Мифозои. История и биология мифических животных - Олег Ивик

застали душераздирающую картину:

К месту они подошли знаменитому, где ужасный

Змей Ладон еще вчера охранял золотые

В поле Атланта плоды. При нем Геспериды резвились

С песней чудесной своей. А ныне чудовищный этот

Змей был Гераклом повержен и возле яблони брошен,

Только дрожал еще кончик хвоста. С головы же до темной

Был он спины неподвижен совсем и уже бездыханен.

Лишь оставалась в теле его желчь гидры Лернейской

И гнездились в гниющих ранах присохшие мухи.

Близ него Геспериды, над головой своей русой

Белоснежные руки подняв, протяжно стенали{84}.

Преступление оказалось абсолютно напрасным, и никто не воспользовался его плодами. Аполлодор пишет: «Принеся яблоки в Микены, Геракл отдал их Эврисфею, а тот в свою очередь подарил их Гераклу. Взяв эти яблоки от Геракла, Афина вновь унесла их обратно: было бы нечестием, если бы эти яблоки находились в другом месте»{85}. Что же касается верного долгу Ладона, он, согласно «Астрономии» Гигина, был помещен Герой (Юноной) на небо и теперь «являет свое огромное тело, простираясь меж двух Медведиц»{86}.

Родным братом Ладона был, согласно «Мифам» Гигина, колхидский дракон, который охранял золотое руно. Правда, Аполлоний считает его сыном Геи, но и он намекает, что Гея-Земля породила его из крови, пролитой Тифоном, т. е. чудовища эти приходились друг другу по крайней мере единокровными братьями, и оба были стражами золота. Интересно, что драконы вообще склонны к тому, чтобы стеречь золото, и древнегреческие не исключение. Позднее, в Средние века, страсть этих ящеров к драгоценному металлу будет отмечена множеством авторов. Но одним из первых (если не первым) на нее обратил внимание писатель Филострат Старший[51] в начале III века н. э. Описывая картину, на которой (в числе прочего) был изображен один из Липарских островов, Филострат пишет:

«А вот на этом холме, окруженном морем, обитает дракон, думаю, страж некоего клада, который лежит под землей. Говорят, что это чудовище особенно любит золото, и все, что увидит из золота, очарованное им, его бережет; так было с руном, которое находилось в Колхиде, и с яблоками Гесперид; так как они казались золотыми, то два дракона, их присвоив себе, хранили их вместе, глаз не смыкая…»{87}

Что касается «присвоения» драконами золотых предметов, надо полагать, владельцы яблок и руна, поставившие драконов в качестве сторожей, немало удивились бы такой точке зрения. Хотя не исключено, что сами животные действительно чувствовали себя хозяевами вверенных им богатств. Так или иначе, сторожа из них вышли отличные, и не их вина, что и яблоки, и руно были в конце концов похищены.

Имя дракона, охранявшего золотое руно в Колхиде, не сохранилось, но сохранились описания животного. Пиндар упоминает «несытые челюсти змея», его серые глаза и пеструю спину. Кроме того, он сообщает, что змей

Был громадней корабля в пятьдесят лопастей,

Сколоченного железными ударами…{88}

Современная реконструкция древнегреческого 50-весельного корабля той эпохи имеет длину 28,5 м, что дает некоторое представление о размерах дракона. Овидий так описывает чудовище в поэме «Метаморфозы»:

С гребнем, о трех языках, с искривленными был он зубами,

Страх нагоняющий страж, золотого блюститель барана{89}.

Этот же автор пишет в «Героидах»:

Вот и бессонный дракон, чешую ощетинив на шее,

Корчится, вьется, шипит, землю взметая хвостом{90}.

Не только Овидий, но и многие авторы сообщают, что дракон этот, подобно своему брату, никогда не спал. Аполлодор называет его «постоянно бодрствующим», Аполлоний — «неусыпным», добавляя, что он был еще и «бессмертным». Автор «Аргонавтики» пишет о том, как

                              …на вершине

Дуба руно висит, а дракон, ужасный по виду,

Смотрит, кругом наблюдая. И ни днем, ни ночью

Сладкий сон никогда не сомкнет очей его зорких…{91}

Но чары Медеи, которая помогала Ясону добывать золотое руно, усыпили бессонное чудовище. Правда, существует и версия, что дракон был убит. Пиндар пишет о Ясоне: «Он убил дракона умением своим»{92}. Диодор утверждает, что «Медея умертвила зельями сказочного дракона, который охранял руно, обвившись вокруг него кольцами»{93}, но в то же время признает, что эти сведения не вполне достоверны. Он вообще сомневается в реальности змея, допуская, что «страж святилища по имени Дракон был превращен поэтами в чудовищное, повергающее в ужас животное»…{94} В основном же мифографы склоняются к более гуманной версии. Гигин в «Мифах» сообщает: «Дракона усыпили снадобьями…»{95} Аполлодор пишет: «…Медея успела… привести Иасона к месту, где находилось руно, и, усыпив волшебным зельем дракона, который его охранял, взяла руно и села вместе с Иасоном на корабль Арго»{96}.

Очень подробно останавливается на усыплении дракона и похищении руна Аполлоний, и неудивительно, ведь это центральное событие его «Аргонавтики». Автор описывает, как Ясон и Медея идут по тропе в священную рощу, где висит руно.

Около дуба вверх простер огромную шею

Змей неусыпный, глядящий очами быстрыми зорко

На идущих. Страшно шипел он, и звук раздавался

Вдоль берегов большой реки и по роще обширной.

<…>

И пробудились от ужаса матери возле младенцев, —

Дети, едва уснув у них на руках, от шипенья

Стали во сне дрожать, а матери в страхе качать их.

И, как над лесом горящим всегда начинают кружиться

Клубы несметного темного дыма и друг за другом

Быстро взвиваются к небу в своем непрестанном вращенье,

Каждый клубком летя отдельно зигзагообразно, —

Так чудовище это свивалось в несметные кольца.

Змей извивался, но девушка смело пред ним предстояла,

Голосом сладким взывая к помощи Сна, чтоб сильнейший

Между богами пришел усмирить свирепого змея.

Ясон в страхе следовал за царевной, а она взывала не только ко Сну, но и к Гекате, которая издревле была покровительницей колдовства. Старания Медеи не пропали даром: