За гранью Разлома (СИ) - Мак Алиса

— Значит, где-то поблизости шляется шайка недобитышей, и на руках этой шайки уже достаточно крови, — процедил Макс. — Прекрасно.

— А это, помнишь, по радио говорили, что тут недавно Мотыльки кого-то пришибли?

— Это было раньше.

Если все их беды из-за того, что Мотыльки, ведя охоту, отпустили кого-то живьём, придётся думать, что с ними делать. Ночных бабочек Инквизиции Макс не переносил по личным причинам, но к субъективной неприязни в последнее время регулярно добавлялись объективные факты.

— Стало быть, от нас ушли двое, — не особо нуждаясь в ответе, проговорил Макс в сумрак вечера. — Изначально их было пять. Бессмертный не говорил, сколько было напавших на поисковый отряд?

— Не, я такого не знаю, — растерялся Слава.

Макс кивнул — скоро у него появится возможность поговорить с легендарным охотником лично. Впрочем, по словам Кота образ человека, называющего себя Бессмертным сейчас, складывался довольно приятный. Возможно, получится рассказать ему об их с Котом подозрениях. Может быть, они вместе сумеют найти недобитышей и покончить с ними.

— Выдвигаемся завтра с утренним колоколом, — решил Макс. — Встречаемся у ворот. Уходим тихо: могут начать задавать неудобные вопросы.

— Втроём? — уточнил Слава, и Макс кивнул.

— Да. Если Бессмертному это не понравится…

Если Бессмертному это не понравится, Раду придётся отправить обратно пешком, но она вряд ли сможет дойти. До большой дороги небыстрый путь по прямой, но до Бессмертного придётся идти прямиком через лес, если, конечно, они не хотят потратить весь день на дорогу. Нет, отпускать Раду нельзя, и позволять Бессмертному дальше стоять здесь — тоже, так что лучше бы ему согласиться. В конце концов это ненадолго.

— Будем решать по обстоятельствам, — закончил Макс и, поднявшись с места, направился в сторону огорода, где сейчас должна была отдыхать на своём пне старательная работница Рада. Встать придётся рано, а значит, подготовиться нужно с вечера.

Макс проснулся ещё до будильника — миновали очередные полтора часа сна. Печати-охранки давно не было, а он всё так же просыпался несколько раз за ночь, готовый обновить иссякающее колдовство. За окном уже рассвело, но вместо дневного шума поселения слышался суетливый птичий щебет.

До первого колокола за ворота не выйти, а жаль. Макс предпочёл бы уйти как можно раньше, чтобы никто, кроме успевших устроить Раде проводы Беляевых и пары СОБов на воротах не узнал, когда именно охотники и их подопечная покинули поселение. Любая недомолвка, любое незнание может стать гарантом безопасности в деле, в котором замешен Бессмертный.

В общей комнате, однако, Макса поджидала баб Нина. Пожилая колдунья сидела в своём кресле, чинно сложив на коленях сухие руки. Её спина непривычно согнулась, а взгляд казался усталым, однако Макс не смог избавиться от ощущения, будто его сейчас осмотрели до костного мозга.

— Сбегаешь? — строго спросила баб Нина, и Макс покорно кивнул.

— Сбегаю.

— Ну и правильно, — припечатала колдунья, — нечего тут шум разводить. Ну-ка, пойди-ка сюда.

Макс подошёл, сел на оставленный кем-то стул, выжидательно заглянул в усталые цепкие глаза.

— Раду береги, понял?

— Понял.

— Обещал без охоты, пока она с тобой. Помнишь?

— Помню. — Макс не сказал Беляевым о том, что эти решения теперь принимает не он. Пусть думают, что машина ждёт его у большой дороги, что нашедший фуры охотник уехал ещё вчера. — С ней всё будет в порядке, я об этом позабочусь.

Баб Нина поморщилась, и Макс заледенел, не пуская рвущуюся наружу досаду. Она опять думала о его напарниках, винила его в их судьбе. Хотелось спорить и возражать, но однажды пообещавший себе не делать этого Макс успешно держал обещание уже долгие годы и не собирался его нарушать.

Баб Нина тяжело вздохнула.

— Ладно уж. Я тебе верю. — Она смотрела на Макса с таким лицом, будто только что выдала кредит ненадёжному клиенту. — Держи.

Пожилая колдунья подняла руки с колен, расправила собравшийся складками плед и протянула приёмышу книгу. Макс вздрогнул, чувствуя, как в груди болезненно сжимается сердце. Когда пальцы коснулись толстой кожаной обложки, он понял, что его руки дрожат.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это…

— Кожу подвезли с первой фурой, вот я и взялась, — проворчала баб Нина. — Твоя ж вроде этой была, да? Бери. Заполни как следует, чтобы никто ни тебе, ни Раде угрожать не смел, понял?

— Понял, — истово пообещал Макс, не отводя взгляда от лежащего в его руках сокровища. — Да, понял.

Книга в самом деле размерами вполне совпадала со старой. Цепочка с креплениями тоже оказалась похожа, но обложка новой книги была тоще, страницы — плотнее, белее и глаже. От прикосновений к бумаге пальцы покалывало. Книга была зашёптана сильным шептуном, притом совсем недавно

Макс поднял взгляд на баб Нину и увидел, что она, упрямо продолжая хмурить брови, с улыбкой разглядывает его лицо.

— Спасибо. — Должно быть, она не спала всю ночь, чтобы успеть закончить работу, а потом — не дать им с Радой уйти незамеченными. — Огромное вам спасибо, баб Нина.

— Да уж пожалуйста, — проворчала шептунья. Складки на её лбу немного разгладились. — Но помни, зачем я тебе дала это. Помнишь?

— Помню. Займусь этим при первой же возможности.

Он сделает всё, чтобы эта возможность появилась как можно скорее. Мыслями Макс уже был в Москве, уже слышал уважительный присвист Кролика, который просто не мог не оценить по достоинству это чудо. Да, новая книга будет не хуже предыдущей, она будет лучше в тысячи раз, и время, потраченное на Раду, он сможет провести за планировкой новых страниц, системы закладок и защиты от огня.

Рада ожидаемо опаздывала, и Макс, тепло попрощавшись с баб Ниной, собрался уходить. Из коморки шептуньи выползла Катя, сонно потёрла глаза кулачками, что-то пролепетала вслед. Макс не нашёл ничего лучше, чем кивнуть малявке и, закинув на плечи заметно потяжелевший рюкзак, покинуть беляевский дом.

Слава ждал его у ворот.

— А это, где? — Он повертел головой и, не найдя искомого, в растерянности уставился на Макса. — Передумала что ли?

Макс усмехнулся.

— Что, понравилась?

Слава густо залился краской.

— Да не, я не это, я просто подумал, что, ну, она так хотела пойти, и вот не пришла, ну и вообще, жалко её, она, вроде, ничего так. Улыбнулась тогда так по-доброму.

— Она всем улыбается.

— Ну так! — обрадовался Кот. — Когда люди улыбаются, они обычно, ну, не думают ничего особо плохого, так?

Однажды Макс убил вампиршу, терроризировавшую небольшое поселение на юге. Они с Томкой выследили её вдвоём; поймали, когда тварь украла ребёнка и пожирала его живём. Вампирша разгрызла ещё живому семилетнему мальчику руку и объедала её, слизывая кровь и выплёвывая ненужное ей мясо. Она ела и улыбалась, и продолжала улыбаться, даже задыхаясь под воздействием газа. Лишь под конец губы вампирши скривились в выражении предсмертной муки, и когда Макс, корчась от отвращения, обернулся к Томке, он увидел, что его напарница улыбается тоже, ненавидяще, холодно и мрачно.

Ребёнка спасли, хотя за его душевное здоровье никто ручаться не мог. Томка улыбалась, заявляя, что они сделали доброе дело. Улыбалась и целовала Макса, хотя уже тогда любила другого.

— Улыбки бывают разные.

— Ну, да, — легко согласился Слава. — Но я говорю про нормальные улыбки, как у твоей… Рады. А так я, когда по норам ходил, видел одну чертовку, вот кто умел улыбаться… Я думал, живым не уйду от неё, но знаешь, как я её тогда обвёл?

История наверняка была выдуманной, но для того, чтобы скрасить время ожидания, вполне походила. Макс был готов ждать Раду до первого колокола, но везти с собой человека, не способного вовремя выйти из дома, не собирался.

Рада, впрочем, успела. Колокольный звон застиг старшую дочь Беляевых, когда она, клонясь в бок от веса закинутой на плечо сумки, выбежала на площадь.