенного камердинера Людовика, вошел в кабинет короля и с волнением стал ожидать появления Людовика – ведь от их свидания зависело так много! Ничего того, что так дорого было хищной стае, роившейся вокруг трона, не нужно было графу Арману. Он был слишком знатен и слишком богат, чтобы королевская милость могла что-нибудь прибавить к его имени или состоянию. Но, придворный по рождению и привычкам, Гиш чувствовал себя вне придворной жизни, вне влияния и крупной роли при самом короле, как рыба, вытащенная на берег. И теперь свидание с Людовиком должно было показать ему, ошибся ли он или нет, рассчитывая изменой Филиппу вернуть утерянную дружбу короля.

Вскоре на пороге появился Людовик, и его вид сразу переполнил сердце Гиша радостной надеждой.

– Здравствуй, милый Гиш, – сказал король, ласково протягивая руку Арману. – Рад видеть тебя!

– О, ваше величество! – с волнением проговорил Гиш, опускаясь на одно колено и приникая к королевской руке.

Людовик, тронутый искренним волнением Гиша, попытался приподнять его, но граф, покрывая его руку бессчетными лобзаниями, продолжал:

– О, ваше величество! Как тяжело мне было это время от сознания, что милость моего короля отвернулась от меня!

– Встань, встань, милый Гиш! – настойчиво сказал король, приподнимая друга своего детства с пола. – Сядем вот здесь, – он подвел Армана к паре кресел, – и поговорим! Что было, то прошло! У каждого из нас бывают свои дурные минуты, настроения, даже капризы. Ну, да я уже сказал: что было, то прошло!

А теперь расскажи мне лучше, что натворил вчера вечером мой милейший братец?

Гиш рассказал королю все подробности вчерашнего «имбролио»,[16] отнюдь не щадя герцога Филиппа и не скрывая того яркого оттенка глубокой безвкусицы, который получила скандальная история «уличения неверной жены».

– Нет! – вскликнул Людовик, и глубокая морщина недовольства залегла между его бровей. – Филипп положительно компрометирует свое положение ближайшего члена королевской семьи! Что за черт в самом деле. Какой-нибудь мелкопоместный дворянин сумел бы с большей честью выйти из подобного положения, а этот недоумок добровольно рядится в лохмотья ярмарочного шута! – Он задумался, потом засмеялся и прибавил: – А все-таки хотел бы я видеть физиономию милейшего братца!

– Желание вашего величества легко исполнить! – ответил Гиш. – Его высочество собирается навестить сегодня ваше величество, чтобы требовать заступничества за маркиза де Вард! – и граф, давясь от душившего его хохота, рассказал то, что уже известно читателю по предыдущему.

– Гиш, да ты шутишь! – в полном изумлении воскликнул Людовик. – Неужели Филипп серьезно собирается основывать свою претензию на том, что дуэли запрещены? Да ведь в таком случае я должен первым делом посадить в Бастилию именно Варда, а не этого петушка! Пусть ранен Вард, но ведь, во-первых, он был зачинщиком ссоры, во-вторых, ему, парижанину и придворному, королевские указы должны быть знакомы лучше, чем провинциалу! Тем не менее это прекрасно складывается! Визит Филиппа даст мне возможность поговорить с ним на тему о вчерашнем скандале. – Людовик снова задумался в воскликнул затем: – Но этот гасконский герцог! Господи, что за забавный тип! Право, Гиш, во всей этой истории самое лучшее – то, что тебе удалось откопать такого занимательного чудака! Ты привел его с собой?