Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На пятый день Григорий пошел в город Мену на связь с подпольной партийной группой.
Перед городом между двумя грушами закопал листок с решением, обкома, свое удостоверение, компас, листовки.
В Мену вошел Григорий со стороны села Макошино. Темнело. Только теперь, когда потянуло дымком, теплом жилья, почувствовал Грицько, как ему хочется спать, согреться, услышать человеческий голос…
У крайней хаты Гриша постучал в калитку. Вышла пожилая женщина. Он вежливо поклонился.
— Добрый вечер. Нельзя ли у вас переночевать?
— Заходи, сынок! Будь ласков!..
Приветливо улыбаясь, женщина ввела его в светлицу, протянула чистый рушник.
— Мойся, сынку, а я тебе зараз вечерять соберу.
Она не спрашивала, кто он, откуда, куда идет… Поставила на стол миску с ароматным борщом, нарезала хлеба… Григорий ел, а женщина, подперев щеку рукой, рассказывала, что ее единственный сын в Красной Армии, на фронте бьется, что муж в армию не попал, а вот пришли фашисты, схватили его, увезли на работу в Германию. И нет теперь от него ни слуху ни духу.
Женщина рассказывала, и слезы катились по ее щекам.
Когда гость поел, Анна Ильинична Сущенко — так звали хозяйку — постелила кровать, а сама полезла на печь. Но Григорию не спалось. Поворочавшись с боку на бок, он встал и в темноте заходил по комнате.
— Что тебе, сынку? — спросила хозяйка.
— Хочу кое‑что записать… Можно засветить каганец?
— Зажги… Спички на припечке. Только сначала окна занавесь.
«Я знаю на память, слово в слово, решение подпольного обкома, — размышлял Балицкий. Нужно зашифровать его, чтобы ничего не забыть, чтоб все в точности донести до подпольщиков… Во что бы то ни стало нужно пробраться в Сосницкие леса, передать им решение…»
Балицкий начал записывать решение обкома в блокнот. Конечно, шифровать, чтоб никто не понял, о чем идет речь. В постановлении говорилось о подготовке партизан к зиме, о том, что нужно копать землянки, организовывать продовольственные и военные базы в лесах. А Гриша писал в блокноте так: «Готовить школьные помещения к зиме, подумать о школьных буфетах». В решении говорилось об уничтожении врага, а Гриша заменил эти слова невинной фразой: «Плохих, непослушных учеников строго наказывать, выгонять из школы…»
Закончив свои «педагогические» заметки, Григорий крепко уснул. Утром быстро умылся, оделся, поблагодарил за ночлег и пошел на явочную квартиру на Комсомольской улице.
— Анна Ильинична, — спросил он с порога, — а где тут у вас Комсомольская улица…
— Не знаю… А по–старому как?
— По–старому? И я не знаю… Вот голова! — ругнул себя Григорий. — Не знаю старого названия. А еще подпольщик!..
Первым, кого встретил Григорий в городе, был какой‑то дед, до самых глаз заросший бородой.
— Дедушка, вы не знаете, где Комсомольская улица? — спросил Балицкий.
Дед проницательно оглядел незнакомца с ног до головы и ласково сказал:
— Почему же нет. Обязательно знаю… Давай проведу!
«Ну и везет мне на людей», — подумал Григорий, шагая следом за провожатым.
Вместе они вышли на широкую улицу. Невдалеке большой дом с вывеской: «Комендатура».
«Неудачно выбрал путь старик, — с досадой подумал Гриша. — Ну да ничего, пронесет»…
Поравнялись с часовым. И тут дед (как потом выяснилось, его фамилия была Глухенький) внезапно остановился, кивнул головой на Балицкого.
— А ну‑ка возьми этого… Шляется тут, Комсомольскую спрашивает… Болыиевицкие названия почитает…
«Бежать? — пронеслось в голове Балицкого. — Поздно… Ну, Грицько, держись!..»
— Ты что же это, батя? — прикидываясь удивленным, сказал Григорий. — За что?
— Иди, иди, — огладил бороду старик и прищурил глаз. — Зараз там разберутся. Пришла наконец наша власть!..
Подталкивая в спину стволом автомата, часовой повел Балицкого к коменданту.
Впервые Григорий так близко видел врага. Он стоял перед ленивым тучным офицером. Офицер сидел за столом, молча посматривал на Балицкого, курил сигарету и пускал дым через ноздри. Наглядевшись, он что‑то сказал часовому, который тотчас же вышел.
Вскоре в комнате появился переводчик — тщедушный человечек с тонкой гусиной шеей. «Что‑то, сдается, знакомое лицо, — подумал Григорий. — Где мы с ним встречались? »
Офицер начал допрос: «Кто такой? Откуда? Почему здесь? »
— Я учитель. Жил и работал в Холмах, — спокойно объяснил Балицкий. — Сейчас там беспорядки, школы не работают. А здесь, в Мене, я слышал, новые власти вскоре собираются открыть школу…
— Да, это так, — важно кивнул комендант.
Часовой быстро, привычными движениями обыскал Григория, положил перед комендантом блокнот, узелок, в котором, оказались десяток яблок и ломоть хлеба. Комендант перелистал блокнот.
— А зачем тебе эта… Комсомольская? А?..
— В Мене я впервые, господин комендант. Остановиться мне негде, а на Комсомольской — вот только номера не помню — живет мой приятель по университету. Думал, переночевать у него, а завтра собирался прийти к вам просить работу. Я без работы прожить не могу.
— Да, я думаю открыть школу с 15 октября. Придешь через денек зарегистрируешься. А там увидим.
И комендант швырнул Григорию блокнот…
Балицкий пошел было к двери.
— Стой! — вдруг крикнул переводчик, — а ты в Чернигове не работал?
— Нет, — твердо ответил Григорий.
— Ой, брешешь!.. А и впрямь, разве ты не работал в Чернигове?
— Нет, в Чернигове бывал на совещании учителей, а работать не работал.
— А в Шостке?
— Ив Шостке не бывал.
— Теперь Григорий уже припомнил, кто его допрашивает: это был преподаватель немецкого языка из шосткинской школы. Некоторое время Балицкий работал в областной газете, ездил по всей области, видел в школе и этого типа… Хорошо еще, что предатель никак не может свести концы с концами в собственной памяти.
— Ну как? Все? — нетерпеливо спросил комендант.
— Я, видно, обознался, герр комендант, — угодливо наклонился переводчик, — спутал с кем‑то…
— Марш! — крикнул комендант Балицкому.
— Ты наведывайся, — крикнул вслед переводчик.
— Обязательно, а как же! — откликнулся Балицкий…
Он вышел на улицу. Предатель–старйк, который привел его в комендатуру, сидел на лавочке неподалеку от часового и деловито крутил козью ножку. Проходя мимо него, Григорий отвернулся.
«Обожди, иуда! Может, еще не так свидимся!» —подумал он, стискивая зубы…
Но… беды, которые поджидали Балицкого в Мене, еще не кончились.
Он отложил свое свидание на Комсомольской, а пока решил заглянуть на вокзал: Попудренко приказал выяснить, что происходит на железной дороге…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Мургаш - Добри Джуров - Биографии и Мемуары / О войне
- Харьков – проклятое место Красной Армии - Ричард Португальский - Биографии и Мемуары
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Танковые сражения войск СС - Вилли Фей - Биографии и Мемуары
- Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916) - Федор Палицын - Биографии и Мемуары
- Солдат столетия - Илья Старинов - Биографии и Мемуары
- Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель - Биографии и Мемуары
- Осажденная Одесса - Илья Азаров - Биографии и Мемуары
- Война все спишет. Воспоминания офицера-связиста 31 армии. 1941-1945 - Леонид Рабичев - Биографии и Мемуары
- Маршал Конев: мастер окружений - Ричард Михайлович Португальский - Биографии и Мемуары / Военная история