Замуж? Ни за что! - М. Хайнце

Кари взял ее за руку и медленно повел вниз по лестнице.

— Большинство родителей забывают, что когда-то сами были молодыми и поступали точно так же. И мои родители такие. Они думают, что я, как и они, должен вести себя как сноб и стреляный воробей. — Он шутливо пожал ее руку, когда они вошли в маленькую столовую рядом с кухней.

Казалось, его пальцы жгли ее кожу через ткань. Она хотела отойти от него, но не смогла. А потом ее взгляд упал на стол, который она бы никогда не накрыла так для себя одной. Она всегда ела на кухне, стоя у мойки.

— Кари, это все сделал ты? — спросила она, не веря своим глазам, когда увидела белую скатерть, салфетки, закусочные тарелки, рюмки для вина, свечи и цветы в вазах.

— А что, здесь есть еще кто-нибудь? — Он осмотрелся вокруг. — Я никого не видел. Я нарвал цветов в твоем же саду и поставил их на стол. Садись, сейчас я подам стейки.

— Я не хочу тратить на еду столько сил, — крикнула она ему вслед, когда он пошел на кухню.

Он вернулся со стейками, издающими манящий аромат.

— Если мы хотим хорошо отпраздновать наше свидание, то не должны есть, стоя рядом с мойкой. Это не создает праздничного настроения.

— Но я вовсе не хочу праздновать наше свидание. — Она запнулась. — А откуда ты знаешь, что я ем рядом с мойкой.

— Потому что так поступает большинство людей, которые живут одни. Я тоже. — Он налил вино и поднял бокал. — За наше свидание… И чтобы было еще много таких вечеров.

Она тоже было подняла бокал, но потом опустила его.

— За это одно свидание, — подчеркнула она, прежде чем пригубить вино.

Прекрасно накрытый стол и потрясающе хорошая еда привели Диану в мирное настроение, и она наслаждалась тем, что Кари сидел против нее. В ее доме не было тихо, не было одиноко. В семье Моков по-прежнему все вопили, но на фоне этих криков был слышен и другой мужской голос.

Кари кивнул в сторону открытого окна.

— Этот скандал будет продолжаться всю ночь?

— Ах, это совершенно обычные соседи. Не обращай на них внимания. Кари, уже очень поздно, и я…

— Правильно, самое время для десерта. — Он поспешно встал. — Угадай, что это будет.

У Дианы не было ни малейшего желания угадывать. Ей совершенно не хотелось никакого десерта.

— Я не знаю и не хочу знать. Во всяком случае…

— Подожди минутку!

Он побежал на кухню и вернулся с яхтой, искусно сделанной из сахарной глазури. Кари с гордостью поставил ее на стол.

— Конечно, мы не будем ее есть. Мы ее сохраним как напоминание о нашей встрече на яхте «Герольд».

Слово «мы» подействовало на Диану как холодный душ. Ее восторг по поводу очаровательной яхты испарился.

— На самом деле уже поздно, Кари, и тебе пора…

Он схватил ее за руку и потащил к лестнице.

Через пару шагов она вырвалась и указала на входную дверь.

— Иди, Кари. Тебе надо уходить. — Она смотрела мимо него, чтобы не передумать из-за того разочарования, которое отразилось на его лице. — Я должна завтра встать ровно в восемь. Ну, пожалуйста, что я тебе сказала? Как только возвращаешься из отпуска, для любви уже не остается времени. Думаешь только о работе. Вот такая жизнь.

Его взгляд умолял, а улыбка лишала сопротивления.

— Пойдем, Диана, ну только на часок. Ты увидишь, что потом заснешь как убитая.

Диана указала на дверь.

— Будь счастлив, Кари! И спасибо, спасибо, нет.

Он с сожалением пожал плечами, направляясь к двери.

— Жаль! Ты не знаешь, чего лишаешься. Со времени на яхте я не выучил ничего нового, но все, что умею, я делаю так же хорошо, как и прежде.

Он напрасно ждал, что она засмеется или, по крайней мере, улыбнется, подошел к ней и еще раз поцеловал в щеку, перед тем как открыть дверь. На противоположной стороне улицы стояла машина с полосой и с мигающими красными огнями, а два полицейских вклинились в группу девушек. Родители Мок орали на свою дочь Сисси, которая за спинами своих друзей чувствовала себя в безопасности от родительского гнева.

— Совершенно обычные соседи? — Кари еще раз обернулся к Диане, выходя на веранду. — Конечно, если ты считаешь этих людей совершенно нормальными, то меня больше ничто не удивляет. Выставляешь из дома прекрасного собеседника и предпочитаешь принимать транквилизаторы, вместо того чтобы заниматься любовью до изнеможения.

— Я не принимаю никаких транквилизаторов. — Диана еще раз взглянула в его насмешливые голубые глаза и занервничала. — И я не позволю любить себя Казанове, который с удовольствием занимается сексом, чтобы лучше спать. Я сплю прекрасно и без таблеток, и без донжуанов. Спокойной ночи!

Она захлопнула дверь перед его носом и прислушалась к голосам, доносящимся с улицы. Но не смогла ничего разобрать, потому что как раз в этот момент прибыла еще одна полицейская машина.

6

Едва Диана успела накинуть на себя легкую ночную рубашку абрикосового цвета, как зазвонил телефон, стоявший на полу рядом с ее кроватью. Она подождала, пока он позвонит три раза, и лишь после этого сняла трубку.

— Спорим, что ты меня уже забыла? — радостно зашумел Кари.

— Кари! — Диана, совершенно измученная, посмотрела в потолок. Юноша был упрямее любого журналиста. — Кари, я хочу спать.

Он сейчас же изменил тон и нежно заговорил:

— Впусти меня, Диана. Я свернусь клубочком у твоих ног. Обещаю, что не буду храпеть.

Она глубоко вздохнула.

— Черт возьми, Кари, нет! Нет, нет, нет! Я буду спать, потому что в восемь часов встаю, у меня очень важная работа и я должна быть в форме. Сколько раз тебе это повторять?

— Диана, несмотря на то что тебя ожидает бессонница, я желаю тебе спокойной ночи.

Его голос нагло соблазнял.

— Иди к дьяволу, Кари Никол!

— Нет, я поеду домой и…

Она бросила трубку, улеглась в постель, выключила свет, а через полчаса включила его, легла на левый бок, потом на правый, перевернулась на живот, на спину. Она считала ягнят и матросов, выпила теплого молока и виски и в четыре часа констатировала, что с таким же успехом могла бы не спать, а заняться вместе с Кари новым изданием их приключений на борту яхты. Может, тогда она к полночи устала бы так, что сумела уснуть, а это означало бы, по крайней мере, на четыре часа больше сна, чем теперь.

Когда зазвонил телефон, ей показалось, что она заснула две минуты назад. Казалось, трубка весит несколько тонн, а ее собственный голос, сказавший «алло», прозвучал как из глубокой пропасти.

— Доброе утро, Диана, восемь часов! — Голос Кари был до противного бодрым и свежим. — Я подумал, что ты добросовестная женщина, занимающаяся важной работой, и потому должна быть пунктуальной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});